«Комнаты для гостей были прибраны. В вазах благоухали свежие букеты. Занавески колыхались на лёгком июльском ветру. В доме зависла непривычная торжественность. Кого ждали - не говорили. Но кого-то важного..
К приёму готовились с неделю как. Нагнали лишних слуг - подёнщиков. И плату выписали немерянную, правда - после окончания торжеств. Дабы и последствия бурной декады убрали. А не разбежались по лавкам. Девки - в шляпные мастерские и дамские салоны. Мужики - в бордели, и точка. Их проинструктировали насколько чисто вымести и вымыть. Дом, флигели, пристройки. Парк, двор, гараж с авто, конюшни.. И наказали спиртного в рот не брать - лакеям и конюхам. Экипажей ожидалось - тьма..
День стоял солнечный и непривычно ласковый. Будто всё выбралось из тени фатума и встало на сторону света. А тёмное исчезло, как и не было!
Прислуга домашняя шныряла чинно и благообразно, они - свои, не пришлые. Им - почёт, лишний гривенный и письмо рекомендательное, ежели уйти захотят. Управляющий имением и прочая «верхушка и белая кость» - кто у барина лямку тянул. В парадных нарядах заворожённо и сосредоточенно прохаживались по аллеям и анфиладам. И с выражением лиц «мы - почти баре, только маленькие!» Это потом аукнется, в октябрьские дни - что «маленькие» и почти «свои». Но теперь - праздник и благодать. Мир и понимание!.
В особые - гостевые палаты - ждали давнего друга и покровителя семейства. И само семейство родовитости не малой, а покровитель и вовсе — не достанешь, не дотянешься.. Связывала хозяина усадьбы и желанного гостя дружба. В дальних похода затеянная, сохранённая - как зеница. Ибо, много значила, многое же давала.. И пусть редко навещал «сиятельство» дальнюю усадьбу, на севере родины расположившуюся. Но каждый приезд сопровождался хлопотами, нетерпением, робостью обитателей просторных каменных хором. А так же, балом, чередой выездов, приёмами тёплыми задушевными, обедами обильными изысканными. И долгими разговорами о том, что произошло за время разлуки.
Хозяйка поместья князя слегка недолюбливала. Хоть и тщательно скрывала это. Муж знал и на рожон не лез. В беседах принимать участие не упрашивал. Увещевая лишь в одном: «Душа моя, ведь князь это! Пойми, прелесть моя, дорог он мне. Столько с ним хожено.. Пережито..» И слезу почти утирает.. А она к окну отойдёт, всё в себе подтянет, к горлу. Вся в ком соберётся. И платок мнёт в руках белокожих. Обижается то ли - тревожится..
Много лет назад влюблён был князь в теперешнюю владелицу усадьбы. И намёки подавал, и кажется жениться имел намерения. А потом началась война и он уехал на фронт. А потом и связь с ним она потеряла. Зато появился нынешний барин - а заодно и муж любезный - и не откладывая, предложил руку и сердце первой красавице Петербурга. Венчались. И уехали в его имение, от греха..
Он - любивший её, как говорят нынче «до гроба», боготворивший и не искавший иных утех, хоть и мог. Так как, прелестен был внешне, умён, храбр, благороден и отмечен царскими наградами. И много сердец женских увяло без его внимания.. Не знал о близком знакомстве друга своего и своей жены. И этим был счастлив!.
А князь в каждый визит жалел о собственной нерасторопности. И войне «не вовремя». Но более всего о том, что женился на первой красавице боевой товарищ и порядочный человек. И подвинуть его с этого места честь и совесть не позволяли.
А барыня, срезая самолично цветы в оранжереях и с клумб. Чтобы украсить комнаты для визитёра драгоценного. Жалела, что поторопилась. Потому что всю жизнь любила его - того, кого ждали..»