Совсем немного времени прожито нами в августе, но в череде событий истекшего отрезка месяца я могу выделить одну, прямо скажем, чрезвычайно неприятную тему.
Согласно сообщению ГУ МВД по Свердловской области, в Каменске-Уральском двое граждан, 1991 и 1993 годов рождения, избили 18-летнюю девушку из-за цвета волос. После того, как они были задержаны полицией, выяснилось, что ранее оба были судимы. Среди совершенных ими преступлений — истязание и незаконный оборот наркотиков. «Им не понравилась внешность, мол, она похожа на еврейку, и волосы голубые», — сказала мать пострадавшей. Оба мужчины на весь двор кричали, что они вернулись из зоны проведения спецоперации, утверждала она.
Вернулись или не вернулись, так и оставшись привычками и мыслью в прежней среде, - об этом наверняка еще придется в будущем вести подробный разговор. Но данное событие я хочу рассмотреть под несколько другим углом. Тем более, что ГУ МВД по Свердловской области в своем Telegram-канале сообщило, что эти фигуранты к украинской «операции» непричастны и не принимали в ней участия. Тем не менее, мимоходом замечу, что хмыри отлично понимали полезность виртуального приобщения к рядам воюющих. Они несомненно рассчитывали, что мнимым фактом принадлежности к таковым они ограждены от действия любых законов.
Приведу другой пример. В Нижнем Новгороде полиция проводит проверку по факту драки, которая произошла из-за прически одного из местных жителей.
В дежурную часть города обратились трое 18-летних молодых людей, которые рассказали, что их избили неизвестные. По словам нижегородцев, ночью 1 августа они гуляли на одной из улиц города, где поссорились с тремя мужчинами. Причиной конфликта стало замечание по поводу крашеных волос у одного из молодых людей, уточняет издание Baza.
Хулиганов задержали. Ими оказались двое 16-летних жителей Нижнего Новгорода и 19-летний уроженец Азербайджана. «Ну, в этом возрасте стычки происходят сплошь и рядом, и повод для них находится легко. Он может быть каким угодно». Охотно соглашусь и с этим, и с тем, что по части «методики» и «ритуала» в самой драке всё было по-честному: трое на трое, а по своему среднему возрасту агрессоры даже несколько проигрывали пострадавшим. Но я-то всё же о другом.
Возьмем меня, человека по имени Старпер. Человека, прожившего немалую жизнь, впитавшего многие привычки, взгляды. А также – заблуждения и предубеждения. Мне уже не привыкнуть к тому, что мужчина красит волосы. В том смысле не привыкнуть, что я не могу представить в такой роли самого себя. Не смейтесь: уж конечно, конечно, не в моем нынешнем возрасте, а в возрасте этого красящегося. Для такого неприятия мне не приходится умствовать. Это спонтанная внутренняя реакция, и идет она от сидящего во мне ощущения, что покраситься – слишком дешевое средство для того, чтобы выделиться, отличиться. От мужчины я всегда жду в данном отношении несколько больших действий и усилий.
Каждый человек оценивает действительность, исходя из своей шкалы ценностей. Шкалы эти у разных людей разные. В лично моей – физическая красота мужчины находится далеко не на первом месте. И вследствие этого мне внутренне трудно принять близко к сердцу усилия другого человека в данном направлении и сопереживать им. Если вы скажете, что такое отношение к окрашиванию самого меня совсем не красит, тоже охотно соглашусь. Я всего лишь честно привел собственный пример влияния на человека стереотипов, сидящих в каждом из нас.
Но сейчас – внимание. Когда пройден момент первой, эмоциональной, реакции, наступает время подключения мысли. Все же некогда человеку для чего-то дали мозги, а некий древний президент наградил его званием «сапиенс». Если исходить из того, что все мы приговорены жить в обществе, то сносные условия жития в нем возможны лишь тогда, когда мы не боремся друг с другом в отношении того, с какого конца правильнее чистить яйцо, какую одежду носить и какую музыку слушать. У нас найдется немало разногласий по другим, более важным для существования этого общества вопросам. По ним спорить не только можно, но и нужно (правда, не стремясь сажать несогласных в тюрьму). А протаскивать свое личное мнение по упомянутым предыдущим есть самый сущий эгоизм. Ссоры и драки в связи с ними возникают из-за жгучего желания пассионариев настоять на своем, единственно и для всех верном.
Спокойное восприятие всего вот такого непривычного, отличающегося от твоего собственного, называется терпимостью. Терпимости в нас, русских, традиционно мало. Много терпения - особенно связанного с подчинением начальнику и приятием порождаемого им произвола. Оттого-то многие из нас на дух не переносят слово «толерантность», бытующее в родственных между собой формах в европейских языках и берущее начало в римской цивилизации.
Очень плохо, когда к насаждению вкусовщины подключается государство. Оно, конечно, всячески кивает на традицию. Оно, конечно, объясняет, что новое ломает идентичность. А без идентичности не выстоять, нет, не выстоять, когда все против нас, а все против нас потому, что у них всё неправильно, и они ненавидят нас за то, что у нас всё правильно, и наше старое – это дорога в будущее, а их новое – путь к обрыву… Оно зовет к нетерпимости, оно насаждает нетерпимость. Ему нужен озлобленный человек. Оно соединяет озлобленных людей воедино, ценит их единую разрушительную энергию и направляет её в нужную сторону.
Государство делает свое дело споро и справно. Для достижения своих целей оно подключает гигантскую пропагандистскую машину и, заваливая фактами и примерами, приводит людей к принятию и подчинению выгодной для него жесткой решетке правил в этической и эстетической сферах. Тому, кто из нее выбивается, остается лишь пенять на самого себя. Его делают парией, мишенью, изгоем.
Государство – оно большое, и конкретная покраска волос для него дело мелкое. Оно даже не всегда выводит на первый план фасон мундиров, как это было в захаровском «Мюнхгаузене». Но оно умело находит ключевые элементы, связывает их между собой, обрабатывает особым образом и вручает готовое изделие индивидууму. А человек, внутренне принимающий творящееся над ним насилие, этого насилия не ощущает. Еще бы: «свобода – это осознанная необходимость». Он свободен. Он осознал, что начальство лучше него знает, с какого конца чистить яйцо. И поэтому он всегда с начальством заодно – не только в вопросе с яйцом. Да ещё при этом присутствует для него и бонус приятного разнообразия. У кого-то из граждан имеется для чистки куриное яйцо, а у кого-то страусиное. «Только – слышь – не забудь, с какого конца чистить. А то не проследишь за вами…», - говорит ему государство.
Я бы сказал так: для людей, соединенных в общество, государство – штука нужная, но людям, желающим жить по своему разумению, становится плохо, когда государства в их жизни слишком много.
