Когда мальчики говорили, что хотят стать космонавтами, она мечтала быть космосом.
Ее мысли отличались особой гибкостью: от размашистой акварельной абстракции, растекающейся в бесконечность, до сужающейся в одну точку практической механики — шестерёнки.
Рита зажала в тоненьких пальцах последнюю из них, и с глухим "щёлк" вставила на место. Автомат заработал и весь оркестр молоточков и цилиндров зазвучал привычной для неё металлической мелодией.
— Это сердце, — говорила она, бережно закручивая крышку свежего изобретения. — Оно правда бьётся, послушай!
Тук-тук. Тук-тук.
— Чувствуешь?
Оно билось будто живое, но выглядело совсем не по-настоящему. Словно сошло с наивного рисунка первоклассницы, привыкшей рисовать яркие сердечки фломастерами с блёстками. Но оно билось, издавало звук и подрагивало в руках. Я держал его в ладонях и не мог поверить:
— Это удивительно, — лишь проговорил я. — Ты волшебница!
Она лишь улыбалась и приговаривала, что никакой магии не существует:
— Это особая наука, — она потянулась ко мне и обняла, обернув и без того тихий голос крыльями шёпота. — Механика сердца. Я сделала его для тебя, и хочу, чтобы ты всегда носил его с собой.
"Чтобы ты всегда помнил как сильно я тебя люблю"
Нет.
Воспоминания о тех днях всегда приходили не вовремя. Даже сейчас, во время ранней прогулки вокруг озера, чья прибрежная водная гладь была испещрена горько-зелеными кувшинками, я умудрился вспомнить былое. Каждое новое проявление этой киноленты было подобно неумелому уколу хирурга, что попадает шприцом в самый нерв.
Входной точкой в мир солнечного утра стал круглосуточный ларёк, где мы с Ирой взяли по банке пива и пачку семечек.
Ближайшая скамейка приютила нас, и мы открыли импровизированную кормушку для голубей. Я хотел высыпать все и сразу, но Ира меня остановила:
— Кормить нужно постепенно. Чтобы доставалось маленьким и брошенным воробушкам.
Это было одним из её собственных негласных правил. Работая в приюте и ухаживая за животными, она выработала свой язык общения с каждым, кто мог слышать и чувствовать. Ира мечтала о собственном зоопарке для раненых животных, не способных больше адаптироваться к дикой жизни, и хотела открыть его где-нибудь ближе к минеральным источникам, уверяя, что только там присутствуют силы, способные вылечить любые раны.
Возможно, мир стал бы счастливее, будь у каждого человека подобное место.
— Спасибо, что вышел так рано, — поблагодарила она. — Ещё и в выходной день.
— Мне полезно с утра погулять, — ответил я, сделав пару глотков тёмной классики. У Иры было светлое, с каким-то ягодным вкусом.
— Тебя обычно тяжело поднять, а сегодня даже пришёл вовремя, — она накинула капюшон, не в силах справиться с ветром, растрепавшим её длинные каштановые волосы. Запахло фиалкой.
— Я просто хотел поскорее увидеть тебя.
— И как? Не разочарован?
Она была красивой в любое время суток, даже с тёмными-фиолетовыми ореолами вокруг глаз.
— Ты выглядишь слегка уставшей.
— Да, — она уставилась себе в туфли и потерла носком камешек на асфальте. — Есть повод. Я хотела бы…
Я знал что она сделает дальше, поэтому поспешил опередить. Достал из-за пазухи миниатюрную коробочку и протянул с лёгким, и тихим, под стать окружающей атмосфере, поздравлением:
— С днём рождения.
Её аккуратное, будто изящный эскиз, лицо, за секунду выжгла искренняя улыбка. Она взяла подарок и аккуратно чмокнула меня в щеку.
— Спасибо.
Мы выглядели как два неуверенных подростка из советского фильма, совершающие первые шаги в отношениях.
Мы ещё немного покормили голубей, и, когда пачка совсем опустела, двинулись в сторону домов. Птицы запели что-то на воздушно-романтичном, а мы просто молчали и слушали.
Ира решила потрогать тишину и коротко спросила:
Адрес я хорошо знал: это была мятая серая пятиэтажка напротив футуристичного торгового центра. Подобными застраивали всё вокруг, и даже этот декоративный парк собирались отдать под новые торговые зоны. Совсем скоро, весь город зальют неоновым светом, ни оставив места ничему живому.
