Все это уже было, правда же? Двоюродные братья, суровый воин и мудрый князь, сначала ведомые старым митрополитом, а потом и без него. Честно делили на двоих победы и поражения, сражались с Ордой и Литвой, с тверскими и рязанскими сепаратистами. Их обоих называли Донскими за самую громкую из их побед, причем именно суровый воин повел засадный полк в решительную атаку пока формально старший брат справлялся со своей контузией под срубленной березкой. После смерти князя брат, пусть и не сразу, но присягнул его сыну и верно служил тому до самой смерти, как впоследствии сын и внук. Последний и вовсе фактически затащил на московский престол Василия Темного, свергнув Шемяку. Да, я про Дмитрия Донского и Владимира Храброго. Тоже Владимира Андреевича, кстати. У Ивана Грозного и Владимира Старицкого не было шансов не знать эту историю, их общий дед Иван III в равной степени потомок обоих, его мама – внучка легендарного серпуховского князя (периодически дмитровского, угличского, звенигородского и т.д.). Обожал эту историю и Карамзин, приводя ее как антитезу разборкам Грозного и Старицкого (в его версии – безумному тиранству первого царя). Так почему же два века спустя братья не смогли договориться и жить мирно? На фоне такого-то примера?
Наверное потому, что очень хорошо ее знали. И до конца.
Что ж, давайте вспомним лихие 1560-е и забытую смуту.
Великая победа под Полоцком на какое-то время, если и не примирила братьев, то заставила Ивана соблюдать приличия. По дороге с фронта царь останавливается в Старице и пирует у брата, заверяя того в полнейшем расположении. Он еще раз публично признает, что в случае смерти брата Юрия Дмитров (удел наследника) перейдет в собственность двоюродного брата.
Однако длилась идиллия недолго. Вернувшийся в Москву Иван начал раскручивать дело об измене стародубских воевод, якобы планировавших сдать крепость литовцам. В ходе расследования были признаны виновными и казнены родственники Адашева, пострижен в монахи князь Курлятев. Старицкого это вроде и не касалось (удар явно был нацелен на уже опального Александра Горбатого (Суздальского). А может и касалось.
Пометки на полях
Герои взятия Казани вообще очень не нравились Грозному царю. Александра Горбатого казнят зимой 1565 в рамках старта Опричнины. Смерть Петра Шуйского под Уллой годом ранее (уже странная сама по себе) сопровождается странными поступками царя – серией бессудных расправ в Москве и очень нелестных отзывов о погибшем в исходящих из его окружения источниках. Воротынский, лучший воевода юга, опальный с 1562, вроде амнистирован в 1566, но реальные полномочия получает только пятью годами позже, побеждает при Молодях, а год спустя – новая опала и смерть.
Относительно безболезненно переживает гнев царя только его полный тезка Шереметьев-Большой. После опалы 1559-64 он возвращается на должности в земщине, а на фоне ужасов 1570 – постригается в Кириллов монастырь, откуда даже безнаказанно прогоняет царского тестя Собакина. Он же единственный из всех, кто почти не пересекается по службе с Старицким и не чурается родниться с астраханскими князьями. Его дочь – замужем за Михаилом (Муртазой-Али) Кайбулловичем, главой Земской думы в 1572-75. С такой протекцией неприязнь царя Ивана была Шереметьеву не страшна.
Конец пометок на полях
В мае 1563 у Ивана умирает младший сын Василий. У Владимира Старицкого в июне буквально выкрадывают дьяка Саблука Иванова, который дает признательные показания. Точнее изначально они может и были таковыми, но быстро сменились обвинительными в адрес князя Владимира и его матери. Царь возлагает опалу на старицкое семейство, в августе у Владимира меняют бояр, постригается в монахини его мать Ефросинья. А осенью за старицкое семейство царю печалуется митрополит и царь прощает брата. Ах, какой непоследовательный царь Иван. Ему бы уже тогда братца да к ногтю, а он.. христолюбивый и милостивый, пишут историки уже другого плана.
На самом деле есть более простое и понятное объяснение происходящему. Тогдашнее московское царство было куда как менее секуляризованным, нежели империя. Историки, натягивая сову на глобус нравы империи на правила жизни царства, сознательно или бессознательно приуменьшали влияние и уровень в иерархии митрополита и освященного собора. А между тем все крупные дела, связанные с царской семьей (да хотя бы то же угличское дело) всегда решает именно освященный собор – собрание верховных иерархов церкви. И так будет до середины XVII века, а то и до Петра.
Пометки на полях.
В этом плане Советский Союз с его карьерами по партийной линии и всевластным Политбюро – кажется адаптированной под ХХ век версией московского царства. Т.е. возрождение древней народной традиции. Вот только христианство, дискредитированное имперской церковью, заменили на антихристианство. Типичная фаза надлома, если верить Льву Николаевичу.
