С дороги показались дома. Свернул. Проселочная – в лужах, хоть трактор дорогу не попортил, и то ладно. Протянул я по ней на легковушке, сколько смог. А вот поворот к домам зарос травою, густой, высокой. "Мы въехали в кусты", – как писал Тургенев в "Записках охотника".
В Псковской области, как и в Тверской много таких "заброшек" осталось. Дома издали напоминали пни спиленной крепкой дубовой рощи. От домов торчали почерневшие крыши, где еще труба на месте, а где и рассыпалась от дождей да снегов. Табличка на дороге означает, что здесь была деревня Черная Никола. Жители вымерли, съехали, а табличку деревни забыли захватить или оставили для детей и внуков тех стариков, что жили тут.
Ну а дальше, как писал классик: "он оставляет свою тележку где-нибудь в кустах".
Иду, птицы заголосили, заяц из-под ног, вижу дымок, а вроде бы лето на дворе.
Подхожу, а на двери: "Библиотека" и часы работы. Сверил время, еще успеваю записаться. Отворяю дверь, шума придаю побольше, чтоб библиотекаря не напугать.
–Есть кто в доме? – а сам думаю, неправильно сказал, надо: "Есть кто в библиотеке?"
Тишина. В печи дрова догорают. Чайник шипит. В деревянных домах если кто в доме – это чувствуется, так и здесь, понимаю, что не один я в доме. Озираюсь, бегаю глазами по полкам, и вот между полок, над книгами два глаза выглядывают, а там и хозяин показался. Дед с бородой, посоха не хватает.
–Добрый день! Увидел дымок, – приветливо так начинаю.
Молчит.
–Писатель я, а тут библиотека еще работает, – приветливо так шучу.
Молчит.
–Чайком угостите?
Разглядел меня дед и говорит:
–Влябался в грязь, скидывай ботинки.
И осматривает, как врач пациента.
Спросил, чего я молодой, а с бородой. Говорю: "Петровские времена брадобрития уже прошли". Слово за слово, дед окать стал все больше, – привыкать стал к моему вероломству.
–Старуха померла, а нову семью поздно. Перед смертью поручила: уйдешь, – будешь побираться нищим по вокзалам. У моей жене слова вещие.
Сели с ним за чай. Не индийский, знаемо дело. Брусника сушеная.
Спросил, читаю ли я книги, и рассказал историю деревенской библиотеки.
Черная Никола оказалась деревней старинной, где-то с ХVII века четыреста годов просуществовала на бережку реки Черной. Всякие времена пережила. К середине XIX века погост Черная Никола являлся центром одноименной волости Опочецкого уезда.
Советская власть в 1925-х году организовала в Москве Государственную библиотеку им. В.И. Ленина ("Ленинку", как ее прозвали в народе), а в деревне Черная Никола – клуб (давно сгоревший) и избу-читальню.
Здесь наш библиотекарь сделал ремарку о том, что его библиотека – это местная Ленинка, они ж ровесницы, правда уточнил, остается ли Ленинка крупнейшей библиотекой мира. Здесь я его разочаровал. Крупнейшей является Британская библиотека в Лондоне.
Книжки здесь сначала читались вслух. Особливо Гоголь, Горький, Шолохов. А вообще первенство в библиотечном деле держат монастыри да церкви. В X и XI веках они появились на Псковской земле – в них монахи молились, да читали книги. Потом немало тут было помещичьих усадеб Яхонтовых, Назимовых, Философовых, Рокотовых, Ладыженских с библиотеками в каждой усадьбе. Книги почти все сожгли. Хотя неведомо откуда "Чудеса натуры" 1788 года и подшивка "Земледельческой газеты" 1883 года.
–Понятное дело, говорю, а зачем летом избу топить, от сырости?
–Моросичка за окном, в углу крыша дырява, вот и топлю.
Он, оказывается, живет в этой избе, – похлебку варит, да книжки читает.
–Зацым-та был прибекши какой-та человек. Похлубуха сгорела, пока изгонял.
Сначала, при появлении нарушителей спокойствия, он из своей избенки выскакивал - бежал сюда с ружьишком по бурьяну, да по крапиве и изгонял пришельцев, потом ногу подвернул – переселился в библиотеку.
– Думаю, пойду к грибам, ягодам, а тут все поворуют. Не пойдет. Пора из изебки сюда.
–С новосельем!
–Да ужо семь годов здесь живу, как в зосаде, кротовина вокруг, да медведяга заглядывает.
–Эт как?
–В окошко.
Оказалось, библиотека снабжала книжками все населенные пункты сельсовета, в который входило с десяток деревень. Доставляли книги на лошадях, велосипеде, а то и пешком, как почту. Читали в основном книги исторические и "жизненные", как выразился старик. Это "Вечный зов" Иванова, "Соль земли" Маркова, "Мужики и бабы" Можаева, "Братья и сестры" Абрамова.
