- И что это было? – хмуро спросил Андрей, когда я вернулась в машину. – Почему ты меня прервала? Я бы ей высказал! Всё высказал! Тем более, ты об этом меня последние месяцы и просила!
- Конечно, высказал бы, – кивнула я. – Не сомневаюсь в этом ни секунды!
- А зачем ты меня тогда остановила?!
- Сейчас не самое подходящее время. Она устала. Еле выжила, но всё равно пытается актёрствовать. Вот скажи мне, зачем ей это нужно? Зачем пытаться дополнительно обыграть то, что и так видно? Она исхудала, глаза впали, у неё воспаление лёгких… Слабость, боль, усталость. Вот совсем невесело твоей маме сейчас! Но Анфиса Борисовна продолжает сама себе подыгрывать.
- Не понимаю, какую мысль ты пытаешься до меня донести, – нахмурился Андрюша. – Что мама сумасшедшая? У неё признаки деменции? Ты мне прямо в лоб скажи, а то что-то я совсем не соображаю.
- Да просто всё! Она, как нашкодивший ребёнок! Мы с девчонками совсем недавно вспоминали, как Танька коленку в детстве разбила. И домой идти она тогда боялась только потому, что новое платье испачкала. Мама бы её обязательно заругала.
- Всё, мой мозг отказывается тебя понимать!
- Да ты дослушай! – улыбнулась я. – Танька тогда целую историю сочинила, что за ней собака гналась, укусить хотела, а она так испугалась, так испугалась, что сама не поняла, как на дерево вскарабкалась, а когда слазила, тогда коленку расцарапала и платье испачкала. Слёзы пустила крокодильи, чтобы родители её пожалели и не ругали.
- Погоди, кажется, начинаю понимать… Хочешь сказать, что мама плавно впадает в детство?
- Именно! Ну не зря же говорят: старики как дети! Мама твоя не молодеет с годами, живёт одна. Я как-то сразу это не заметила, но у неё уже часто в поведении мелькает что-то такое… детское. Просто маленьким девочкам хочется куклу, и они капризничают, выпрашивая игрушку у родителей. А маленьким бабушкам, у которых уже сил особо в огороде копаться нет, хочется играть с теплицами. Иногда чужими руками. Здесь смешивается и желание передать собственный опыт, и желание привлечь к себе побольше внимания. Сейчас Анфиса Борисовна пытается нас разжалобить, потом что прекрасно понимает, что была не права была, когда ушла в лес одна, никого не предупредив. Хочет, чтобы её пожалели, любили, приласкали, а не ругали.
- Ты думаешь? – задумчиво протянул Андрей. – Но с чего вдруг? Она столько лет одна жила! Помнишь, когда мы поженились, мама не особо горела желанием, чтобы мы жили с ней?
- Да и мы не горели желанием. У моих родителей было удобнее.
- И всю жизнь она была такая. Самостоятельная, независимая. Может, поэтому так второй раз замуж и не вышла… Привыкла к одиночеству.
- А потом она вдруг попала в условия, когда о ней заботятся, – задумчиво проговорила я. – Ну точно же! Раньше она всегда на себя полагалась, а с возрастом ей пришлось принять нашу помощь. И, видимо, наша помощь и забота ей понравились.
- Звучит так дико, словно мы её бросили, а потом вдруг подобрали!
Я молча смотрела на дорогу. Вёл машину Андрей. Мыслей было много, но почему-то вместо свекрови, я вдруг подумала о бардаке в доме. Я вообще не люблю бардак. Мне нужно, чтобы всё было на своих местах: и вещи, и мысли. Нужно было заняться уборкой дома и собственной головы. Прийти в себя от пережитого.
В тишине пролетел последний отрезок пути до нашего дома. Андрей не пытался вытянуть из меня какие ответы или возражения на его последние слова. Ну разве не золото? Не лезть в душу к близкому человеку, особенно когда он этого не хочет, я вам скажу, такое тоже уметь нужно. Андрей всегда чувствует, когда я не настроена на беседу. У меня такой сверхспособности, увы, нет.
