Сразу после окончания училища И.С Косов попал в новый род войск - в реактивную артиллерию, так называемые "Катюши".
Тут сработал железный армейский принцип - "кто на что учился".
Косов в 3-м ЛАУ изучал гаубицы, а ведь не зря "Катюши " назвали "реактивными минометами", так как у них схожая с гаубицами крутая "мортирная" баллистика, т. е снаряды встречаются с целью под большим углом, тем самым повышая КПД разлета осколков. Поэтому, до составления таблиц стрельбы, батареям "Катюш" обязательно придавалась гаубица для пристрелки, как имеющая сходную баллистику.
Отступление №1
В армии, служа после военной кафедры техником самолета, столкнулся с ситуацией, когда зимой, ночью и на ветру приходилось после полетов чехлить большой МиГ-23 в одиночку . В это время спецы: оружейники, РЛО-шники и прочие АО-шники сидели в тепле и травили байки, а потом еще кричали, что ты там так долго возился, одного тебя ждали.
На мой вопрос, а вы чего здесь сидите, пришли бы помогли, следовала отмазка: а мы этому вовсе не обучены и вообще - "кто на что учился", т.е сам виноват.
Впрочем были и приятные моменты, когда техник самолета сидит за штурвалом, точнее за РУС (ручка управления самолетом):
Ну и я потом спокойно сидел в тенёчке, пока РЛО-шники целый час вытаскивали 90-кг станцию, чтобы я за 5 минут поменял сдохший воздушный клапан, который, кстати, к РЛС не имел никакого отношения. Просто до клапана не добраться без съема РЛС. Слава советским инженерам!
Опять Косов
После училища Косов, как и многие выпускники ЛАУ-3 1941 года был направлен в новую для всех реактивную артиллерию.
Молодой лейтенант попал в 439-й отдельный артиллерийский дивизион, который стоял в Алабине, под Москвой
"Дивизион еще только должны были сформировать из трех батарей по девять установок. Каждая установка – это боевая машина с восемью спаренными направляющими для шестнадцати реактивных снарядов. В штатной батарее потом было четыре установки. Если бы меня спросили сейчас, я бы сказал, что в батарее должно быть шесть установок. Тогда многие задачи можно было бы решать батареей, не привлекая дивизион."
Воспоминания Косова немного не бьют с официальной историей, согласно которой первые дивизионы № 42, 76, 122, 140, 152, вооруженные новой техникой — установками М-13, сформированы на основании директивы Генерального Штаба Красной Армии № Орг/2/524131 от 15.06.1941.
Но надо учитывать, что до выпуска директивы вполне могли провести показательные стрельбы.
Для справок
Всего до начала войны успели изготовить:
установок М-13 - 8 шт.
снарядов М-13 -11788 шт.
В 439-й отдельном артиллерийском дивизионе И. Косов был назначен командиром взвода управления первой батареи.
Командир дивизиона капитан Левин, с редкой тогда «Красной Звездой».
" В один прекрасный вечер Левин вызывает меня:
– Бери расчет, бери машину – поедешь на Хорошевку, в Первое Московское артучилище. Там тебе дадут указания.
А у нас была пока единственная боевая машина на весь дивизион. Ее пригнали часа за три до этого разговора. Мы не успели даже задрать чехол. Отвечаю:
– Товарищ капитан, куда же я поеду: не знаю, как заряжают, как стреляют…
– Ничего, разберемся.
Мы с ним взяли «летучую мышь», сняли чехол с машины, посмотрели с фонарем, что смогли.
Приезжаю с расчетом на Хорошевку. Было 23.30. Спрашивают:
– Что ж так поздно? Езжай в Софрино, на полигон.
Приехал. Выходит дама на каблуках:
– Давайте ключи от машины.
– Никаких ключей Вам не дам.
Пришел начальник полигона, накричал. Мы загнали машину в гараж. Ночевали на голом полу. Пожевали сухой паек, запили водой.
Утром выехали на полигон, встали на площадку. Предстоят показательные стрельбы. Нам привезли снаряды, по два в ящике. Черные, вороненые – такая прелесть!
Военинженер 1-го ранга (т.е подполковник) Аборенков (позднее первый командующий ГМЧ - гвардейскими минометными частями - прим автора статьи) говорит мне:
– Я тебе буду с вышки белым платком сигналить, а ты стреляй.
Шофер на машине у меня был Смирнов. Здоровый, как лошадь. Голова бритая, шея толще головы. Перед первым залпом я его высадил из машины.
Остался один. Опустил броневой щит над кабиной, вставил ключ, включил рубильник
Аборенков махнул белым платочком – я крутанул маховичок. Над головой полыхнули рев и пламя. Я стал мокрый со страха.
На второй запуск ко мне запросился Смирнов. Я опять крутанул маховичок – и вдруг сгорел предохранитель на пульте управления.
