Найти тему
Толкачев. Истории

Одно незначительное происшествие в жизни старика (рассказ)

Фото Ли Джеффри
Фото Ли Джеффри

1.

–Сейчас "лыжника" * мигом отведу в пятый корпус, – и покурим, – задорно отрапортовала медсестра в больничную стену и взяла под руку старика в больничной пижаме. Cлова автоматной очередью долетели до угла здания, из-за которого выглядывали белая пилотка, а под ней ярко накрашенные губы с торчащей белой сигаретой.

–Сам не дойдешь, дедуль? – обратилась провожатая к пациенту, –А чего смеешься?

Старичок старательно и ровно вышагивал по тротуару, наверное, хотел облегчить труд медсестры. Та заметно нервничала и большой полной грудью стоически вздыхала: впереди длинная извилистая дорожка между коробками корпусов, а идти в таком темпе – зима наступит.

–А я еще молодой! – вдруг заявил больной, остановившись.

–Ну, давай, давай…, молодой, – поторапливала эскулапова дочь.

–Не верите?! Тогда уберите руку. Я сам дойду.

–Ну, некогда мне тут.

–Не надо меня держать, – и он аккуратно освободил руку.

–А прет–то от тебя.

Он решил ответить торжественно.

–У меня классный парфюм, – подарок внучки.

После пары шагов – его повело в сторону, было заметно: старик не держал равновесие. Еще шаг – и он рухнул, как пальто с вешалки.

Медсестра выругалась, – теперь поднимать его и отряхивать.

Он молчал, через плечо уставившись на медсестру.

–Возись тут с тобой, – парировала она его колючему взгляду, и скрестив руки на груди, приняла недоуменную позу.

–Не надо! – скомандовал он и поинтересовался: – А что в училище вежливости не учат?

Глаза ее сузились – старик перешел все границы – задел за живое – намекнул на медучилище – а раз она оттуда – значит дура – другие там не учатся.

–Вставай! – прикрикнула она.

Он завозился на мокром асфальте, будто фигурист при выполнении сложного сальто, отдернул руку, которую она брезгливо попыталась схватить, и снова улегся.

–Ого! – отреагировала она.

–Я – молод, и дедулей меня прошу не называть, – парировал он и юрко перевернулся, как на борцовском мате. –А Вам книжек надо побольше читать.

–Типа я дура, да? – возмутилась медсестра, и слегка пнула пациента в бок.

–Пинайте, пинайте, футболистка, – острил пациент.

Из нее будто спустили воздух, как из перекачанного мячика. И она открыла резервуары: –Вот дурной!

И отвернулась.

Почему–то нет птиц, – вдруг подумал старик, –ну хотя бы воробьев. Он посмотрел туда, где забор упирался в проходную, и вспомнил, как появлялся здесь с цветами, когда выписывали маму, а потом жену. Тогда он не ходил – летал по этой дорожке.

Недалеко приземлилась стая ворон. Птицы важно закаркали. А теперь любая ворона способна прервать воспоминания – засуетится, затопает в пяти шагах от тебя.

–Помнишь старые времена? – но ворона будто оглохла.

Он перевалился на спину и посмотрел на небо:

–Ох! Хорошо на душе стало.

–Ему хорошо, – медсестра была еще здесь.

Он смог быстро подняться на ноги и выскочить через проходную на улицу.

Там Талька ждет с велосипедом, и они вдвоем закрутят педали по прибрежной дороге.

«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…».

–Черт возьми, опять спускает шина, давай, накачаю! – и когда были рядом ее загорелые коленки он качал эту шину, а одна шина было пробита, а он качал–качал... Как это было здорово!

Через штанину проступило темноватое пятно. «Кровь? – она, голубушка».

–Да это я зацепился за гвоздь в заборе, когда рвал яблоки.

И снова утомленное солнце и игривые глаза Тальки.

–Я вернусь быстро, ты только пиши! – это он кричал, когда с рюкзаком садился в поезд, уносящий на двухгодичную службу. Уходить, когда тебя ждут, – как это здорово!

Уходить туда, в вечную весну, где нет больниц, где нет пропускных пунктов и шлагбаумов, где есть велосипед во спущенными колесами и Талька, и молодость. Это легко.

...Мутное лицо над головой, отдаленные голоса, и какой-то едкий медицинский запах. Он догадался: проснулся в больнице. Потом выяснит, что на улице упал, стало плохо, на носилки, откачали…

–Что ж Вы так? – непонятный вопрос задает медсестра.

О чем она?

2.

–Папа, опять за книги! Тебе же сказали: после выписки лежать. Как они тебя с такими показателями выписали, как у них совести хватило.

Старик вытащил из портфеля книги, – захватил в подъезде с пола, кто-то собрался выбросить, – пыльные, толстые, c затертыми уголками корешков. Ручка портфеля, сколько книг перетаскал, пока преподавал в институте, – уже потрескалась, скрипит, как колеса телеги. Скорее, ручка давно уже не обращает внимания на эту жизнь, суетную и бегущую неизвестно куда. Вот и старый, потрепанный, видавший виды портфель подмигивает.

Тургенева выбросить… Ну народ… Он расставил пухлые тома по порядку цифр на корешках, полистал шуршащие страницы и выпил чаю.

–Зачем ты их тащишь с улицы? – этот единственный вопрос влетел из приоткрытой двери коридора и пронесся по комнате.

–Спасти, – ответил старик и наклонил голову, от стеснения что ли.

–О–о! – только не ставь их, пожалуйста на полку, в угол или еще куда–нибудь. – Мне хватает этого хлама. Все есть в интернете, сам понимаешь. Тем более, не с твоим зрением их уже читать.

Так продолжалось на протяжении этих нелепых последних лет их жизни с дочерью, куда он переехал после смерти жены и продажи квартиры.

Он не знал как по–другому спастись от той особы, безглазой, с косой.

Сел за стол, достал потрепанный листок: «Мама, вчера мы с дедушкой вытянули два окуня. Дедушка говорит килограмма по полтора. Ночью сидели у костра. Считали звезды. Мама, а можно мне не идти 1 сентября в школу? Ждем тебя! Приезжай к нам быстрее. Твои дочь Ася и дедушка Константин».

Листок бережно хранил уже столько лет, – Ася давно закончила институт.

Позади жизнь. Только подумаешь, а что там было… Пустота. Позади пустота. Спросишь, а почему? Ведь жизнь была наполнена, как ягодное лукошко со спелой полянки, событиями, впечатлениями, надеждами, устремлениями. Нет ответа.

В нее затесался тот проникновенный взгляд девушки, что стояла, на неважно каком полустанке, стояла, да еще махнула платком, будто увидела тебя, когда ты ехал в поезде, а потом на станции прибытия надеялся на чудо увидеть ее. Отчего ж пустота? Почему жизнь юрким резиновым мячиком спрыгнула с крылечка и куда-то закатилась.

Почему дочь так тревожно разговаривает по телефону, наверное, снова позвонила в «скорую». Но уже не нужно.

*Лыжник — на медицинском сленге пожилой больной, который с палочкой идёт по коридору, шаркая тапочками.

Автор: Толкачев Андрей

Читайте на канале:

Семь откровений узников нацистских концентрационных лагерей в книге-расследовании Станислава Аристова

Евгений Евстигнеев в "Собачьем сердце". Что происходило до и во время съемок?

Напиши шедевр