На самом подъезде к деревне перед нашей машиной вдруг выскочила девочка-подросток. Андрей едва успел ударить по тормозам, чтобы её не задавить. Мы выскочили из машины.
Девочка замерла посреди дороги. Мы не задели её только чудом: машина остановилась в сантиметре от этой дурочки!
- С ума сошла! – воскликнула я. – Кто на дорогу выбегает не глядя? Жить тебе надоело, что ли?
Девочка подняла на меня испуганные глаза, и я её узнала. Именно она была в роще в тот день, когда пропала Анфиса Борисовна.
- Это вы с ума сошли! Чего так быстро едете? Здесь никто не гоняет!
Она вскочила на ноги, готовая убежать, но я её остановила.
- Постой-ка… Ты же была в роще в ту ночь, когда мы начали искать Анфису Борисовну?
- И что? – снова испугалась девочка и даже побледнела.
- И что? – поддержал её Андрюша.
- А то, что она и тогда так испугалась! Чего ты трясёшься всё время? Что-то знаешь? Или натворила что?
Я схватила девочку за руку, чтобы она не убежала. На её лице испуг читался так чётко, что сомнений не было: она что-то скрывает.
- Видела я как ваша Анфиса в лес ушла, – буркнула она. – Мы в роще весь день тогда провели. С Ромкой. Ну мы целовались, притопала эта старуха и давай на нас ругаться. Мол, мы стыд потеряли. А что такого? Мы же не при всех! И потом, кто её просил в наш закуток заглядывать? Ведьма! Поорала, поорала и дальше пошла. Настроение нам испортила!
- А как ты узнала, что она в лес ушла? – спросила я.
- Изи! Я Ромке предложила за ней проследить. Мы уходить по домам не собирались, а вдруг эта вернётся, опять на нас наткнётся и отчитывать начнёт? А мы что, маленькие, что ли? Да ещё бабка какая-то чужая!
- Понятно. Вы проследили…
- Ну да. Она прошла поле, а потом зашла в лес, но не по тропинке, а через кусты зачем-то. Я подумала, бабка туда в туалет зашла. Ну глупо же, рядом вход удобный, тропинка вытоптанная, а она полезла где-то! По-любому присела, – девчонка хихикнула. – Я фотку решила сделать, где она без трусов. Чтоб если ещё раз на нас орать будет, я ей пригрозить могла: или она мимо проходит, или я по всей деревне расклею фотографии её голого зада.
Я посмотрела на девочку с изумлением. Устарела я, что ли? Мне бы в её возрасте такое в голову не пришло!
- Мы в кусты за ней нырнули, а она не в них сидела, а дальше пошла. В сторону… болота.
Девочка покраснела, потом побагровела, а потом даже слегка посинела. Я испугалась. Как бы ей плохо ни стало!
- Ну не думали мы, что она заблудится! Здесь все знают, что ходить нужно по тропинке, что лес у нас такой…. Небезопасный. И бабка противная. Настроение нам испортила… А потом вы начали её искать… Я думала… Она того уже… в болоте…
Она шмыгнула носом, а потом как разревелась!
- Всё, успокойся. Ты, конечно, зря нам тогда, ещё в роще не сказала, что Анфиса Борисовна в лес ушла. Мы могли её и раньше найти. Так что в следующий раз…
Девочка шмыгнула носом, посмотрела на меня внимательно и вдруг вырвала руку, показала мне язык и побежала, крикнув на прощание:
- А так ей и надо! Старухе!
- Странная какая-то! – удивлённо заметил Андрей. – То ревёт, то радуется!
- Подросток, – заметила я. – Может, ей стыдно?
- Есть ли стыд у человека, который хотел сделать неудобную фотографию мамы с голым задом? Бессовестная! Могла же помочь тебе, сразу сказать, что видела маму! – сердито произнёс Андрей. Я только вздохнула. Всё же стареем мы. Уже и не понять нам, что движет современными подростками.
