Несколько интересных фактов о нем:
· Ральф Эллисон (друг Эрнеста) писал в своих воспоминаниях: «Хемингуэй рассказывал об обыденной жизни с такой потрясающей точностью, что во время рецессии 1937 года мы с братом выжили только благодаря его описанию стрельбы влёт».
· Эрнест Хемингуэй всегда с особым чувством относился к русской литературе и русскому характеру. Например, в рассказах «Под гребнем» и «Ночь перед боем» представлены герои из России – люди непростой судьбы, сильные, верные своему слову, готовые на решительные поступки. В романе «Зеленые холмы Африки» писатель демонстрирует прекрасное знание русской литературы – упоминает «Севастопольские рассказы» и повесть «Казаки» Льва Толстого, произведения Достоевского и Тургенева.
· 1 июня 2020 года сетевой журнал «The New Yorker» опубликовал неизвестный ранее рассказ Эрнеста Хемингуэя «Pursuit as Happiness». Машинописная рукопись была обнаружена случайно внуком знаменитого писателя Шоном Хемингуэем среди личных вещей Эрнеста. По словам Шона: «Наряду с несколькими автобиографическими историями Второй мировой войны, этот рассказ представляет собой драгоценный камень среди неопубликованных материалов его дедушки». Портал «Печорин.нет» провел в том же году конкурс переводов этого рассказа на русский. Всего поступило 167 работ на конкурс из разных стран мира, а перевод победителя Евгении Зиминой можно прочесть на портале: https://clck.ru/354akV.
· Моя любимая у писателя цитата о творчестве: «Писать на самом деле очень просто. Ты просто садишься перед пишущей машинкой и начинаешь истекать кровью».
· Еще один любопытный факт – любимого кота Эрнеста звали Снежок, так же зовут и моего домашнего кота))
· Был в свое время задуман у меня и текст по мотивам собственных африканских приключений, много читал тогда про Африку и у Хемингуэя, надеюсь закончить повесть в этом году и опубликовать. Вот небольшой фрагмент из моего произведения «Ворары»:
Раненый лев скрылся из виду, и мы шли по его следам в ночи, ориентируясь на шорохи и запах крови. Сначала лев разразился ревом восточнее лагеря, там мы слышали раньше хохот гиен, затем он углубился в сторону недавней охоты, но, вдруг, медленно, неторопливо стал смещаться на запад. Через какое-то время я понял, что он движется к месту укрытия Мзи, к месту, где должны быть слышны стоны больного.
Сила беспокойства пробудила меня, охота во сне прервалась, и я обнаружил себя внутри палатки вождя – внутри тканевого мешка-ловушки, вместе с источающим неудержимые стоны стариком, без ружья и возможности оказать сопротивление одному раненному или сразу двум полувозрелым львам.
Стоны тихие, на которые я бы не обратил внимания в обычные дни, теперь казались мне раздающимся в темноте африканской ночи криками целой стаи обезьян. Я непроизвольно зажал рот старику, стараясь сокрыть любые звуки и даже частое с хрипом дыхание. Он пробудился, стал отпихивать меня, срывать руки, но я непрестанно говорил ему: «Поли, поли, симба. Тихо, друг, иначе мы с тобой станем добычей». И через какое-то время старик затих, ослабил хватку, а затем и совсем сник, отбросив руки, точно прислушавшись к просьбам, вняв шепоту. Тогда как лев, наоборот, зашуршал, двигаясь вдоль стен палаток, зафыркал, принюхиваясь и сердясь, и даже стал рыть землю у основания палатки. Лев чувствовал, лев подозревал.
Вот он уже подобрался к закрытому колючкой проходу, сначала неспешно стал разыскивать лаз, тихо ворошить колючий куст, несколько раз, мне казалось, я различал в темноте блеск его ненасытных глаз. И вот все на мгновение стихло, вдруг что-то резко дернуло палатку, а затем раздался неистовый, болезный рык. Несомненно, лев увидел нас, решил достать добычу, но это был раненый лев, и я верил, что он сдастся колючке и оставит нас в покое.
Но льва прогнала не колючка. Внезапно где-то рядом заскулила гиена. Затем она перешла на какие-то странные, точно людские, звуки. Мне слышались и тихий плач, и завывания, и нытье, и даже ворчание. В конце физи перешла на тявканье и лай. Гиены чувствуют немощь, различают запах смерти. Но никогда не нападают одни, сзывая на пир целое племя.
Лев почуял беду и решил удалиться. Тогда как гиена с новой силой заскулила совсем рядом, и какая-то тень навалилась на полотно палатки, стала рыть землю под ним, другая завизжала, коснувшись колючих ветвий у самого входа, и вот в месте над нашими головами вдруг показались гнилые клыки, застряли на мгновение в прочной ткани и исчезли. Затем показались вновь – челюсти снизу и сверху тянули друг к другу ткань, и вот она треснула, не выдержала нажима и исчезла в сомкнувшейся пасти, оставив лишь зияющую черную дыру.
Я стал будить старика, но, черт возьми, он лишь беспомощно болтался на моих руках, не отвечая ни голосом, ни движением. Теперь мне казалось, что я удушил его, пытаясь загасить стоны… Безумная эта мысль не долго должна была сокрушать меня, гиены непременно намеревались добраться до нас. Я выдернул подушку из-под головы вождя и накрыл ей ему голову, чтобы по крайней мере врывающиеся физи не впились в лицо старика. Я схватил металлический ковш, вылив на дно палатки остатки воды, и приготовился дать свой последний бой...