Порой моя жена спрашивает – о чем ты думаешь?
Порой – быстрый ответ отсутствует, потому что я и сам не могу ответить, не могу отделить фоновые задачи от первостепенных, важные от неприятных или мечты от планов.
Такой белый шум, как на пустом канале старого телевизора – если вглядываться в него, может возникнуть вопрос – какие точки побеждают белые или черные.
Сегодня вечером в подъезде я увидел мотыльков – двое глупых ребят сидели уткнувшись носами в стену.
Обычно я выгоняю бабочек, пчел и других штуковин на улицу, недавно забыл очечник на балконе, потому что паук, в котором его выносил на балкон отказывался вытряхиваться… Пришлось дать ему время, оставив так, наедине с луной.
Так вот, до этих я бы не смог дотянуться, слишком высоко – только посмотреть на них.
А в голове-то вчерашний текст с Авито.
Разглядывая старые, устаревшие предметы компьютерных технологий (сканеры 90-х или советские ПК, выставленные на продажу), я наткнулся на объявление – которые как правило закрываю через несколько секунд, видя несоответствие цены и содержимого или описания и фотографии, –много такого.
А тут был текст – несколько длиннее обычного. И я его стал читать. Открыл еще одно объявление продавца и еще одно.
Для покупателя автор кажется не в себе.
Но я увидел какую-то трагедию (скорее всего надуманную). Так как это текст и картинки… Такого полно.
Непонимание правил работы с предпродажной подготовкой, необходимость создания описания, сводящего к минимуму вопросы от покупателей, грамматика….
Тут мне хочется сначала немного помолчать.
…Нищета интерьеров – складывается ощущение, что человек готов продать любую вещь из своего небогатого дома со скудным освещением за небольшие деньги. Он описывает эти предметы, дополняет историей.
Профиль – как независимое кино, если его смотреть, не зная кто снимал и зачем – может казаться мусором и тратой времени.
Если представить, что за этими тестами стоит пожилой человек, которого явно не раз уже обманули так называемые «компьютерщики», который старается написать объявление, вежливо и подробно, и у него это не получается так, как я привык видеть, у которого совсем другой мир и в голове, и вокруг.
Лично мне становится жутко – нет, это не брезгливый страх соприкосновения, как с пропотевшим уксусом пьяницей летом в автобусе или перед размокшей от дождя тушкой сбитого голубя на дороге.
Хуже – это страх соприкосновения несуществующего, выдуманного или додуманного со своим прежним жизненным опытом.
Я вспомнил сцену в общественном транспорте много лет назад.
Зима, вечерняя давка в автобусе, который везет человеков в спальник, желтый тусклый свет ламп едва добирается до плеч стоящих пассажиров, ниже взвесь из соленого грязного воздуха и немой ругани.
Эта атмосфера обычно меня мало волновала – я любил забиться в угол, посильнее вкрутить дешевые наушники в голову и оглохнуть на какое-то время, пока ритмичный свет приближающихся остановок и волны перетаптывающихся тел не подавали сигнал, что скоро конечная и нужно двигаться дальше.
А тут в метре от меня, в давке, глаза уцепились за пару. Пожилой мужчина стоял спиной к салону, выставив перед собой руки – создавая небольшой островок, а перед ним ребенок – девочка.
Ничего не обычного – некоторые так поступают – создавая подобие личного пространства.
А в руках у ребенка, ну, может лет шести, была дощечка.
Я с тех пор эту штуку у себя в голове вот уже много лет ношу.
Это был прямоугольный кусок фанеры размером с телефон, со скругленными краями, на котором пирографом (выжигателем) были изображены или кнопки, или иконки. В общем, это был самодельный телефончик. Не пластиковая игрушка, которую можно встретить в детских отделах, издающая звуки и перемигивающаяся лампочками. А деревянная поделка.
Я тогда в кузнице работал, и мне дали работу – скамейки. Ничего сложного, несколько кусков железа и дерева соединять в нужных пропорциях. Но именно в тот день мне показали, как с помощью простой болгарки с щеткой выдирать волокна из деревянных брусков, чтобы быстро и сердито создать богатую фактуру.
Может поэтому меня кусочек дерева в руках ребенка и привлек, а может то, что она посмотрела мне в глаза, держа в одной руке нелепую игрушку, окруженная всем этим сюром, который не всякий взрослый выносит.
И там я тоже ничего не мог сделать, только наблюдать и додумывать реальность, перемешивать ее со своей.
Иногда от всех этих событий в голове не избавиться.
Пока я писал этот текст – мотыльки улетели. Сами. И у того ребенка, я уверен – все хорошо, и продавец – возможно, веселый, счастливый человек.
А у меня есть текст и мотыльки. Мои мотыльки.