***
Выздоравливала Анфиса Борисовна медленно, и уже через несколько дней стало понятно, что не выпишут её из больницы раньше чем через месяц. Андрей столько сидеть возле мамы не мог, и я отправила его обратно на раскопки со словами:
- Ты сын, это твоя мама. Позлишься, успокоишься и всё у вас будет в порядке. А вот нам с ней предстоит трудный путь пройти. И лучше нам это сделать без тебя.
- Почему обеим? Маме!
- Нет, Андрюшенька, – покачала я головой. – Я такая категоричная, что мне трудно принимать людей такими, какие они есть. Здесь и над собой поработать нужно. Нет в отношениях полностью правых и виноватых. А моя вина, что я пытаюсь переделать людей под себя. Сделать их удобными.
- Меня же ты исправить не пытаешься!
- И тебя пыталась исправить. Ушли годы, чтобы принять тебя таким, какой ты есть. Но ты мой муж! С твоей мамой придётся труднее.
Андрей поспорил со мной, но недолго. Желание вернуться на раскопки оказалось сильнее.
***
Три недели я езжу к Анфисе Борисовне в больницу. Три! И до сих пор мы ещё ни разу не поговорили. Я не могу найти таких слов, с которых можно было бы начать разговор. И свекровь молчит. Со стороны даже смешно, наверное, смотрелось: вроде не чужие люди, а общаемся друг с другом подчёркнуто вежливо.
- Я вам помидоры и огурцы привезла, – заявила я, влетая в палату. Мне сегодня особенно не по себе: врач впервые заявил, что в скором времени мою свекровь, скорее всего, выпишут. А мы так и не поговорили.
- Спасибо, Любочка, – сказала свекровь, вставая с кровати. – Хорошо, что ты сегодня приехала. У меня к тебе будет просьба.
- Какая? – осторожно спросила я.
- Не могла бы ты ко мне в квартиру съездить и немного там прибраться? Ну пыль смахнуть, проветрить… Там так-то чисто, но меня долго не было. Скопилось пыли-то. Пётр Семёнович говорит, выпишут меня скоро.
Мои руки на автомате выкладывали из пакета на тумбочку принесённые припасы, а голова соображала. Значит ли это, что она собирается жить дальше одна?
- Домой хочу, – словно прочла мои мысли свекровь. Огляделась. В её палате лежали уже три женщины. Она вздохнула и предложила: – Может, прогуляемся немного?
- Идёмте, – кивнула я.
Я помогла Анфисе Борисовне натянуть лёгкую кофту, которую сама ей привезла, и мы отправились во двор больницы. Здесь уже гуляли некоторые пациенты, в одиночестве и с родственниками. Мы нашли скамейку в тени, устроились, и свекровь, словно с трудом выговаривая слова, произнесла:
- Совсем измучилась я. Ты прости меня, Люба, что из-за меня столько хлопот тебе прибавилось!
- И вы меня простите, – быстро выпалила я и тут же почувствовала, что наконец-то появился повод всё обсудить.
- Нет, – мотнула головой Анфиса Борисовна, – ты не виновата. Я сама такая, как ты. Мой дом, мои правила. Моя семья. Потом Андрей вырос и я, вроде как, совсем свободная стала. А потом… не знаю, почему, но вредничать стала. Может, из-за ноги? Тяжело это, когда ограничена в передвижениях и когда зависишь от кого-то. Возраст… Да и характер у меня такой… своевольный. Всю жизнь делала так, как хотела, и даже не думала под кого-либо подстраиваться. А в лесу бродила, подумать времени у меня было очень много. Вспомнилось, что по молодости смотрела на старух, которые особенно вредные, и даже не думала, что старость и меня догонит, сделает такой же, как они.
Ну надо же! Я на неё смотрю и думаю о том же. Что старость моя уже не за горами. Сейчас я чувствую себя ещё молодой. Нет, даже, пожалуй, зрелой. Короче, женщиной в самом соку. А Анфиса Борисовна старше меня почти на тридцать лет! Разве это много, тридцать лет? Я стану старой. И дай бог остаться адекватной, а если нет? Что тогда?
