Фрося никогда не губила кошек. Она всегда, когда котята подрастут, либо раздавала их в чьи-то заботливые руки, либо относила на большую ферму, где в тёплых корпусах содержались коровы и было много молока. Женщина всегда держала баланс в кошачьем деле. Ей по душе приходилась только Зинка. Молодая и прыткая, она пока прекрасно справлялась со своими прямыми обязанностями, поедая чуть ли не каждый день по одной крупной крысе или маленькому крысёнку. Однако крыс было так много, что даже полчище кошек не способно было передавить этих хитрых вредителей. Уже в сентябре, когда выкопали и собирались спускать картошку на зиму, Толя обнаружил в яме мёртвых котят. Их трупики уже разложились и высохли. Они подохли с голода. Хозяева, озабоченные работой и многочисленными домашними делами, не обратили внимания на исчезновение чудесного выводка. Странно, однако: ведь они так хотели, чтобы кошки подросли и встали на защиту родного дома. Была в этом и ещё одна странность: бедное потомство не тронули прожорливые крысы, кишмя кишащие в глубокой и холодной яме. Анатолий сразу же догадался, чьих маленьких ручек это дело. «Бедные котятки! – сказал расстроенный мужчина, взяв на руки их мать. – Простите нас! Прости нас и ты, Зина! Наша дочь когда-нибудь убьёт и нас!» Он оказался прав. Как в воду глядел. Прошли годы, и Наталка, в запале гнева, так расстроила отца, что у него случился сердечный приступ, который и убил его. Алчная женщина была крайне недовольна тем, что родители не дали ей того, что было у её близких и знакомых, – всемогущих денег, которые она сама уже законно и незаконно научилась зарабатывать. «Какой же ты мне отец, когда ты не смог меня обеспечить, когда нужно было, всем, что было у других! – рассердилась Наталка. – Все вокруг жили хорошо, потому что безнаказанно воровали! А ты – такой честный и богобоязненный – не сумел красть даже доски, кирпичи и цемент из монастыря, чтобы потом их сбыть! А в это время другие тащили! Ничего, не обеднел бы монашеский приют с бывшими развратниками и преступниками! И ты после этого хочешь зваться моим отцом?! Да пошёл ты! Ты даже сейчас, работая на тракторе, не можешь огрести снег у себя возле ограды! Боишься, что батюшка увидит, а твой Бог – тебя накажет! Да никакого Бога нет! Есть просто жизнь, и мы в ней!» А свою матушку премудрая доченька тоже убила, психологически и морально. Она, чтобы добиться полновластия над землёй, договорилась со знакомым врачом, и тот выписал ей зловещий рецепт на приобретение психотропного препарата, вызывающего зрительные и слуховые галлюцинации. Наталка впрыснула масляное вещество в картовный пирожок и поехала к матери. Вот почему Ефросинья Степановна сошла с ума. Ей стало казаться, что она – просто Мария, любимая героиня зарубежной мыльной оперы миллионов русских женщин самого разного возраста, что она видит и слышит Виктора. Бедная старушка даже разговаривала со своим любимым. Конечно, психиатры признали серьёзные расстройства нервной системы. Да и довольная дочка сама свезла сумасшедшую в страшное пристанище для душевнобольных и подкупила ещё одного врача, чтобы тот сделал всё для пожизненного заключения новоявленной больной. Симпатичный мужчина, с радостью взяв крупную сумму денег, вколол своей пациентке запрещённую инъекцию, серьёзно действующую на работу головного и спинного мозга. Так совершенно здоровая женщина превратилась в парализованный овощ. Должны были пройти годы, чтобы оправиться от рукотворного повреждения. Но вряд ли женщина проживёт долго. К тому же, её продолжали лечить и лечить, теми же средствами, – от сумасшествия.
Учась в начальных классах, девочка-толстушка выбилась в лидеры. Она не делала успехи в обучении, однако, когда дело доходило до какого-нибудь праздника, лучше Наташи никто его не мог организовать и провести. Закоренелая троечница решила немного подтянуться по успеваемости. Но далеко не честным путём. Это произошло в третьем классе. Она случайно подслушала разговор своей учительницы с подругой, касающийся интимной сферы классного руководителя. «И везёт же тебе! – позавидовала подруга, коллега по работе, учитель математики в среднем и старшем звеньях. – А мой-то только и знает одну позу!» – «Нет, как можно?! – возмутилась Ирина Петровна. – Это же так скучно и однообразно! Ваня достал эту книгу по великому блату, у друга! Теперь у нас на каждый день есть своё положение! Что ты! Это невероятно! Ты даже себе не можешь представить! Я на седьмом небе от счастья! А волны удовольствия пронизывают меня многократно!» – «Ух ты! – воскликнула Валентина Ивановна. – Дай мне эту книгу! Дай! Я договорюсь с Клавдией Леонидовной, нашей изошкой! Она перерисует и перепишет!» – «Что ты! Я боюсь! – забеспокоилась боязливая класснуха, а потом вдруг передумала: – Ну, ладно! Чем только не пожертвуешь ради многолетней дружбы! Хорошо! Я подумаю, как это лучше сделать!» Но думать Ирине Петровне пришлось о другом. Наталка в тот же день специально осталась в классе последней, чтобы напомнить своей любимой учительнице, что она кое-что знает и может всей школе рассказать. «Чего ты хочешь?!» – зло спросила плачущая женщина, готовая сейчас абсолютно на всё, лишь бы эту ужасную правду никто не узнал. «Хороших оценок! – пожелала, наверное, самая юная шантажистка. – По вашим предметам, Ирина Петровна!» – «Пятёрок не обещаю! – вынуждена была согласиться загнанная в уголок нарядно одетая мышка с непривлекательной внешностью. – А вот четвёрки – будут тебе!» На том и порешили. И окончила начальную школу девочка чуть ли не отличницей.
В младшем звене Наталка снова съехала на сплошные тройки. Теперь Ирина Петровна ничем ей не могла помочь. Она просто уволилась и перешла работать в другую школу. И правильно сделала. Девочка уже подумывала о беседе своей бывшей класснухи с учителями-предметниками. Тот кажущийся безопасным разговор с подругой стал для учительницы начальных классов хорошим жизненным уроком. Теперь даже на самые безобидные темы Ирина Петровна просто боялась с кем-либо говорить, а детей, этих ангелов во плоти, воспринимала как самых жестоких предателей.
Продолжение следует...