Гитаристом группы «Мумий Тролль» в 1997 году стал Юрий Цалер. Ни местом жительства, ни возрастом, ни национальностью он не гармонировал с тремя другими членами группы. Они были из Владивостока, он – из Первоуральска. Они 1968-го года рождения, он – 1973-го. Они украинцы, он – наоборот. Тем не менее, Юрий быстро вписался в коллектив и даже стал в нем номером два. Он оставался в группе до 2013 года и проявил себя как незаурядный гитарист, клавишник, композитор, аранжировщик и бэк-вокалист.
Зимой 2001 года я встретился с Цалером у него дома. «Мумий Тролль» уже имел бешеный успех, тем не менее Юрий снимал весьма скромную однокомнатную квартиру в районе метро «Площадь Ильича». Когда я пришел, он играл на пианино, и синкопированные пассажи были слышны еще с лестничной клетки. Музыкант любезно уделил мне час своего времени. Я интересовался не только собственно музыкой группы, но и концепцией звука, которая у «Мумий Тролля» очень индивидуальна. Вот основные фрагменты нашей беседы.
– Юра, расскажи, как ты пришел в группу.
– Достаточно неожиданно. Я приехал в Москву лет пять назад, работал в ресторанчике «Вудсток-МХАТ». Мы играли с приятелем на двух гитарах с понедельника по четверг, когда не было концертов. Потом познакомился с Ильей Кормильцевым, моим земляком, а он изъявил желание научиться играть на гитаре. Тогда «Наутилус Помпилиус» уже распадался, и он хотел сделать свой проект. Илья попросил меня позаниматься с ним. Я приходил к нему домой, занимался, как репетитор. Однажды он спросил, не хочу ли я поиграть в ансамбле «Мумий Тролль». А я видел незадолго до этого их клипы – Кот кота и Утекай, они мне нравились. Я согласился, прошел все этапы отбора, включая фейсконтроль, и с тех пор я в группе.
– Кто у вас в группе аранжировками ведает?
– Все вместе. Кто как чувствует, тот так и ведает. Идеи песен исходят от Ильи: когда он их видит, он сочиняет под гитару. Всегда и везде, ничего не стесняется. Взял гитару – и вперед. Часто в автобусах, мы любим на них передвигаться во время гастролей. Илья приносит материал, предлагает сыграть определенным образом. А я, к примеру, говорю, что можно иначе. Потом барабанщик предлагает свой вариант, и так далее. Обычное коллективное творчество.
– Ваши альбомы записаны в Англии?
– Да, все, кроме одного – Шаморы, который мы записали на Мосфильме. Наши студии, как правило, оборудованы не хуже западных, но уступают им в уровне звукорежиссуры. Наверное, дело в традиции. Там люди специально обучены, они как минимум окончили курсы звукорежиссеров, хорошо понимают технические вещи. У них есть уверенность, что будет либо стандарт, либо очень хорошо. А у наших звукорежиссеров часто присутствует налет самодеятельности, что напрягает. После английской студии, где мы писали последний диск, уже нет желания записываться в России, к тому же по стоимости это примерно одинаково.
– Это какая студия?
– Студия Питера Гэбриела, его фирмы Real World, в часе езды от Лондона. Это целый комплекс – девять студий, которые по MIDI соединяются между собой. Такая фабрика звука. Мы записывали там диск Точно Ртуть Алоэ, но не все, а основной фундамент – барабаны, бас и гитару. Фортепиано в песне Невеста было записано тоже у него, там очень хороший рояль Bechstein.
– А кто записывал фортепианную партию в Невесте?
– Я сам. Я придумал ее, я и сыграл.
– На какой гитаре ты играешь?
– В Англии, буквально за день до записи, я купил гитару Gibson, модель Les Paul Catalina. Она образца 1952 года, хотя выпущена недавно.
– Ты не боялся записываться на гитаре, к которой еще не привык?
– Бояться ничего не нужно. Уже после записи я столкнулся с проблемой аппликатуры, когда начал разбираться. Это совсем другая гитара. До этого я играл на Fender – у меня были Stratocaster и Telecaster. Последнюю мне подарил Сергей Мазаев на первом концерте «Мумий Тролля» в Москве, вытащил ее прямо на сцену. А Stratocaster я продал Земфире, тогда еще начинающей звезде, полтора года назад. Для девушки, которая пишет, делает аранжировки и поет, она очень неплохо владеет инструментом.
– Насколько я знаю, ты некоторое время играл с «Моральным кодексом»?
– Да, я выступал с «Моральным кодексом» месяца четыре. У «Мумий Тролля» был перерыв в гастролях длинною в год, когда мы писали альбом, а в это время у Коли Кильдеева были проблемы со здоровьем, он немного отошел от дел, плюс проект «Метро», где он был музыкальным руководителем. И я заменял его, поскольку знал все партии «Морального кодекса». Я мечтал поиграть в этой группе, и это осуществилось.
– Твоя гитара звучит очень разнообразно, какие «примочки» для нее ты используешь?
– Я люблю аналоговые и ламповые примочки. Дисторшн Mesa Boogie у меня есть, его все гитаристы знают, квакушка Cry Baby. Цифровой дилэй Boss, на нем можно делать кольца, получается богатый, объемный звук, U2 часто используют этот эффект. Хорус я долго искал, мне ничего не нравилось, но я у Коли Кильдеева подсмотрел и купил такой же, как у него – Ibanez. Мне нравится, как он размывает звук, очень интеллигентно, не так, как другие хорусы.
Еще у меня есть две редкие примочки, Илья купил их на закрытии одной английской фабрики. Первая обрабатывает звук путем автоматической фильтрации, это как маленький синтезатор. Вторая – тремоло/вибрато/хорус. Она дает дрожащий звук, как в американском кантри. Этот хорус звучит, как авто-квакер – примерно так же, как если быстро нажимать и отпускать педаль квакушки. То есть не надо дергать ногой, просто включаешь этот режим и получаешь красиво. Раритетная вещь. Ее часто применяет Ленни Кравиц. Я ее использую, в основном, в студии, потому что на концерте нужен только один чистый, хороший звук.
Многие молодые гитаристы делают ошибку, когда выставляют на сцену огромное количество примочек и начинают плясать на них. В итоге основное звучание теряется, и они, не найдя подходящего варианта, устраивают лишнюю суету. Все должно быть в меру. Когда гитарист в часовом концерте семнадцать минут играет на квакушке – это уже Достоевский начинается (смеется). Кормить нужно рационально.
– Выступление на концертах доставляет тебе радость?
– Когда хороший клуб или стадион, то да. Как правило, приятнее выступать на небольших площадках, когда все слышно, и зрители рядом, видишь реакцию. Мы не возим с собой аппаратуру, которой можно было бы хорошо озвучивать стадионы, не можем пока по бюджету себе позволить. А организаторы чаще всего выставляют не совсем то, что надо, экономя деньги, им хочется заработать. Десять киловатт на пятитысячный зал – это очень мало. Для фонограммы, конечно, замечательно, но для рока нужно как минимум тридцать. И то будет некачественно, лучше всего пятьдесят – это твердо, уверенно. Кстати, на Украине было по-другому: там выставляли отличный аппарат, и принимали нас очень хорошо. Вареники, борщ, как положено.
– Я знаю, что ты поклонник джаза, а какой именно джаз ты любишь?
– А вот какой.
С этими словами Цалер сел за пианино и начал играть Take Five Дезмонда. Играл свободно, уверенно, с небанальной аккордной импровизацией. «Этому парню подвластно все», – подумал я, собираясь домой.