Конец пометок на полях
Вот и тогда царь Иван пришел с обвинениями в Освященный собор, а собор с митрополитом во главе посчитал царские обвинения недоказанными, а Саблука – лжесвидетелем. Царь Иван отступил, извинился перед братом и начал борьбу за преобладание в этом органе. Имеет ли к этой истории князь Владимир – неизвестно. Давайте верить митрополиту, а кому ж еще верить?
Конец года омрачился новой смертью в царской семье. В ноябре умер нестарый еще (30 лет) младший брат царя Юрий. Свое отношение к этой смерти царь выразил крошечным вкладом на помин брата (150 рублей, на помин жены Анастасии, например, 750, Марии – вообще 1000). Родственники Юрия - Палецкие, как и другие нижегородские князья, пострадают в Опричнину. Его ближние бояре – Куракин и Шестунов и вовсе будут казнены опричниками. С 1560 Юрий жил отдельно от брата, правил Дмитровым и Угличем, и братья очевидно не ладили. На фоне смерти Василия Юрьевича в 1560 прослеживается резкое охлаждение между братьями, а заодно начинается поток рассказов про инвалидность Юрия. Мутная история, видимо про Юрия тоже нужно будет копать и разбираться. На фоне его смерти уходит с престола митрополит Макарий, но Иван униженно умоляет владыку вернуться. Тот возвращается и умирает спустя месяц.
Эта смерть запускает в Москве череду расправ над врагами царя. Освященный собор на этом фоне избирает трех иерархов с белым клобуком (символом мирской власти). Митрополит Афанасий – бывший духовник царя и его креатура, как и новгородский архиепископ Тихон. А вот третий -архиепископ казанский Герман – креатура уже Старицкого (уроженец Старицы и архимандрит тамошнего Успенского монастыря). К нему же примыкал тверской епископ, самый влиятельный из не получивших клобук. Чашу терпения собора переполнила бессудная казнь Дмитрия Фёдоровича Овчины-Оболенского. Племянник конюшего и фаворита матери был затравлен псарями (а вы думали, Частокол-Шуйский был один такой?). За что, историки путаются. То ли обвинил царя в содомии, то ли пил недостаточно, то ли протестовал против немецких обычаев, которые Грозный якобы вводил. Расправа, больше похожая на пьяную поножовщину, всколыхнула Москву. Даже преданный митрополит Афанасий в первый и последний раз печалуется царю и просит совсем уж «не свирепствовать против людей».
А ещё в апреле бежит в Литву Курбский, искренне уверенный в опасности своей жизни. Чуть позднее на всю Москву прогремит его письмо с обвинениями в адрес царя. Царь прислушивается и «Майя в 7 день царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии ездил с Москвы в Переявлавль-Залесъской и со царицею своею великою княгинею Мариею и с сыном своим со царевичем Иваном в Никитцкой монастырь милитися к Никите Чюдотворцу и церковь камену в Никитцском монастыре во имя великомученика Христова Никиты свящати; да со царем же и великим князем был князь Володимер Ондреевичь».
Формальной причиной поездки стала болезнь наследника, но интересно возвращение князя Владимира. Он вновь принимает участие в делах и военных советах. Царь в это время не особо появляется в Москве, объезжает города своей будущей опричной вотчины. Официального подтверждения я не нашел, но видимо в 1564 Владимир Старицкий - снова регент и московский наместник.
Осенью случается страшный набег якобы «замиренного» Девлет-Гирея. Или он только с Иваном замирен, на Владимира не подписывался? Причем идут слухи, что Девлет Гирея звали на Москву (как и в 1571), но старик решил не рисковать излишне и ограничился разгромом рязанских волостей. В порядке бреда. Что, если именно Нагой и зовет хана на Москву, вышедшую из повиновения царю? А как оценивать поведение Басманова, который то героически бьется с ханом, то ведет с ним переписку (точнее служит связистом между московским и крымским царем)? Разорены в основном владения Пронских, сторонников старицкого князя.
Чуть ранее по Полоцку бьют литовцы Радзивилла, явно рассчитывая на измену в городе (а как еще объяснить попытку осады без артиллерии? Клиническую тупость Радзивилла не предлагать, не замечен). Тогдашний воевода Полоцка Щенятев среди ближайших сподвижников Грозного до 1564, а вот его смерть описывают по-разному. То ли его насмерть засекли за участие в заговоре 1567, то ли казнили еще в 1565. За что? За долгие годы образцовой службы и поддержку в 1540-х? Кто требовал от старика сдать Полоцк?
