«Я грек, но я не чувствовал никогда себя иностранцем. Я чувствовал себя в России как дома», — рассказал о своей учебе и жизни в России Василиос Самуркас.
Когда вы в первый раз услышали о России?
В Греции у моей семьи есть дача в горах. Население там всего 8 человек. В детстве я играл там с какими-то странными деревянными игрушками, которые давала мне мама. Эти игрушки привозила ей из России, тогда еще из Советского Союза, ее крестная. Поэтому мои первые воспоминания о России — это советские игрушки.
Как появился интерес к России?
Во-первых, я люблю историю. Всегда интересовался историей Греции, греческой гражданской войной, историей театра Греции. Я всегда уважал русскую историю и русский театр, но не мог познакомиться с советским кино из-за незнания языка.
Во-вторых, в первом классе я подружился со своим русскоязычным одноклассником Сережей. Тогда он не мог сказать на греческом ни слова и я стал учить его этому языку.
В-третьих, мои мастера в театральном училище при Национальном театре Греции были выпускниками режиссерского факультета ГИТИСа, мастерской А.А.Гончарова. Собственно поэтому, я очень хотел поступить в ГИТИС.
В 2017 году в Греции мы выпустили дипломный спектакль, который позже сыграли на фестивале в Болгарии. Мы взяли там первое место и попали на фестиваль во ВГИК. Я пробыл в Москве всего 3 дня и сразу влюбился в эту страну. Я даже не мог представить, что Москва такая красивая.
До этой поездки я не мог понять Достоевского, Чехова. В Греции, когда я читал этих авторов, я думал, что людей, которых они описывают, не существует. Но когда переехал в Россию, всё стало намного понятней.
Когда я вернулся в Афины после вгиковского фестиваля, я решил, что переезжаю в Россию. Это решение я принял за один день. Я помню, я подъезжал к моему дому на автобусе, посмотрел в окно — там шел дождь. Я подумал, что именно сейчас надо переезжать в Россию, пора поступать в ГИТИС.
Есть ли российские актеры, актрисы или режиссеры, на которых вы ориентируетесь?
В Греции, когда я был еще молодым актером, я до безумия любил Тарковского. Невозможно говорить об искусстве в России без него. Я очень люблю читать. Мой фаворит — русский писатель Варлам Шаламов. Меня очень поразили его «Колымские рассказы». А когда я переехал в Россию, начал смотреть советские фильмы. Они очень мне понравились, очень близки с юмором греческих фильмов шестидесятых-семидесятых.
Как вы выучили русский язык?
Я помню мое первое слово, вы будете смеяться. Это был второй или третий класс. Сережа не мог говорить вообще. Я старался его научить слову «σκουπιδοτενεκές» — это мусорка, но он никак не мог это выговорить. То же самое, что и на русском сказать ему «мусорка», а он скажет «муркасо». Он просто путался в словах, он не мог ничего сказать. Я помню, что мое первое слово на русском было «слон». Мы с Сережей были в третьем классе, и задача от учителя была показать рекламу. Мы выбрали таблетки от кашля. Сережа изображал кашель. Вот он кашлял, съел эту таблетку и потом запел какую-то арию. Звучало очень фальшиво. В конце я сказал: «Это все таблетка — “Слон”».
Это воспоминание сегодня для меня кажется странным. Я никогда не думал, что я перееду в Россию. Никогда. Просто в какой-то момент я принял такое решение. А представительство Россотрудничества в Греции (Русский дом в Афинах) дало мне шанс поступить в ГИТИС.
Как проходил процесс поступления?
Первое, что мне предстояло — это изучить русский язык. В 2018 году меня отправили в Краснодар на подготовительный факультет, где я целый год изучал русский язык. А в 2019 у меня уже было прослушивание в ГИТИСе. И я поступил.
Как вам Краснодар?
Краснодар — это не Москва. Краснодар как-то больше похож на Грецию — южные люди, приятная температура, хорошая погода. Я постепенно шел к этому московскому холоду. Да, Краснодар был прекрасен. У меня остались приятные воспоминания.
