В 30 лет я случайно узнал, что у меня есть брат. Мама с завидной настойчивостью скрывала всю информацию о нем, но братские узы оказались сильнее хитроумных женских интрижек. Несмотря на все испытания, преграды и фокусы судьбы, мы все-таки встретились. Я проходил мимо ларька с фруктами, как вдруг услышал тот самый, родной голос: - Купи персик, брат. Сладкий, как пашмак, клянусь тебе. С таким персиком не нужны ни жёны, ни дворцы, ни яхты, ни шмяхты. Попробуй, брат, будешь кайфовать. - Брат… - я схватился за сердце. Оно било быстрее, чем Джои Джордисон по барабанам в свои лучшие годы. От шока я только и мог, что шептать. - Не может быть… не может быть… - Может, брат. Тебе по-братски за 400 рублей килограмм отдам. Вот еще нектарины возьми, их сам бог с неба принес, чтобы ты покушал. Я пришел в себя и ненадолго засомневался. Все-таки 400 рублей… В супермаркете они по 89. Но ведь родне нужно помогать? С другой стороны, мы не очень-то и похожи. У него загорелая, почти коричневая кожа, цвета немытой чайной кружки, у меня аристократично белая и нежная, как ванильный зефир. У него глаза узкие, как кошачьи ноздри, а меня прозвали полтинником за вечно удивленный взгляд. В конце концов он узбек, а я хоть и коктейль из сотни разных национальностей, но ни капли узбекской харизмы во мне нет и не было никогда. И все же он смотрел на меня с такой любовью и теплотой, что все подозрения мгновенно растаяли. Мне даже стало стыдно за свой мнительный характер. Я резко прыгнул, чтобы он не успел убежать, и схватил в крепкие, братские объятия. - Что такое? Тебе плохо? – то ли радостно, то ли испуганно кричал мой маленький братишка. - Нет, мне очень хорошо. Я еще никогда не был так счастлив. Он пытался вырваться, наверное, потому что не привык к братским объятиям, но вскоре смирился и даже обнял меня в ответ. Мы говорили без остановки, пытаясь наверстать за пару часов безвозвратно утерянные десятилетия. Он все время рыдал, кричал и даже молился, а я сдерживал чувства и тихо улыбался, как и положено старшему брату. Но время поджимало, поэтому, взяв телефон Турсуна и договорившись о новой встрече, я забрал свои персики и продолжил путь. Пока возле очередного овощного ларька кто-то не крикнул мне: - Эй, брат, купи черешню. Сладкая, как поцелуи Шахерезады, я клянусь тебе. Сердце восторженно замерло. От переизбытка эмоций по щеке текла слеза. Сколько еще братьев мама скрывает от меня?