В ноябре отошедшая от шока московская армия нанесла литовцам существенное поражение – армия Симеона Касаевича (ну или Юрия Токмакова) берет Озерищи в лучших традициях полоцкого взятия 1563. А еще в ноябре 1564 года в Москве состоялось собрание освященного собора. Его программа и повестка историками не озвучивается, но вот результат налицо. Иван Грозный вместе с семьей и свитой покидает столицу. «Большой поезд» включал царицу и царевичей, бояр, дворян и приказных людей с семьями, детей боярских «с конми, со всем служебным нарядом». Государь также повелел взять с собой всю свою казну, платье, поставцы с драгоценной посудой, «святость, иконы и кресты». Сначала едет на юг, в Коломенское, но затем совершает крюк по бездорожью и появляется в Александрове. Историки утверждают, что просто на богомолье. Историки такие историки.
Давайте я назову всё своими именами. Освященный собор, возмущенный бессудными казнями и прямым предательством царя, обратившегося к врагам для удержания его шатающегося трона, требует отречения. Иван и отрекается, видимо в пользу сына. А потом уезжает в ссылку в свой удел, но бежит в Александров, собирает верные войска и инспирирует переворот в Москве. Его вожди – митрополит Афанасий, Бельский, Мстиславский и Захарьины. Первые переигрывают расклады в Думе и Соборе, четвертые поднимают на восстание москвичей. Старицкий бежит в свой удел, Александру Горбатову, Головиным (возможно и Щенятеву, если верить Зимину) везет меньше. Царь абсолютно логично требует себе собственный удел, где он может набрать верные войска, т.к. земская армия нелояльна. Так появляется опричнина, царь возвращает свои земли, розданные Курлятевым и Горбатым в 1550-х, сгоняя с них суздальских, ярославских и черниговских княжат. Степень непротивления последних не стоит переоценивать. Параллельно перебирается освященный собор, что вызывает понятное сопротивление церкви.
Параллельно Девлет Гирей теряет всякий интерес к набегам на Москву и Рязань. Старицкий весь 1565 сидит (если верить историкам) тише воды ниже травы. Якобы. Как и многочисленные выселяемые князья. А вот Шлихтинг (наемник на литовской службе, пленник, опричник, беглец в Литву) прямо говорит, что опричный террор встречает сопротивление и опричников режут в промышленных масштабах. Те, впрочем, тоже не стесняются. А год спустя значительную часть опричных владений возвращают старым хозяевам. Меня заплюют в комментариях, но если это не гражданская война, то что тогда? Кстати, проигранная Иваном. В январе 1566, параллельно возвращению княжат в родные пенаты, Владимир Старицкий становится дмитровским князем, в марте – звенигородским. Формально капитуляция Ивана оформлена разменом земель, историки даже умудряются в этом видеть наступление на права Старицкого, ставшего самым могущественным удельным князем со времен 1389, когда аналогичным уделом владел его полный тезка Владимир Андреевич Храбрый. В мае 1566 в Москве случается освященный и земский собор, на котором получает отставку ставленник Грозного митрополит Афанасий, якобы по старости (и еще 10 лет живет и пишет иконы в любимом Чудовом, переписываясь с царем). Его преемником сначала должен был стать одиозно простарицкий Герман Казанский, но становится Филипп Колычев, фигура во многом компромиссная.
На фоне конфликта царя и князя явно поднимает голову третья сила, концентрирующаяся у трона царевича Ивана Ивановича (или после собора декабря 1564 – уже маленького царя?). Захарьины, их зятья Бельский и Федоров. Бельский – первый боярин в думе, Филипп Колычев (дальняя родня Захарьиных) – митрополит. Он пытается возродить порядки эпохи Макария, оставляя себе высшую судебную власть. Иван уходит в Вологду, где строит свой удельный кремль. Владимир готовится сделать последний шаг к трону.
Пометки на полях.
В Вологду князья из династии Калиты от хорошей жизни не уходили. Туда отправляется в удел Василий Темный, свергнутый и ослепленный Шемякой. Там умирает в железах его спаситель Василий Ярослававич Боровский, родной дядя Ивана III, преданный Темным.
С любовью тогдашних людей к символизму нетрудно понять, что в 1566 царь Иван явно потерял значительную часть власти и это ссылка.
Конец пометок на полях.
Земский собор принимает решение о продолжении войны с Литвой. Оно логично, т.к. крымцы ушли в Венгрию (идет последний поход Сулеймана, который свернут со смертью султана, но кто тогда об этом знал?), шведы побеждают литовцев в Прибалтике, а в полоцком повете Токмаков пусть и по очкам, но переигрывает Радзивилла. Цель России в этой войне – перехват двинского торгового пути. Самый короткий путь к ее достижению – взятие Риги. К ней и отправляет собор войска под руководством царя и регента Владимира. Казань, Полоцк, почему бы не повторить с Ригой?