Какие ваши ощущения от жизни и обучения в России?
В самом начале самым страшным для меня была погода. Я не мог понять, как люди живут без солнца. У нас такой менталитет. Постепенно привык и все стало хорошо. Я думаю, что мы — греки и русские — очень близкие народы. Не только потому, что мы православные. После Византийской империи у нас появилась общая история, общие корни, например, Кирилл и Мефодий для вас являются важными героями в истории. Я люблю Грецию, но я также люблю и Россию, как мою вторую страну. Сам факт того, что я учился в ГИТИСе, в одном из самых лучших вузов в мире, для меня честь, гордость и ответственность.
А люди? Почувствовали теплоту, гостеприимство?
Честно могу сказать, для меня было страшно приехать сюда, потому что я вообще не разговаривал по-русски. Я не знал ни одного слова, у меня нет русских родителей. В России немногие разговаривают на английском языке. И хорошо, потому что я бы не выучил русский. Но я считаю, что и на моем курсе в ГИТИСе, и в жизни я не чувствовал какой-то негатив по отношению ко мне, как к европейцу или греку. Да, я грек, но я не чувствовал никогда себя иностранцем. Я чувствовал себя в России как дома.
Можете ли сказать, что вы стали другим человеком? Насколько жизнь в России повлияла на Вас?
Самая большая трагедия — это когда по окончанию театрального института понимаешь, что совсем не изменился. Если ты остался на четвертом или пятом курсе таким же, как на первом — это катастрофа. Ну, конечно, я считаю, что я изменился. Жизнь в ГИТИСе или в другом театральном вузе меняет тебя как личность. Иногда случается депрессивный период, иногда полностью теряешь надежду по поводу искусства или по поводу театра, и ты всегда должен найти способ, чтобы остаться на плаву. ГИТИС очень серьезный вуз. Мастера и педагоги очень хорошие, их уважение к театру меня поражает. В Греции другая система. Я могу сказать, что ГИТИС повлиял на мое восприятие мира, искусства и театра в целом. ГИТИС дал проявиться мне как художнику. Театр — это миссия. Это не только профессия или просто какой-то способ, чтобы стать известным или заработать денег — это миссия.
С какими трудностями вы столкнулись при адаптации к жизни, учебе?
Представьте, вы на первом курсе и ваши актеры — русские. Ты должен работать с ними, давать задачи, репетировать, но ты не знаешь языка. Это сложно. Иногда ты обвиняешь себя, что не можешь говорить, иногда что-то хочешь сказать и не можешь. Конечно, это постепенно и медленно меняется. Но это адский труд. Читать, работать, изучать язык. Нужно быть сумасшедшим и очень любить свою профессию, чтобы переехать в другую страну учиться на языке, которого не знаешь.
Одиночество — чувствовали?
Нет, ведь я грек. Мы, греки, запрещаем себе быть в одиночестве. Я считаю, что, если ты занимаешься театром, ты должен всегда себя подпитывать общением с разными людьми. Я не думал об одиночестве, передо мной стояла цель. Я принял решение, что брошу всё: и карьеру, которая имелась, и семью. Все это для того, чтобы стать режиссером. Несколько режиссеров, которые учились в ГИТИСе, после учебы вернулись в Грецию. Сейчас они развивают там греческий театр. Мне кажется, это очень важно. Я считаю, что база мирового театра, нравится или не нравится, это — древнегреческий театр. Это Гомер, Еврипид, Софокл, Эсхил. Чтобы развивать современный театр, не просто русский, а вообще мировой театр, надо вернуться к истокам.
Люди перестали интересоваться корнями?
Это интересный разговор, это надо с учеными разговаривать. Многие сейчас считают Гомера женоненавистником. Гомер женоненавистник — это самая смешная вещь.
Я поставил эскиз по Гомеру в МХТ им. Чехова на новой сцене. После показа пришли 3 студентки с факультета философии (они изучали Древнюю Грецию), и одна из них высказала мне претензию: «А зачем вы выбрали этот материал, зачем выставили Агамемнона таким смешным, сделали его таким женоненавистником?». Она говорила 10 минут по поводу мизогинии, по поводу сексизма, по поводу того, что Гомер был женоненавистником.
