Найти в Дзене
Михаил Солодилов

Стекло в работах Вальтера Беньямина.

Набрел на тексты немецкого писателя и исследователя – Вальтера Беньямина. Он является одним из самых влиятельных философов культуры XX века. Работы Беньямина лежат в основе современного понимания модернизма. Ему принадлежит идея об «ауре», которую теряет тиражируемый предмет. Также он известен своими эссе, где размышляет над опытом и новой бедностью. Бедность опытом - не следует понимать так, будто люди жаждут нового опыта. Напротив, они желают избавления от опыта, они жаждут такой среды обитания, в которой они свою бедность, внешнюю, а в конечном итоге также и внутреннюю, смогли бы реализовать в таком чистом и ясном виде, чтобы это вылилось в нечто достойное. Постиндустриальная эпоха – это эпоха масс людей, сконцентрированных в современных городах. Масс, живущих недели, месяцы, годы за безымянными бесчисленными окнами и не оставляющих никаких существенных материальных следов своего пребывания на этой земле. Беньямин очень интересно акцентирует такой популярный материал как стекло, ра
Иллюстрация Ральфа Стедмана
Иллюстрация Ральфа Стедмана

Набрел на тексты немецкого писателя и исследователя – Вальтера Беньямина. Он является одним из самых влиятельных философов культуры XX века. Работы Беньямина лежат в основе современного понимания модернизма. Ему принадлежит идея об «ауре», которую теряет тиражируемый предмет. Также он известен своими эссе, где размышляет над опытом и новой бедностью.

Бедность опытом - не следует понимать так, будто люди жаждут нового опыта. Напротив, они желают избавления от опыта, они жаждут такой среды обитания, в которой они свою бедность, внешнюю, а в конечном итоге также и внутреннюю, смогли бы реализовать в таком чистом и ясном виде, чтобы это вылилось в нечто достойное.

Постиндустриальная эпоха – это эпоха масс людей, сконцентрированных в современных городах. Масс, живущих недели, месяцы, годы за безымянными бесчисленными окнами и не оставляющих никаких существенных материальных следов своего пребывания на этой земле. Беньямин очень интересно акцентирует такой популярный материал как стекло, распространившийся в эпоху модернизма. Стекло всегда было и всегда будет механическим объектом. Ему всегда будет не хватать уникальности в отношении таких характеристик как материал и история его создания. Стекло сопротивляется накоплению следов с течением времени, это не тот объект, который можно рассматривать для исторической летописи. Стекло как твердый и гладкий материал с трудом сохраняет и передает следы жизненного опыта. Вальтер Беньямин в статье 1933 года «Опыт и бедность» писал: «Стекло, не случайно, это твердый и гладкий материал, за который ничто не может зацепиться. Это также холодный и трезвый материал. Стеклянные предметы не имеют «ауры». Стекло вообще враг тайны. Это также враг собственности. Великий писатель Андре Жид однажды сказал: каждый объект, которым я хочу обладать, становится для меня непроницаемым. Если такие люди, как Шеербарт, мечтают о стеклянных конструкциях, значит ли это, что они апостолы новой бедности?». Новая бедность привела к «возрождению» суеверий, таких как «хиромантия» (хиромантия), «астрология», «спиритизм», «гадание на картах таро», «нумерология». Беспокойство в поисках смысла было результатом отсутствия опыта, с помощью которого можно было бы понять мир. Архитектура из бетона и стекла по сей день является основой строительства во всем мире и теперь каждый человек хранит весь свой опыт в «черном зеркале» своего смартфона.

Ле Корбюзье, Проект виллы в Карфагене, 1928 г., рисунок интерьера.
Ле Корбюзье, Проект виллы в Карфагене, 1928 г., рисунок интерьера.

Приятель Беньямина Эрнст Блох в эссе «Создание орнамента» развил темы Беньямина, утверждая, что машинная функциональность нашей цивилизации сделала бессмысленной передачу человеческого опыта: «Мы забыли. Наши руки больше не знают, как делать вещи». Исчезновение человеческого, укорененного в ремесле, приводит к тому же варварству, появлению безликих фетишей, идолов: «Утрата вкуса, сознательное начало примитива, того самого, который чисто объективная функция больше не ведет в привычную нам старую страну прекрасного». Речь идет об утрате экспрессивности, так или иначе связанной с опытом. В такой культуре возникает некое подобие немоты, потому что все в ней исчерпывается чистой функцией, которая сродни беньяминовской бедности: «И стул предназначен только для того, чтобы на нем сидеть; он просто отсылает к сидящему человеку. А статуя сделана для того, чтобы на нее смотреть, или, вернее, она покоится в самой себе, озабоченная только собственной славой, и совершенно безразлична ко всем отношениям, составляющим часть окружающей жизни».