Тогда же, в 1567 году Сигизмунд зовет к себе Мстиславского, Бельского и Челядина. Первые двое пишут насмешливые письма, предлагают отдать им Литву, а самому убираться в Польшу (московские бояре тоже умели в громкий пиар). Осенью царь и регент идут в поход, но на полпути возвращаются назад. Сигизмунд, стоящий с армией около Борисова, тоже распускает армию, видимо понимая, что гроза миновала.
Официальной версией разворота становится раскрытие Грозным заговора Фёдорова-Челядина и расправа над ним и митрополитом Филиппом. Главным доносчиком по делу называют Владимира Старицкого, которого историки еще и пытаются выставить главой заговора. Забавный персонаж у них князь Владимир, сам против себя заговоры строит и раскрывает. Если без шуток, то в начале 1568 Владимир Старицкий совершает военный переворот, отрешая от власти московского наместника Фёдорова и митрополита. Иван в Вологде, закладывает так и не достроенную церковь Святой Софии. Он тоже недоволен зарвавшейся родней умершей жены, конфликтующей с его татарскими и литовскими фаворитами.
Регент в 1569 сталкивается с ситуацией почти как в 1564. Россию атакуют турки (астраханский поход), литовцы (им сдают Изборск опричники) и бывшие союзники шведы. Атаки проваливаются, армию распускают на зиму. В сентябре умирает царица Мария, в октябре опричники вероломно захватывают Старицкого с семьей и казнят. Грозный со своей опричной армией отступает с боями на Тверь, затем Новгород и Псков, преследуемый разъяренной земской армией. Позже это назовут опричным разгромом Новгорода.
Полгода спустя, сразу за отъездом литовского посольства в Москве у Поганой Лужи зверски казнят сотню высокопоставленных опричников. Это месть за убийство князя Владимира, что и не скрывается. Иван уезжает в Кириллов монастырь (рядом со своим вологодским уделом) постригаться. Царем остается его сын Иван, дмитровским князем сын князя Владимира – Василий. В 1571 году Москва горит от рук от рук Девлет Гирея при странном непротивлении Воротынского и Мстиславского. А еще в ней гибнут почти все опричники (и почти весь двор Ивана-сына) во главе с Бельским и Захарьиными. Страну делят буквально пополам по старой схеме Шемяки. Иван-отец вместе с сыном переезжает из Вологды в Новгород, ведет вялую войну за Прибалтику.
В 1572 году Девлет Гирей устраивает побоище у Молодей, в котором побеждает третий радующийся царь Иван из Новгорода. Год спустя он расправляется с вождями военной партии и дмитровским князем Василием Владимировичем. Казнены дядя последнего из Старицкой династии воевода Никита Одоевский, верный сподвижник и вечный второй воевода при князе Владимире Михаил Морозов. Уезжает на смерть в ненавистное по ссылкам 1544 и 1562 годов Белоозеро победитель при Молодях Михаил Воротынский. Своей ли смертью умер последний из клана Старицких Василий – я так и не понял. Может и эпидемия, может и помогли. По логике - второе.
Но к 1574 году за власть сражались уже совсем другие люди, наступало время доминирования астраханского клана.
История борьбы московской и старицкой ветвей потомков Ивана III неуникальна в нашей истории. Она продолжает собой Шемякину смуту, она же становится логичным предшественником Смуты 1605-18, которую обычно пишут с большой буквы. В ней (уже под другими знаменами) схлестнуться всё те же три силы, что и в Опричнину – князья Севера (Рюриковичи), высокопоставленные эмигранты из Орды и Литвы (Чингизиды и Гедиминовичи) и старомосковские боярские и дворянские роды (Годуновы/Романовы).
Она неуникальна и в мировой истории тех времен. По похожим сценариям разбирались друг с другом Гизы и Валуа во Франции, несколько ветвей Габсбургов в Империи, щахзаде Селим и Баязид у Османов, дети Густава Васа в Швеции. Уникальной (с прибабахнутым царем и каким-то люто непротивленческим терпилой и подкаблучником князем) эту историю сделали имперские историки с их странной жаждой доказывания пользы самодержавия и его невероятно глубоких исторических корней в России. А потом культ Ивана Грозного при Сталине, превративший Владимира Старицкого в откровенное посмешище. А потом либералы от истории, которых хлебом не корми, дай порассказывать, какие мы убогие и кровожадные.
Вот и потерялся в их писанине князь Владимир – смелый воин и циничный политик, вождь аристократической военной партии, погибший в шаге от трона. Он заслуживает куда большего уважения, чем получает (ну хотя бы памятника в Старице, что ли). В наших силах это поправить.