В 11-ой песне «Одиссеи» Одиссей спустился в царство Аида. Ему встречается мертвый Агамемнон. Этот персонаж, извините за выражение, но это так и есть, архетип рогоносца. Клитемнестра, его жена, изменила ему в его отсутствие с его двоюродным братом и убила мужа. Есть огромный монолог, где Агамемнон в царстве Аида, говорит о том, что нельзя доверять женщинам. Одиссей через ошибки мертвых понимает, как нужно жить.
Вернемся к студентке. Когда она закончила свою речь, я ответил: «Вы считаете, что Гомер женоненавистник? Тогда почему произошла Троянская война, ради чего?». Она ушла.
Мы говорим о возвращении к истокам? Вы говорите, что интерес пропал к этому или забылось об этом. Это потому, что уровень образования сегодня стал ниже?
Знаете, позавчера я прочитал статью и удивился, что с самого начала автор статьи сразу обозначил время чтения: 2 минуты 10 секунд. Это страшно, что сейчас, когда существует Инстаграм, Фейсбук, Тик-ток человек привык смотреть какой-то ролик только 10 секунд. Как режиссер может заставить зрителя сидеть 3 часа на «Войне и мире», 5 часов на «Илиаде» или «Одиссее»?
Выходные у древних греков проходили так: от рассвета и до заката они смотрели спектакли. Сегодня я больше доверяю Гомеру и Еврипиду, чем некоторым пьесам современной драматургии. Я ее уважаю, но Гомера люблю больше и хочу его ставить. Для меня там есть какая-то большая правда, некий ключ. Представьте, как бы вы сыграли Анну Каренину, если бы до этого вы сыграли роль Клитемнестры. С такими текстами и спектаклями поднимается уровень не только режиссёров и актеров, но и всей творческой составляющей страны. Это интересно.
Расскажите о вашей постановке «Медея».
На третьем курсе я начал подготовку к постановке. Мы с актерами работали над «Одиссеей». Когда мы читали первый раз, мне было страшно. Был очень старый перевод. Я боялся, что у нас не будет никакой связи с артистами, потому что у нас разный менталитет и этот текст будет непонятен. Для примера, когда я был на втором курсе в театральном училище в Греции и мы разбирали Чехова, я долго не мог понять этого драматурга.
На одной из репетиций я понял, что Гомер — это и не русский автор, и не греческий автор — это мировой автор. И актеры это поняли.
Потом случилась «Медея». Причинами выбора именно этого материала стал потрясающий перевод Владислава Некляева и моя прекрасная актриса Валерия Столбикова, которая играла Антиклею в моем отрывке на третьем курсе.
Я всегда чувствовал, что надо защищать этого персонажа, понять его. Почему-то я считаю, что Медея — это не плохой персонаж. Конечно, детей убивать нельзя, это не обсуждается. Медея убила детей, невесту и отца невесты. Но боги не прокляли этого персонажа. Стоит задуматься над этим. Есть какая-то правда, какая-то справедливость. Я просто хотел понять этих персонажей, хотел их понять с русскими актерами.
Работа с русскими актерами и с греческими актерами. Вы говорите, что есть разница ментальности, какая?
Я заметил, что зачастую на русской сцене артисты играют только между собой, забыв про зрителя. При таком способе игры есть как плюсы, так и минусы. В древнегреческой драматургии актер должен играть тему. Это означает, что артист должен уметь выйти из бытовых способов существования и защищать эту тему через зрителя. Пространство определяет жанр в театре. В Эпидавре ты не можешь предаться бытовому способу существования, когда перед тобой сидят 10.000 зрителей. Ну, можешь, конечно, но несложно догадаться, что после спектакля зрители будут не в восторге. Древнегреческий материал можно играть только через зал во взаимодействии со зрителями. Ты адвокат персонажа. Невозможно играть архетип. Например, образ дяди Вани или Мити Карамазова можно найти в жизни. Но если мы говорим о Медее или Агаменмоне, то эти роли невозможно сыграть просто исходя из актёрского опыта или таланта. Они архетипы. Ты можешь просто защищать этого персонажа, как адвокат, убеждая зрителя в своей правоте. Какие-то технические вещи с русскими актерами надо прорабатывать несколько месяцев или лет, так как это абсолютно другая драматургия.
