- Природа, говорю. Не могу устоять перед мужской улыбкой. С Федькой сошлись, уехали к нему, а там мужико-ов. Аж зенки разбегаются. Да такие славные! Каждый на тебя смотрит, черным глазом подмигивает. Ну один и доподмигивался. Так Федька узнал, что дите не его, за волосья оттаскал. Вот, - распахнула Дуня старенькую телогрейку, - в одной ночнушке на улицу и выпер.
Глава 1
Предыдущая глава
Глава 52
- Ой, ну ха-та-а, хороша-а, - Дуня подошла поближе. – Это ж надо, а двор какой чистенький, а у нас поросли были, грязь, ветки всюду валялись. Ну чистая помойка, ха!
Вспомнив, как выглядел придомовой участок, женщина расхохоталась на всю улицу.
- Помню, ребятишки выбегут из дома, ногам колко: всюду стекло битое. Это ж Егорушка мой спьяну уронит бутыль, а собрать некому. Царствие тебе небесное, муженек… - смех прекратился, Дуня всхлипнула, подумав о покойном муже. – Вот и мыкаюсь без него. Душа болит, руки трясутся, а жить надо.
Галя слушала гостью вполуха и пялилась на ее живот. Угораздило же, глупую, раздуться. И как она его подымать будет?
- Восьмой, - крутилось в ее голове. – Восьмой…
- Галь, а Степка где? Или вы, того? – намекнула на развод Дуня.
- Не того, - мотнула головой Галя, не сводя изумленного взгляда с огромного брюха.
- Везучая.
Из хаты до Дуни донесся детский плач. Она повернула голову и вытянула лицо.
- А чей это?
- Мой, - оживилась Галя, зная, что это Манька раззявила свой рупор и голосит.
- Да? А-а, точно, ты ж тоже в ту пору заколосилась, - выдавила из себя улыбку гостья. – А я вот, как видишь, - показала руками на свой живот. – Опять.
- Угу.
- Ой, со своим вдрызг разругались. Выгнал меня. Ну, а я тут причем? Природа у меня такая, слабая.
- Чего?
- Природа, говорю. Не могу устоять перед мужской лаской. С Федькой сошлись, уехали к нему, а там мужико-ов. Аж зенки разбегаются. Да такие славные! Каждый на тебя смотрит, черным глазом подмигивает. Ну один и доподмигивался. Так Федька узнал, что дите не его, за волосья оттаскал. Вот, - распахнула Дуня старенькую телогрейку, - в одной ночнушке на улицу и выпер. Спасибо соседям, дали хоть и лохмотья, зато теплая, - погладила себя по груди. – Слушай, а что ж Панкратова хата без присмотра стоит? Я вчера сунулась, а там – тишина. Как будто померли все.
- Продана хата. – соврала Галя.
- А кому?
- Почем мне знать? Я там давно не живу.
- Хм, а я ж к Панкрату думала обратиться, мол, я ж ему не кто-нибудь, а невестка. Думаю, пусть примет, а там глядишь, может, еще кого сыщу. Куда ж мне с этим (намекнула на еще не родившегося малыша). Эх, никто не хочет брать с дитем, а мне, что прикажете делать? До любви все мужики охочие, а я расхлебывай. К Люське сходила, та мне про деток сказала. Ну ладно, пусть живут в казенном доме. А вот вырастут, чтоб о мамке не забывали. Кто-нибудь, да и возьмет к себе. Не помирать же под забором? Я ж их собственноручно родила.
Сведя брови к переносице от возмущения, Галина насупилась.
- А сюда, зачем явилась?
- Погостить. Родственники, все-таки. Мне бы осесть на время, а там рожу и…
- Так! – Галя, выпятив грудь вперед, отставила одну ногу. Она изменилась в лице, изобразив тигрицу перед прыжком. – У нас места нет.
- Как так? – удивилась Дунька. – Да там комнат, как грязи. Да я на печке могу или на лавке. Слушай, Галь, покормишь, а? Все кишки свело, - сморщила нос нахальная баба. – Сама ж понимаешь, с дитем надо за двоих питаться.
- Нету у меня ничего. – Галя смекнула, стоит только впустить эту чувырлу в дом и палкой потом не выгонишь. В памяти еще свежо, как Дунька к подружке своей бегала, по хозяйству палец о палец не ударила, дите родила – бросила… А тут еще и Панкрат Федосеевич – сердобольный до ужаса.
