Сегодня читаем отрывок из повести «Заблудившийся автобус» Елены Липатовой. Это пронзительная юношеская история о времени, взрослении и творчестве. Знакомьтесь!
Сначала было трудно привыкнуть к своему новому лицу в зеркале. Синие мечтательные глаза без очков, густая грива волос, по-детски круглые щеки… Взрослый мальчишка!
Вадим провел рукой по голове и улыбнулся своему курчавому отражению.
Кстати, нужно срочно привести себя в порядок: постричься, купить новые джинсы. Старые ему теперь по размеру не подходят. Да и по возрасту тоже.
Первые два месяца после завершения процедуры он жил обычной жизнью. Изменения были, но замечал их только он. Потом наступил период комплиментов и, хотя никто ни о чем не догадывался, Вадим сознательно ограничил контакты интернетом и телефоном.
А вот избежать личной встречи с ведущей телепередачи он не смог. Понадеялся, что Алла не заметит перемены. Много дверей. Много дверей. Вот ключ — он золотой. Открывай любую дверь И входи.
Его надежды не оправдались.
— Ой, Вадим Алексеевич, как вы прекрасно выглядите! Вас просто не узнать! — всплеснула руками ведущая. — Где вы отдыхали? В Таиланде?
— Вроде того, — буркнул Вадим и тут же поправился: — Вообще-то я не отдыхал. Работал над повестью. Просто занимаюсь цигуном, восточными боевыми практиками. Знаете, Аллочка, это очень интересно и полезно.
А через пять месяцев стало известно, что детский писатель Вадим Рокотов «улетел в Америку, в штат Оклахома». Университет Талса заключил с ним контракт на чтение лекций о русской литературе конца двадцатого и начала двадцать первого века.
Во всяком случае, такую информацию получили все его друзья, издатели, знакомые, родственники и даже соседи — те, с кем Вадим перекидывался парой слов при встрече в лифте. Таких было немного. Свою квартиру Вадим купил недавно в новостройке, и жители друг друга не знали.
— Ну вот и всё, — сказал Мишка, достав из сумки документы на имя Вадима Денисова 1993 года рождения. — Как видишь, мы сделали поворот по максимуму. Делай что хочешь, но не забывай про уговор: два раза в месяц ты должен присылать в Центр на мое имя письмо в свободной форме. Минимум — 350 символов. Длиннее можно, а меньше система не пропустит. О чем писать, решай сам. Никто не ждет от тебя дневниковых откровений, просто такие у нас правила. — Мишка усмехнулся и перешел
на сдержанный деловой тон. — Про нотариальную доверенность не забыл? Ну и отлично. Кстати, тебе потребуются деньги на первое время. Спонсоры…
— Спасибо, конечно, но с деньгами у меня всё в порядке, — не дослушал Вадим. — Гонорары за переиздания, аудиокниги, пьесы… Мне же не возбраняется снимать собственные деньги с карты? Да и бездельничать три года я не собираюсь.
Центр: от Денисова
Привет, Мишка. Отчитываюсь, как обещал. Прошла неделя моей новой жизни. Если честно, чувствую себя не совсем в своей тарелке. Увидел отражение в витрине и в первый момент испугался: это не я!
Чем занимаюсь? Пока ничем, привыкаю. Гуляю по городу, смотрю на людей, дома, машины, облака другими глазами — словно я в чужом городе в командировке.
А еще мне всё время кажется, что настоящий «я» продолжает где-то жить, а Вадим Денисов — просто выдумка, миф, фантом!
Сколько там у меня знаков получилось? Ого! На двести штук перевыполнил норму. Спокойной ночи.
— Молодой человек…
К нему так сто лет не обращались.
Неплохо звучит, черт возьми!
Бесцельно шатаясь по городу, он ловил на себе взгляды совсем молоденьких девчонок. Раньше, из окна своей машины, он видел только дорожные знаки да зрачки светофоров. А тут словно проснулся и разглядел, как похорошели молодые москвички! Стильные, уверенные, с распущенными волосами, в каких-то суперсовременных очках — даже в метро они умудрялись выглядеть так, словно вот только что сошли с подиума.
Пока он не знал, как распорядиться подаренным временем. Снова очертя голову ринуться в литературу и заработать право на повторную процедуру? Играть по их правилам, согласиться на роль марионетки?
Почему-то теоретическая необходимость писать ради… ради чего угодно, даже ради продления молодости, навевала скуку. Точно такую же, какую
он испытывал, когда работал на заказ.
А может… Забыть про спонсоров с их тысячами и просто поиграть в молодость? Пожить оголтелой жизнью двадцатичетырехлетнего обалдуя, влюбиться… Время сейчас другое. Можно через интернет найти новых друзей, вступить в какие-нибудь группы, путешествовать…
А может, вспомнить давнее увлечение театром? Когда-то он всерьез мечтал пойти по этой дорожке, и руководитель студенческого драм кружка считал, что у Вадима есть талант комедийного актера.
Вадим улыбнулся, представив примитивную сцену в общежитии, темный зал и зрителей, сидящих не только на скамейках и стульях, но даже на подоконниках. Декорации мастерили сами, костюмы шили знакомые девчонки, однако режиссер был настоящий, и играли они на полном серьезе.
А сейчас в Москве появилось столько небольших профессиональных театров! Он даже видел в интернете приглашение на кастинг. Может, попробовать?