Как вы оцениваете роль ГИТИСа в вашем профессиональном развитии.
Я оцениваю ГИТИС как один из самых главных этапов моей жизни. Я обязан ГИТИСу за то, что у меня есть сейчас, моим мастерам Евгению Борисовичу Каменьковичу, Дмитрию Анатольевичу Крымову и всем моим педагогам. Когда я ставлю какие-то спектакли или когда я играю, в голове всегда звучит голос Евгения Борисовича: «А это про что? А откуда я это знаю? Он сумасшедший? Вася, это непонятно». ГИТИС развил меня как художника.
Интересно, так вы бы хотели стать вот таким мастером, которым вы будете у своих учеников, возможно, оставаться в голове всегда. Есть такое стремление, есть такой план?
Смотрите. Я считаю, что ты не можешь стать хорошим режиссером, если ты не являешься хорошим педагогом. Я отучился на актера, но режиссура — другая профессия. Когда ты учишься на режиссера, отучившись на актера, ты пытаешься не сойти с ума, потому что теперь ты должен поменять свой образ мысли. Это как аптекарь и врач. Есть какая-то связь, но она не прямая, это абсолютно разные профессии. Постепенно понимаешь, что это большая ответственность. Актеры любого возраста — дети, которые вечно что-то от тебя ожидают, и это большая ответственность. Педагогика мне очень интересна. Было бы здорово, если бы в какой-то момент в будущем появились кафедры древнегреческого театра. Я хочу доказать, что Гомер – это не музейный экспонат.
Мне было бы очень интересно провести эксперимент, в котором актеры несколько лет играли исключительно древнегреческую драматургию. Как бы после этого они сыграли Чехова, Булгакова, Достоевского?
А вы хотите вернуться домой? Какие у вас планы?
Пока я не собираюсь возвращаться в Грецию. Я бы хотел пока остаться в России. У меня есть еще год. Россия — страна с большими театральными традициями. Для меня очень важно, что сейчас говорят о древнегреческой драматургии! Древнегреческая трагедия и древнегреческий эпос нужны сегодня, как воздух. Невозможно развивать современный театр без базы. И это не потому, что я грек. Гомер, Еврипид — это авторы, которые принадлежат всем. Вы не имеете право говорить, что Пушкин принадлежит вам — он принадлежит всем! И грекам, и русским. Мы как-то подзабыли о них и в Греции, и в России. Мне непонятно, почему в России сейчас не ставят Еврипида, Софокла, Эсхила или Гомера.
Какой совет Вы бы дали иностранному студенту, который хочет приехать учиться в Россию?
Первое, язык, язык, язык. Чтобы выучить, необходимо общаться только с русскими людьми.
Во-вторых, будущий студент должен чувствовать себя ответственным. Он как посол своей страны в чужом государстве. Я так себя и чувствовал, потому что мое образование стоит дорого. Стоит денег, которые я бы никогда в жизни не смог бы найти. Это очень серьезно.
Большую ответственность я чувствую за то, что учусь бесплатно, в то время, когда другие студенты вынуждены платить. Ты должен учиться так, чтобы после выпуска твой ВУЗ и твоя страна гордились тобой.
Про стереотипы? Есть ли стереотипы в Афинах про Россию, про медведей, водку?
А... Вы про такие стереотипы! Да! Есть и водка, и Красная площадь, есть и Сталин. Авторы — Достоевский, Чехов, Толстой, Шаламов.
Больше меня, конечно же, интересуют авторы, но как же в России без водки.
И как водка?
Я не очень пьющий человек. Хорошая вещь. Сближает.
Беседовала Мария Дорохова
Фото: Анастасия Мальцева