Юль, Юль, Юль!
Слушай, я вовсе не хотел над тобой ни куражиться, ни глумиться. Ничего в этом роде. Даже и близко в мыслях не имел. Просто очень много впечатлений, новых ощущений. И все это хочется скорей же и быстрей же тебе рассказать. А что касается всяких там диковинных фруктов с Мартини, так ты ж приедешь через год, и мы их станем трескать с тобой просто тоннами. Не буду долго томить твое женское любопытство - «Teu beijinho doce» значит: «Твой сладкий поцелуйчик». За неимением настоящих поцелуев, мне приходиться довольствоваться такой вот неадекватной заменой.
Я уверен, что у Федина там на «Северах» тоже очень много всего интересного и захватывающего. Я слышал, что там растет клубника так, что ее можно косой косить, ананасы растут (говорят, вовсе не на пальмах, как мы все почему-то раньше думали, а на бахче. Подобно арбузам). Еще там в Уиже кофе очень хороший – крепкий и душистый. Ну и много всего другого. Просто Федин человек исключительно практический. Романтика ему чужда, хотя может, я и ошибаюсь. Здесь действительно многие обогащаются при помощи лаврового листа, и за этим очень забавно наблюдать. Я тебе уже наверняка писал о том, как мы продаем лаврушку и покупаем вместо нее себе виcкарь, чтобы пить. Но умные люди поступают иначе. Они продают лаврушку, покупают вискарь, но не пьют его. Они его везут в тот же Уиже, где его можно загнать в 2 раза дороже. Продают, покупают там еще что-то везут сюда, продают и так далее. Это совершенно не обязательно вискарь. Все что угодно. Соевое масло там или мыло. Но для этого нужно иметь две вещи: дух предпринимательства и возможность часто летать на самолетах. У меня нет ни того ни другого и главное - мне просто не охота этим заниматься. Я и так чувствую себя полнейшим придурком, когда впариваю неграм лавровый лист или эти идиотские кипятильники на прасе. Все-таки я русский офицер, как никак. Хотя, конечно же, глядя на меня, этого не скажешь.
Приходя в гостиницу, я тут же меняю ангольскую военную форму на шорты и футболку, и вот я другой человек. Жаль только, что на пляж мы можем ездить лишь в воскресенье, ведь суббота тут рабочий день. Кстати пляж, или «илья», как его здесь называют требует отдельного описания. Тут есть так называемая «илья», что можно перевести как «остров», но вернее - «коса». От города в океан уходит длинная полоса земли, она идет как бы параллельно городу. Все купаются с той стороны косы, что обращена в океан, там вода гораздо чище. У города, понятное дело, плавает много всякой гадости. По косе проложена дорога, на ней есть гостиница и ресторан «Барракуда». В общем все прелести. Чтобы косу не размыло, через каждые, наверное, метров 300 установлены волнорезы. Это огромные бетонные плиты прямоугольной формы, сваленные кучками. Таким образом полоска песка между двумя волнорезами считается пляжем, традиционно оккупированным какой-то частью жителей ангольской столицы. На одном загорают португальцы, которых тут довольно много, на другом наши посольские с торгпредскими, на третьем местные играют в футбол, больше всего, естественно пляжей, где загорают местные. Но самый прикольный пляж это наш военный. Представь себе, пляж, как пляж. Загорают наши дамы и их мужья, у воды играют их дети. Строят замки из песка. А посредине всего этого великолепия на раскладном табурете сидит мужик, в военной кепке, в плавках, но в тоже время, затянутый военным ремнем, на боку у него кобура с пистолетом, и с красной повязкой на руке: «Дежурный по пляжу». В его обязанности входит следить «за порядком на пляже», а также спасать утопающих, если такие случатся. Как ты, наверняка, понимаешь, «дежурным по пляжу» всегда назначают человека, который страсть как боится воды. «Он же все равно не купается, так пусть сидит с пистолетом на боку. И дежурит.» Нет, нет и нет!!! На такой пляж я ходить не могу. Ни за что. Хоть меня режьте! Мы с моим тассовским другом Юркой (я, наверное, тебе про него писал) загораем на «португальском» пляже, либо на местном. Где угодно. Лишь бы не видеть «дежурного по пляжу».
Целую. Юль.
Жду писем. Каждый день.
27 октября 1990 г.
Продолжение следует