Я помахал ей вслед и пошёл домой, раздумывая над предстоящим вечером. Однако сквозь бреши моих мыслей постоянно проникало прошлое, заставляя заново проживать худшие моменты.
Ира была прекрасной девушкой, с которой меня могла ждать лучшая жизнь. Она была чуткой, искренней, смотрела на меня до боли влюблёнными глазами. Так же, как смотрела когда-то и Рита.
Рыжая изобретательница с горящими идеями и механическим сердцем в руках. От неё постоянно пахло апельсинами и машинным маслом. "Как от чебурашки-автомеханика" — однажды пошутила она.
Мы тогда посещали выставку механических животных, где были представлены новые прототипы: кошки-автоматы могли охотиться на настоящих мышей, а искусственные мыши, могли стать хорошей игрушкой для настоящих кошек.
— Прекрасно! — голосила она на весь зал. — Невероятно! Великолепно! Чудесно!
На нас оборачивались люди, но Рита была напрочь лишена чувства стеснения и неловкости. Она бегала вокруг прототипов, фотографировала, снимала, даже разговорила одного из инженеров, чтобы тот раскрыл ей некоторые подробности разработки. Действительно, от ее обаяния мало кто мог устоять.
Я же чувствовал себя не в своей тарелке. Многое было для меня новым и необычным. Приходилось быть лишней шестерёнкой на этой вечеринке чужих идей.
Какой-то молодой инженер держал пульт и бурно клацал, словно играл в приставку. Одна из кошек, что больше всех походила на настоящую, повела ухом, приняла охотничью стойку, и перепрыгнула через ограждение. Толпа людей, наравне с Ритой, громко ахнула. Я стоял в стороне и лишь улыбался.
Кошка, тем временем, подошла к Рите и потерлась о ногу, издавая механический звук, похожий на урчание. Зал замер в ожидании. Рита медленно опустила руку к белой макушке, и аккуратно поводила пальцем за ухом. Урчание усилилось. Зал выдохнул, незаметно устроив целую очередь, чтобы самим погладить механическое создание.
Оторвавшись от роботов, Рита ненадолго зависла с тем молодым парнем, управляющим кошкой. Они увлеченно болтали, а в некоторых моментах она даже смеялась, изредка бросая взгляд в мою сторону. Я стоял среди пустых стен и безмолвно наблюдал.
Рита заметила как я неотрывно смотрю на них, и поспешила попрощаться. Побежала через через весь зал и повисла на мне, словно апельсин на дереве.
— Боже, это самый лучший день в моей жизни, — задыхалась она. — Мне наверное никогда не было так интересно.
— Погладила кошку и уже так счастлива? — усмехнулся я.
— В том числе, — кивнула она и продолжила тараторить о своих впечатлениях. — Я прямо чувствую как наполняюсь чем-то новым и живым. Идеи буквально бьют через край. Я столько всего теперь хочу сделать, даже не знаю с чего начать.
Она вдруг поцеловала меня в губы и мы застыли как памятник вечной любви.
"Знал бы ты, как сильно я тебя хочу"
Нет!
Голова прояснилась ближе к вечеру, когда я вышел поиграть с собакой на улице. Свежий воздух и меланхолия позднего вечера могли успокоить кого угодно.
На мне была гладко выглаженная, ещё тёплая от утюга, серая клетчатая рубашка, приготовленная ко дню рождения Иры. Когда настало время идти, я в последний раз бросил палку Аки, чтобы тот с радостью принес её обратно.
Двор был пуст, если не считать одного пьяного на вид парня, который мнительной походкой подбирался всё ближе.
— Добрый вечер, — неоновый свет озарил его гадкую улыбку. — Это ваш пёс?
Я коротко кивнул, собираясь уже уходить. Собака всё копошилась в траве, пытаясь достать злополучную ветку.
Парень выглядел похожим на меня. До жути похожим. Заметными отличиями были его приглаженная чёлка и какая-то чёрная косметика на глазах.
— Хорошенький, — протянул он. — Только маленький слишком. Защитить не способен.
— А мне и не нужно, — хмуро ответил я, забирая палку у прибежавшего пса.
Двор, погружённый в тишину, завис без движения. Ни одного человека на горизонте. Даже окна — непробиваемая темнота.
— Можно я заберу его? — наивно спросил странный человек в чёрном костюме.
Я не понял вопроса:
— Кого заберете?
Злой двойник ухмыльнулся и потер руки:
— Пса заберу, — голос скрипнул словно половица. — Он бы мне пригодился.
Странный человек либо плохо шутил, либо был не в себе. Я поставил на второе, и решил поскорее убраться в дом.