- Как нету? У вас полным полна коробочка – это невооруженным глазом видно. Или для родни куска хлеба пожалела? – надула губы Дуня.
- Знаешь что, Дуня, - сделав шаг вперед, Галина подняла нос к небу, - давай-ка ты возвертайся. У меня своя семья, у тебя – своя.
- Да какая семья? Я ж одна, как перст! – жалобным голосом заговорила гостья. – Ни кола, ни двора. Думала, детей себе забрать, а куда? Где ж мы всей оравой жить будем? Может, к вам, а, Галь? Будем, как раньше, одной большой семьей да за праздничным столом! – развеселилась нахлебница.
- За каким столом? Ты что городишь? – злилась Галя. – Хочешь, чтоб моя шея пополам переломилась? Возвертайся, сказала. Не будет тебе ни хлеба, ни воды. Сама свою жизнь устраивай. Детей она забрать думала, а о младшей девке ты много вспоминала? Бросила младенца и с хахалем своим сбежала! Да какая ты мать после этого?!
Дуня не узнавала Гальку. Вон, какая мегера стала. Норовом берет. Даже в дом не пригласила, хозяйка сопливая.
- Ты меня девкой не попрекай, ей сейчас сладко живется. А я жизни лучшей искала, для своих детей и старалась. Где ж тебе меня понять, коли сама от пуза жрешь. Вот и зажралась ты, невестка голодраная. Мне про тебя Марфа многое выложила, пока я у нее жила. Ой, а ведь права она оказалась. Ой, какую шкуру в дом запустили, что даже крошки от нее не допросишься. Зажралась ты, Галька! Пусть тебе этот кусок поперек глотки встанет. Попомнишь Дуньку Кулакову!
Выговорившись, Дуня не стала больше унижаться. Развернулась и убралась прочь с гордо поднятой головой. Галя с кривой ухмылкой вошла в хату. Успокоила Маню, накормила дочерей и принялась за стирку. Думая о Дуньке, Галя улыбалась. Что за бабская натура, нарожать, разбросать, а потом припереться, будучи уверенной, что ей тут обрадуются? Ни совести у этой Дуньки, ни жалости к себе. Всю себя по мужикам распустила. Тьфу, слабая на передок. Потом Галя подумала о муже. Работяга! Ефим Петрович его при Гале похвалил аж два раза. Степка умный, вперед батьки не лезет, слушает, вникает, на ус наматывает. Ох и славно получилось, что Степан под его опеку попал! Удачно жизнь складывается: дом – полная чаша, и знакомство с вышестоящим человеком лишним не будет.
Но к концу лета заметила Галя одну особенность за своим мужем. Домой заходит, в глаза не смотрит, умоется, молча поест и в койку ложится. Утром встает, без слов одевается, завтрак с собой берет и уматывает, только пыль столбом. Задумалась Галя, а не женщина ли какая ей дорожку перебежала? Пора бы с какой-нибудь девушкой дружбу заиметь, чтобы все новости в деревне первой узнавать. Нашлась такая девушка. Лю́бой звать. Познакомилась она с ней в магазине. Галя сразу заметила говорливую толстушку с яркой косынкой на плечах. Она без стеснения рассказывала местным бабам о том, что на днях услыхала о некой Марии, которая с мужиками по сеновалам ночует. Выходя на улицу, Галя подождала Любу у магазина. Спросила кое-что, а потом пригласила на чай.
- Машка эта никому проходу не дает, - гостья сидела за столом и пила чай с пирожками. – Каждого добра молодца не пропустит. А новеньких так любит, что с первых дней к ним прилипает, будто они медом намазанные. Я готова лоб об стенку расшибить, что и твоего мужика она стороной не обошла.
- А причем тут мой мужик? – именно этого разговора и ждала Галя.
- Ну как? Он же теперь на машине, как шофер, работает. То одну подвезет, то другую. – жуя, ответила девушка.
- Ты что, сама видела? – ревность одолела Галю. Каких это девушек Степан на машине катает?
- Ну да, видела. Правда, не Машку он вез, а председательскую дочку. Сидят, друг дружку глазами мозолят. Улыбаются.
- И когда ж такое было?
- А вот, недавно. Ладно бы днем вез, а то ж ночью. Спрашивается, куда он ее возил? А?
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.