Дорогой, Костечка!
Получила твое последнее письмо, и поначалу решила, что ты надо мной куражишься. Какая еще папайя, какие такие абайкаши, Мартини и колониальные салаты с «простыми советскими бананами»? Ты, наверное, забыл, что бананов тут и в помине нет, и уже давно. Про папайю мы тут никогда не слыхали, а что такое джин-тоник видели только в американских фильмах. Честно скажу тебе, с тех пор как ты уехал, жизнь у нас стала намного тяжелее. В магазинах почти ничего нет. Чтобы что-то купить, нужно стоять в очереди. Ну это и раньше так было, но теперь то стоим за всем, что, когда- то продавалось в избытке. То зубная паста пропадет, то сыр, сигареты по талонам, и то очереди километровые за ними. Ну даже не знаю, как это описать. Трудно сказать, чем все это кончится, но очень тревожно все это. Да еще и осень, точнее середина осени, неотвратимо приближается ноябрь – самый противный месяц. Становится сыро, холодно, темнеет очень рано, тоска - другими словами.
И скажу тебе, когда я поняла, что ты вовсе надо мной не издеваешься, а все это просто твоя обычная жизнь, я очень даже за тебя порадовалась. Правда, ты своими письмами приносишь нам какую-то часть вашего африканского солнца, радости и беззаботности. Но вот, что меня смущает. Мне Анька процитировала одно письмо Федина, и мне показалось, что вы с ним находитесь в совершенно разных странах. Он не пишет ни о каких тропических радостях и прелестях. Он пишет все время одно и тоже. Пришли мне: и дальше идет длинный список всяких там одеколонов «Саша», утюгов, портфелей «дипломат», лаврового листа и прочей ерунды, которая у нас пока еще здесь продается. Значит ли это, что у него там в Уиже совсем другая жизнь, вовсе не такая веселая как у тебя? И значит ли это, что тебе не нужен там лавровый лист с утюгами? Не стесняйся, пожалуйста, пиши, я тебе всего этого куплю. Только я не знаю, как Анька собирается эти посылки передавать. Ведь по почте то нельзя? Федин сказал, что какие-то его друзья, будут в Москве, и заедут за всем этим. Вроде как они в отпуске, и по дружбе захватят эту посылку. Хотя я себе с трудом представляю человека, который согласиться везти в Африку такой груз. Может быть, именно поэтому, пока никто не заезжает. Она мне показывала: это очень смешно - у нее в шкафу на полках стоит не меньше десятка флаконов одеколона «Саша», пара утюгов, штук пять «дипломатов», наверное, с десяток кипятильников, и совершенно невозможно сосчитать столько там лаврового листа. Мы все ржем с Анькой – если никто за этим добром так и не заедет, начнем варить суп каждый день с лаврушкой при помощи всех этих кипятильников и раздавать несчастным людям без работы и без дома, которые несомненно скоро появятся в нашей стране. А еще я страшно по тебе скучаю и очень хочу уже скорей же с тобой увидеться. И все же, все же. Что же это такое «Teu beijinho doce»? Ты изверг, знаешь же, что мне не к кому обратиться, чтобы перевели. Да и словаря у меня никакого нет.
12 октября, 1990 г.
Целую, жду писем с описанием тропических
чудес природы.
Продолжение следует