Старик достал одну из этих книг, – вид такой, что читала и перечитывала ее вся Псковская область, – потрепанная, углы обложки стерлись, кто-то проливал на нее чай и не раз, но корешок добротный. Потом деревни стали угасать, одна за другой, старик книги из других библиотек сюда перетащил, сундуки и сараи все завалены.
Выпили мы с ним из моей фляжки.
–Заторнем!
–Ага.
–Василий Шукшин "Рассказы". Валентин Распутин "Прощание с Матерой", Чингиз Айтматов "Плаха", Даниил Гранин "Зубр", Анатолий Рыбаков "Дети Арбата", Василий Гроссман "Жизнь и судьба"...
–Понял.
–Узжнал и берегу.
–Не возражаю.
Поведал старик две истории, которые кроме него никто уже не расскажет.
По воскресеньям в деревне было принято плакать на индийских фильмах "Рам и Шам", "Зита и Гита", "Месть и закон", "Король джунглей", а перед сеансом в библиотеке делали встречи с писателями и обзоры книг. Однажды к брату в деревню Пидели приехал Никандр Алексеев, знаменитый поэт и редактор газеты "Псковский пахарь". Известен он был еще и тем, что в 14 лет в Санкт-Петербург пешком ушел на заработки, решился на дальнюю дорогу в возрасте куда моложе Ломоносова. Один из его сборников стихов рецензировал Николай Гумилев.
Есть цветы всех других золотей:
Незабудочки - глазки детей...
Упросили его выступить в библиотеке перед читателями. Договорились после фильма почитать стихи. И вот он читает, а читает душевно, народу битком, – в избу не влезли, сели на полянке и читали стихи до ночи, он – свои, а мужики деревенские и читали Есенина. А потом ночью пошли на берег реки, объяснять гостю, почему она черная, не могли разойтись никак. Он долго потом смеялся. Река черная от того, что по ночам на нее часто ходили.
А вторая история про спасение жизни. Дети ходили в библиотеку побольше взрослых. Старик показал фотографии на стене, где он еще пионер и лучший читатель.
А история такая.
Один малец набрал книг на неделю, а домой не дошел, – кинулись искать. А он, оказалось от волков на березу залез, а листы с детских книг разбрасывал по дороге, чтобы его найти можно было. Так и и нашли, по книгам.
Заметил, как аккуратно все книги расставлены, и стол для выдачи свободен. Приходит кто? Нет. Тогда зачем? А как же.
–Ну, куры, коза у Вас есть, это понятно, а как жить без электричества, провода все срезаны? – интересовался я.
Собеседник мой не понимал, о чем я, сказал про Диогена в бочке, мол, он прожил, и я проживу. Для одних здесь жизнь невыносима, а старику – рай. Конечно, книжный червь был в одеянии штопанном-перештопанном, не дошел еще до одежды из верблюжьей шерсти как Иоанн Креститель, но уже питался мёдом, как святой Иоанн.
Вот представьте, стоит в зарослях избушка, завалена тысячами книг, историй, размышлений, судеб, – старик читает, читает, делает заметки на полях. Вся деревня помещается в одной избе. Изба–библиотека. Выходит, есть в России одна деревня-библиотека и единственный житель деревни работает библиотекарем, – держи индивидуальный абонемент.
По сути, герои книг – теперь жители этой деревни. Один – Кола Брюйон, другой – Бильбо Бэггинс, третий – Натти Бампо, четвертый – Тарас Бульба, пятый – дед Щукарь, шестой – Дерсу Узала.
Старик через книги разговаривает со своими земляками и своею старухой, – берет то, что она читала, и слушает ее голос. Она ведь всю жизнь библиотекарем работала, теперь он сменил ее на вахте.
Еще он пытается понять: какая книга станет последней в его долгой жизни и что станет с библиотекой после его смерти. Вроде бы обещали перевезти в райцентр, но по его растерянным глазам видно: что веры в это мало.
Так и заснул я, убаюканный тихим голосом старика, голосом из прошлого. Помните, как у Шолохова: Макар Нагульнов "уснул, сидя за сельсоветским столом, положив на длинные ладони всклокоченную голову".
Утром, с петухами, открываю глаза, спал на полу, по-спартански, спина ни к черту после горки подстеленных бушлатов. Старик поставил передо мной мою начищенную обувь, просил переждать, пока роса спадет, но мне было пора в свой кабинет, рассказать о деревне-библиотеке.
Когда приехал в Москву, почему-то взял в руки Толкина.
Так вот оно что! Я побывал в гостях у мистера Гэндальфа из "Властелина колец", одного из пяти магов Истари, посланного валарами для борьбы с Сауроном. Властелин книг остался один. Сауронов, к сожалению, развелось, как комаров.
— Куда вы, мистер Гэндальф?
— Составить компанию единственному, кто здесь сохранил остатки разума.
— Это кому же?
— Самому себе.
Дж.Р.Р.Толкин "Властелин колец"
Примечание. Название деревни изменено по просьбе старика.
О чем почитать?
Два мудреца Кирилл и Мефодий о том, что обязательно надо искать в книгах
10 натюрмортов с книгами: чувствовать, листать страницы и рыться в мыслях