По итогам Наполеоновских войн в 1815 году в составе Российской Империи появилось весьма токсичное государственное образование с громким названием «Царство Польское», которое использовалась в официальных документах вплоть до 60-х годов XIX века. Полная гармония между «братскими» славянскими народами, на которую рассчитывал Император Александр I, вскоре расстроилась, несмотря на дарованную этим землям Конституцию и весьма либеральное отношение к полякам. В 1830 – 1831 годах, уже во время правления Николая I, произошло польское восстание (или русско-польская война, как его ещё называют), которое произвело глубокие перемены. В частности, после жестокого подавления мятежа в Европе важными составляющими европейского общественного мнения стали полонофильство и русофобия.
Многие поляки так и не смирились с превращением Царства Польского в обычную русскую провинцию и раз за разом, когда представлялась любая возможность, выражали свой протест всеми доступными способами. Один из таких способов был побег рекрутов, не желавших служить в Русской Императорской армии.
2-го июля 1843 года Начальник Главного Штаба Действующей армии генерал от артиллерии князь М. Д. Горчаков доложил Дежурному Генералу Главного Штаба генерал-лейтенанту П. Ф. Веймарну о чрезвычайном происшествии в рекрутской партии:
«… Симбирского Егерского полка майор Белоусов, сопровождавший 7-ю партию польских рекрут набора сего года из Калишской губернии, до Киева, 29 числа истекшего июня донёс, что во время ночлега с 28 по 29-е число в м. Блони, в 12 часов ночи, рекруты, несмотря на все предосторожности и строгое наблюдение за ними, зажгли сарай, в котором находились, и бросились из него, но 300 человек удержаны, а 101 бежали в разные стороны.
При этом случае, двое рядовых из конвойных потерпели важные ожоги и отправлены в гошпиталь, и несколько рекрут ранены штыками, а также сгорело много рекрутской одежды у оставшихся налицо людей, и часть амуниции и 15 ружей, принадлежавших конвойным нижним чинам…».
Бежавшие рекруты предназначались для 6-й Лёгкой Кавалерийской Дивизии, Резервной Дивизии Отдельного Кавказского Корпуса и 6-й Конно-Артиллерийской Бригады.
Сообщив о проишествии, Белоусов отрапортовал о принятых мерах:
«… Тотчас по получении сего донесения, сделаны распоряжения: о поимке бежавших, сколько возможным будет, о пополнении сгоревших вещей и произведении строжайшего следствия, для чего партия эта задержана на несколько дней в Блони…».
11-го июля Генерал-Аудитор А. И. Ноинский сообщил князю Горчакову Высочайшую волю:
«… По отношению Вашего Сиятельства № 2798, последовало Высочайшее Государя Императора повеление, дабы вместо бежавших из 7-й партии польских рекрут 101 человека, это число людей было взято немедленно из тех самых селений, откуда бежавшие поступили.
Всего же тех из бежавших, кои до настоящего и впредь будут пойманы, определять в войска Сибирского и Оренбургского Отдельных Корпусов…».
В докладе по Инспекторскому Департаменту от 10-го августа за № 401 говорилось об итогах следствия, произведённого по приказу Главнокомандующего Действующей Армией генерал-фельдмаршала светлейшего князя Варшавского И. Ф. Паскевича-Эриванского.
Как оказалось, имелись и главный злодей-зачинщик, самое тщательное планирование преступления и разгильдяй-конвоир:
«…1., Рекруты ещё в Калише, под руководством одного из них, Юзефа Блендовского, предположили освободиться от службы посредством побега, и для этого сделать нападение на караул в Калише или где сие окажется возможным. Но, как при бдительном надзоре не удалось им привести предположение в исполнение, ни в Калише, ни во время пути, то управляющий этим предприятием Блендовский, со своими соучастниками согласились сжечь сарай, в котором они будут помещены на ночлег, и потом бежать.
2., Зажигательство предпринимаемо было ими в нескольких местах, но не могло быть приведено в исполнение или по бдительному присмотру или потому, что партия помещалась в каменных сараях, или с деревянными крышами. Когда же они поставлены были в м. Блони в сарай с соломенной крышей, по неимению другого, то здесь уже не могло быть для них препятствия при удобовозгораемости соломы.
3., Поджог произведён зажигательными спичками, которые Блендовский поручил купить в Блони одному из конвойных, рядовому Симбирского Егерского полка Шмакову, человеку весьма тупого ума. Спички эти Блендовский роздал нескольким рекрутам, дабы в совершении поджога не могло быть неудачи.
4.. Конвой в слабом надзоре не виновен, а, напротив, исполнял свою обязанность с точностью, и сопровождающий партию майор Симбирского Егерского полка Белоусов, постоянно подтверждал не только о строгом присмотре за рекрутами, но и о том, чтобы нижние чины без ведома офицеров, ничего не покупали для рекрут…».
Паскевич также сообщил о трёх принятых мерах:
«… Что по рассмотрении этого дела, прикосновенные к оному 27 рекрут, в числе коих находятся и зачинщики, пойманные из бегов, и рядовой Шмаков, преданы суду при Варшавском ордонанс-гаузе.
Что 26 рекрут, пойманных также из бегов, но не принимавших участие в зажигательстве, по наказании каждого из них 50-ю ударами розог и по приведении вновь к присяге на верность службе, отправлены с партией.
Что эта 7-я партия в составе 426 чел. выступила в поход из Варшавы 19 (31) июля и, что по настоящее время, из числа 7-й партии поймано 46 чел…» .
50 рекрут из партии предназначались к распределению в Отдельный Оренбургский Корпус, 51 чел. - в Отдельный Сибирский Корпус (г. Омск), а также в г. Тобольск, в Сибирские Линейные батальоны.
Как было сказано выше, в качестве наказания, были применены весьма жёсткие меры, исходившие от первого лица в государстве. «Око за око».
В докладе по Инспекторскому Департаменту от 4-го сентября за № 444 говорилось:
«… Высочайше повелено: для прекращения значительных побегов из партий польских рекрут, в тех случаях, когда во время следования их с мест набора до прибытия в команды по назначению бежит из них более одного человека со 100, превышающее число бежавших рекрут брать взамен их, из тех же губерний и обводов, из коих они поступили. Пойманных же впоследствии бежавших рекрут обращать на службу без зачёта…».