Когда я родился я знал и понимал все. Как устроено небо, сколько волн в океане и для чего собака предана человеку. Так же я понимал все живое: деревья и мхи, птиц и зверей, людей и насекомых, особенно мух. Последним я даже завидовал. Жужжать и биться в стекло — для этого надо ясно видеть цель. Впрочем, это надо было еще заслужить. Но мухи были того достойны. Они вылезли из навоза.
Как только меня приложили к материнской груди я всосал первую тревогу и первое разочарование. Я кричал как мог, но кому интересно мнение трех с половиной килограммов. С первым памперсом я забыл язык муравьев, а с первой ложкой детского питания еще не открытий никем закон физики или химии, какой точно уже не помню. Когда меня привели в первый класс жизнь моя утратила всякий смысл — у первой учительницы была слишком короткая юбка. О дальнейшем можно и не рассказывать. Из института я вышел чуть умнее бетонного столба, а после тридцати лет работы меня можно было приколачивать к забору вместо доски. Теперь я на пенсии и меня зовут просто старым дураком, но, как ни странно, я по-прежнему завидую мухам.