Спешно вставляю второй – сгорел и он. Смирнов зубами зачищает «жучка», вставил – выстрелили. С этим «жучком» машина потом и ушла на фронт.
Пока мы стреляли, стали подъезжать бронированные «паккарды». Прибыли Маленков и Микоян со свитой. Маленков тогда отвечал за формирование частей реактивной артиллерии. Они смотрели с вышки, как мы стреляем.
После стрельб Микоян спрашивает меня:
– Что у Вас было со вторым залпом?
– Сгорели предохранители.
– Где они?
Я достал из кабины, показал.
Ко мне обращается Маленков:
– Где вы ночевали?
– На полу.
Он поворачивается к свите:
– Организовать ночлег.
Снова ко мне:
– Как питаетесь?
– Сухой паек.
– Организовать питание. Организовать досуг.
Когда мы вернулись со стрельб, у меня уже был отдельный кабинет. У всех: у меня и у восьми человек расчета – постели. Нам организовали кино. Крутили американские картины. Я никогда больше такого шикарного репертуара не видел. Нам на команду дали повара, ресторанное питание, а мне – нарзан. Я постреляю, постреляю, попью нарзану. Мы жили так недели две. Последняя стрельба была 17 июня 1941 года."
Отступление №2
Именно секретарь ЦК ВКП(б) и начальник Управления кадров ЦК ВКП(б) Георгий Максимилианович Маленков перед войной курировал вопросы создания нового вида вооружения.
И именно по его инициативе было принято решение об отправке на фронт первой батареи капитана Флерова, "укомплектованную недоученным личным составом — было проведено всего несколько занятий по устройству материальной части, по окончательному снаряжению боеприпасов и одно занятие по огневой службе, без единой стрельбы!"
И это все для того, чтобы срочно провести испытания нового вооружения в боевых условиях и на основании испытаний принять окончательное решение — стоит ли загружать промышленность новым вооружением или нет.
Постановлением Государственного Комитета Обороны № ГКО-392сс от 4 августа 1941 года начал формироваться первый ГВАРДЕЙСКИЙ минометный полк М-13 имени Народного Комиссариата Общего Машиностроения.
Таким образом, впервые в официальном правительственном документе было употреблено слово «гвардейский».
И только потом, 18 сентября 1941 года, приказом Наркома обороны № 308 четыре стрелковые дивизии переименованы в «гвардейские дивизии».
Подбором командного состава для гвардейских минометных частей занимался лично Г.М. Маленков.
В 1941 году он утверждал списки личного состава полков "Катюш". Все командиры гвардейских минометных полков перед назначением имели с ним личную беседу, а начальники фронтовых оперативных групп "Катюш" в 1941 году были приняты И.В. Сталиным.
Начало войны
"19 июня нас несколько человек послали в командировку в 5-ю танковую дивизию. Она стояла под Алитусом, в Литве, километрах в двенадцати от германской границы.
– Зачем? С какой-то чепухой.
22 июня обычно открывались летние лагеря. С вечера 21-го и следующим утром все чистились-блистились. Часов в десять выстроились на лагерном стадионе для открытия. Стоим, стоим – ничего не понимаем. Целая дивизия стоит два часа. Потом – команда, и вся дивизия ушла в лес. Все машины, парки, люди расползлись по лесу. Через пару часов на линейке было пусто – только деревянные бортики от палаток. Похоже, немцы не знали про этот лагерь, и все танки уцелели. Семнадцать танков БТ-7 (без гусениц по шоссе они давали до ста километров в час) пошли на Тильзит. Подняли у немцев такую панику… Потом все вернулись назад.
Как и от кого я узнал, что началась война – не помню. Был какой-то ералаш, никаких видимых признаков войны. Я здесь был чужой.
Вечером, где-то в половине шестого, немцы сбросили десант в лес рядом с лагерем. Я, конечно, увязался на прочесывание: «Как это без меня обойдутся».
Мы шли цепью по лесу. Тут я увидел первого живого немца. Он был одет в нашу форму, но его выдала мелочь – парабеллум. Он метров с пятнадцати хотел выстрелить в меня, но я его опередил. Выстрелил четыре раза из пистолета, как в лихорадке. Рукоятка пистолета стала мокрой.
Он схватился за живот, скорчился и упал. Я старался на него не смотреть. Этот немец мне потом долго снился. Недели две толком не спал. Потом как-то ко всему привыкаешь. Помогает нехитрая солдатская философия: либо ты его, либо он тебя.
На второй день войны нам в дивизии сказали:
– Уматывайте-ка вы, ребята.
И мы вернулись в Москву.
Не успел я оказаться в своем дивизионе, как попал в новую историю."
Продолжение здесь:
Предыдущая часть здесь:
Пишите комменты, ставьте лайки и читайте статьи на канале
