Известно, что Советская власть законодательно запретила проституцию. Рухнула созданная еще при Николае I система полицейского контроля над жрицами продажной любви. Данное общественное явление стали считать кошмарным наследием «мрачного прошлого». Но на первых порах никак не удавалось преодолеть те причины, что порождали торговлю «живым товаром».
Если до Октября 1917 года потенциальный клиент мог воспользоваться услугами проституток мог в доме терпимости, в притоне, в ресторане, на улице, то в годы новой экономической политики курские куртизанки стали действовать по-другому.
В курских гостиницах, ресторанах, биржах – всюду, где собирались нэповские дельцы, имелись своего рода «посредники». Когда заключалась какая-нибудь крупная сделка, и дело доходило до «магарыча», то «посредник», появившись как бы неожиданно, выступал с предложением устроить кутеж не на глазах у нежелательных свидетелей (сексоты милиции, наводчики из мира криминала), а в некоем «тихом культурном семействе», в котором имеются шикарные «барышни». Жаждущие магарыча с восторгом соглашались на это заманчивое предложение и вечерком собирались по указанному посредником адресу.
В тихом культурном семействе на первый взгляд все казалось чрезвычайно чинно и прилично, по-старому: семейный уют с тульским самоваром, пироги, пряники на столе, мурлыкающий кот. Затем входили они – скромные краснеющие «барышни» с неизбежной строгой «мамашей». Иногда демонстрировалась и почтенная «бабушка в чепце».
Гости приходили в восторг и благодарили посредника, который – свой человек в семье. Барышни декламировали стихи, играли на музыкальных инструментах. В качестве продолжения появлялось вино, закуски и карты. После возлияния и развлечения начиналась безобразная пьяная оргия, в которой скромные барышни обнаруживали тонкости искусства матерых проституток, а их «мамаша» и посредник – все качества присущие содержателям публичных домов. Дельцы охотно расставались с теми суммами, которые сутенеры запрашивали за рандеву, не желая публичной огласки.
В Курске имелись ряд таких семейств и несколько посредников. В источниках сохранилось описание некоторых сутенеров. Это были почтенные на вид, убеленные сединами, хорошо одетые мужчины с золотым пенсне на носу.
По данным курской милиции, подпольная проституция в 1920-х годах процветала, не смотря на планомерную борьбу с ней.
Одним из последних подпольных притонов, прикрытых в Курске, был притон Екатерины Васильевны Бочаровой, которая сдавала свою квартиру на улице Ендовищенской на увеселительные нужды. В сентябре 1929 года самый справедливый суд в мире впаял ей 1 год принудительных работ с одновременным исключением из жакта (жилищно-арендное кооперативное товарищество).