Вадим нашел объявление, посмотрел фотографии на сайте. Ну да, именно то, что нужно: театр маленький, почти домашний, зрительный зал на тридцать пять мест. Актеры в труппе молодые, красивые, веселые и — сразу видно — ярко талантливые! А еще ему понравилось, что в этом театре главными зрителями были дети.
Его приняли в труппу, предложили первую небольшую роль. Директор — молодая женщина слегка за тридцать. Актеры обращались к ней запросто, по имени и на «ты». Никакого режиссерского диктата — полная творческая свобода.
С первых дней театральная жизнь захватила Вадима. Просыпаясь утром, он беспричинно радовался, пытался вспомнить, что же такое хорошее ему приснилось. Репетиции казались праздниками, сцена — призванием, а первый успех привел в такой восторг, какого он не испытывал со времен юношеской публикации в «Мурзилке».
Были и трудности. Не сразу он вписался в бурную и несколько безалаберную закулисную жизнь. Оказалось, что, изменив внешность, он сохранил внутреннее отличие от своих новых друзей: не помнил имен сверхпопулярных поп-звезд, не смотрел какие-то фильмы, не всегда понимал сленг.
Зато он знал многое такого, о чем его «ровесники» имели весьма cмутное представление. Когда он наизусть читал стихи поэтов недавнего и далекого прошлого, эти стихи и имена для молодежи звучали как откровение.
Его эрудиция, энциклопедические знания зарубежной литературы и отечественной поэзии конца прошлого века удивляли и восхищали. Этот парень — он же такой молодой! Когда он успел?
К новогодним каникулам театр решил подготовить «Зимний спектакль», полностью состоящий из стихов детских поэтов. Вадим прочитал сценарий и предложил внести коррективы.
— Зачем? — удивилась худлит по имени Светлана. — Вся труппа в восторге, в понедельник начнем репетировать.
— Да я не собираюсь ничего менять, — не стал настаивать Вадим. — Так, по мелочи, есть кое-какие идеи. Понравится — хорошо, не понравится — оставим как есть.
Над «Зимним спектаклем» он работал все выходные. Сначала честно хотел ограничиться мелкой правкой, но увлекся, нашел интересный сюжетный ход, придумал необычных героев, заменил хрестоматийные стихи на более современные. Ему самому понравилось то, что получилось, и вечером в воскресенье он отослал окончательный вариант Светлане.
Ответ пришел через тридцать минут. И не просто ответ, а сплошные восклицательные знаки.
«Вадик! Ты — гений!!! Я уже переслала всё Нашей Дире на утверждение, и она однозначно решила: БЕРЕМ! Только у нее там вопросы какие-то по авторскому праву. Стихи прекрасные, свежие, но… Например, там у тебя Рокотов, а согласится ли он? Одним словом, завтра мы с ней будем думать и решать, что делать. А пока — ура!!!»
Утром в понедельник директор Марина (в простонародье — Наша Дира) повторила то, что Вадим уже слышал от Светланы: «Сценарий замечательный, но…», «Мы не можем без разрешения…», «С молодыми авторами проблем нет, они будут только рады, а вот Рокотов…»
— А если я получу разрешение? — буднично предложил Вадим.
— У кого? У Рокотова? — удивилась Марина. — А ты что, знаешь его?
— Зна… То есть не самого Рокотова. Мы с его сыном Димкой в одну спортивную секцию ходим.
Как и следовало ожидать, разрешение на включение стихов в новогодний сценарий Рокотов дал. Прислал отсканированное письмо с пожеланиями успехов и залихватской подписью в полстраницы.
В ответ на радостные ахи Вадим скромно объяснил, что сам Рокотов сейчас в Америке, но Димка связался с ним по электронке — и вот, пожалуйста! А если нужен не скан, а…
— Ой, да не надо нам ничего! Бумажный договор — это для бухгалтерии, когда начисляется гонорар. А у нас всего несколько спектаклей. Просто чтобы потом не было претензий.
— Не беспокойтесь — не будет, — заверил Вадим.
— Тут у тебя в сценарии еще одно стихотворение, про автобус, — вспомнила уже на репетиции Светлана. — Я в него сразу влюбилась: оно
такое… снежное, автобусное, фырчащее. И очень современное! Можно добавить звуковые эффекты, хореографию.
— Тебе понравилось? — Вадим неожиданно для себя покраснел, как школьник, представивший на суд свое первое в жизни стихотворение.
— Ну да. Что-то совсем свежее. Где ты его раскопал, в интернете? А имя автора знаешь?
— М-м-м… Не совсем в интернете. В общем, я его вчера вечером написал — промямлил Вадим. — Как-то вдруг накатило… Можно убрать, если не вписывается.
— Да ты что! — возмутилась Светлана. — Юра уже и музыку подобрал. Хочешь послушать?
Посыпались тихие гитарные переборы, и на сцене пошел густой январский снег. Словно издалека, приглушенно, в мелодию ворвались жалобные гудки, и было понятно без слов, что кто-то заблудился в метели и пытается отыскать дорогу. А потом прозвучал первый куплет, стихи переплелись с музыкой, и это было так красиво, что у Вадима не нашлось слов, чтобы похвалить музыканта. Он просто стоял и смущенно улыбался.