- Я пока по лесу бродила, к смерти готовилась, – Анфиса Борисовна повернула голову так, чтобы я не видела её лица. – Честно думала, что ты воспользуешься ситуацией. Отношения-то у нас натянутые. Ну, пропала и пропала. А ты поиски начала, искала меня! Знала бы, сидела на одном месте. А так искала выход и думала, как появлюсь на пороге твоего дома живая, и посмотрю в твои глаза бесстыжие.
Она вздохнула.
- Плохо я о тебе думала. И сейчас стыдно смотреть тебе в глаза. И говорить стыдно. Я в больницу попала, думала, не буду ничего говорить. Какой спрос со старухи? Ну подумаешь, заплутала, с кем не бывает? Молодёжь-то тоже блуждает в лесах. А не могу молчать-то. Стыдно, а поговорить нужно. Там в лесу жизнь целая прошла. Я и плакала, и останавливалась, думая, что сил нет. Каждую ночь помирать готовилась! А сейчас лежу в больнице, тепло, сухо, кроватка, кормят… Не вышла бы я сама, если бы ты меня не искала. Да и шла я, как Димка сказал, параллельно выходу. За километр примерно. Вот куда бы я вышла? Да никуда. Осталась бы навсегда в лесу. Страшно это, каждый день вокруг лес, лес, лес… И страх. Не смерти, а умереть в одиночестве. Отрезанной от мира и людей. От семьи.
Я вздохнула. Больно. Воспоминания о неизвестности, обо всех этих поисках ещё так свежи! Но мне было легче. Я не одна была. Мне кажется, что это испытание выпало именно на наши души, – мою и моей свекрови, – не просто так. Чтобы мы начали ценить друг друга. Бережнее относиться к семейным узам.
Почему, вот почему нужно было пройти через ад, чтобы прийти к таким мыслям? Почему, чтобы найти путь к пониманию друг друга, нужно обязательно побалансировать на грани жизни и смерти?
- Сейчас понимаю, что Андрей прав. Обиженная я ушла. Не специально, конечно, потерялась, но пока обижалась, не думала, что внимательнее в лесу нужно быть. Просто шла в своих мыслях, грибочки на автомате собирала…
И она вдруг расплакалась, а сквозь слёзы пробормотала:
- Осталась бы я там. Осталась бы! Умирать уже легла. Сил не было уже совсем. Тело не чувствовала…
Я слегка её приобняла и тоже заплакала. Жизнь любого человека бесценна, а когда это близкий человек… Нет слов, чтобы объяснить, как меняется отношение, когда ты мысленно его хоронишь. Когда просыпаешься и засыпаешь с мыслью, что только бы найти. Когда внутри нет ничего, кроме чувства безысходности.
И так мы плакали не меньше десяти минут. Я оплакивала всю эту историю, собственный эгоизм, нежелание понять свекровь, просто поговорить с ней. Я только упрекала её и строила недовольное лицо, когда её видела! О чём плакала Анфиса Борисовна, я могу лишь догадываться.
Наплакавшись, мы дальше говорили так, словно действительно сроднились. И даже посмеялись друг над другом. А после я поехала убирать квартиру Анфисы Борисовны к её приезду. Мы решили, что будет лучше, если она будет приезжать к нам в гости, а не жить с нами постоянно. Нам нужно научится принимать друг друга, чтобы эта история имела счастливый конец. Чтобы она повлияла на наши отношения так же, как на отношения Никиты и Тани. Пока они искали мою свекровь, примирились настолько, что сейчас у них просто второй медовый месяц. Может, глупо так говорить, но общее горе объединяет. Конечно, и у нас с Анфисой Борисовной первый шаг навстречу друг к другу сделан, но, чтобы действительно стать одной семьёй, нужно время.
И я надеюсь, оно у нас ещё есть.
Конец.
Если вам нравятся мои рассказы, вы можете поддержать (или поблагодарить) меня донатом на карту 5599 0020 0897 2392 (Юмоней).