— Ну куда же ты? — завопил незнакомец, как только я дёрнулся с места. — Постой!
Резкая жгучая боль в ноге заставила меня упасть. Я даже не сразу понял, каким образом оказался на сырой земле.
— Может мы неправильно начали? — спросил незнакомец, приняв угрожающий вид. — Я не большой любитель причинять боль, но мне приходится это делать, понимаешь?
Я смотрел на него снизу вверх. Мне стало мерзко и до боли противно от собственной беспомощности. Человек, стоящий надо мной и заслоняющий мягкий свет фонаря, воплощал собой все страхи, что брали мою жизнь под контроль и уводили в сторону наихудшего исхода.
— Что тебе нужно? — испуганно спросил я, попытавшись встать. Тяжёлая нога незнакомца придавила меня обратно, рискуя переломать рёбра.
— Хочу поиграть, — словно малый ребёнок воскликнул он. — Собака понравилась. Как ты ее назвал? Аки?
Она не лаяла на парня. Просто стояла и, совершенно по-собачьи, не понимала что происходит.
— Знаешь, что будет если вложить собаке в пасть горящую петарду? — спросил он, явно не ожидая ответа. — Вот и я не знаю. А узнавать новое, это, знаешь ли, безумно интересно.
Я до сих пор не мог поверить, что подобный диалог происходил в реальности.
— Да ладно тебе, я ведь просто шучу, — засмеялся он. — Сделаешь для меня одно дело, и никто не пострадает.
— Парень, ты спятил? — прошипел я сквозь зубы. Дышать было по-прежнему тяжело.
— Это ненадолго, — говорил он. — Туда и обратно. И ты, и твой пёс останетесь невредимы.
Он убрал ногу, и я с трудом встал, пытаясь откашляться. Осмотрелся по сторонам, и вновь убедился, что вокруг нет ни одного человека.
— Давай, не медли. Бери наушник и цепляй эту камеру себе на грудь. Ну быстрее же, че ты на них так уставился? Во-от. А теперь давай обговорим самое главное: теперь ты — это я. Я отдаю приказы, ты их выполняешь. Сделаешь что-то не так, как я сказал — вышибу собаке мозги. Сделаешь попытку вызвать помощь — проткну ей сердце. Думаю, ты уловил мысль.
Он присел рядом с псом, и показал ему экран телефона.
— Ну что, дружок, понаблюдаем за твоим хозяином?
Я пребывал в полной растерянности и не знал как поступить. Правильнее всего, было бы вступить в схватку с незнакомцем, но у того имелись веские доводы чтобы я это не делал: нож в руках, и в глазах острое безумие.
— Можешь идти, — спокойно сказал он, и его голос продублировался в наушниках:
"Можешь идти"
Впереди был выход со двора на извилистую улицу, упирающуюся в широкий пешеходный переход, ведущий на длинную забитую парковку торгового центра.
— К-куда же мне идти? — с предательской дрожью в голосе, спросил я.
Моему новому "хозяину" этот вопрос явно показался глупым.
— Куда смотришь, туда и иди, — бросил он, не отводя взгляд от экрана.
Пес, на удивление, тоже уставился в телефон. Незнакомец поглаживал его по голове и будто загипнотизировал отблесками чёрного зеркала.
Я пошел через темный переулок, по чуть-чуть усваивая всё, что сейчас произошло. Старался успокоить дыхание, но неровный скрежет в дешёвых наушниках постоянно напоминал, что я в чьих-то руках.
"Через дорогу и в торговый центр" — прозвучал мстительный голос.
А ведь я должен был сейчас идти на день рождения к Ире. Надеюсь, она не сильно расстроится, если я немного опоздаю. Хотя, если смотреть правде в глаза, я вообще рискую не прийти.
Аки был в ловушке, и, как назло, совсем не сопротивлялся, хотя мог бы откусить руку этому ублюдку.
Я остановился на светофоре, пересчитывая полоски "зебры" на дороге, и думал, на что меня могут заставить пойти. Украсть что-то? Совершить иное преступление?
Загорелся зелёный, и я через всю парковку побрел к торговому центру. У автоматических дверей курили и разговаривали две подруги в одинаковых розовых очках.
"Постой, — показался голос из наушников. — Поправь камеру на груди и подойди к тем девушкам"
Я сделал все, как он сказал, и остановился в нескольких метрах от "подруг". Одна из них бросила на меня быстрый взгляд, и, как ни в чем не бывало, продолжила общение.
"Забери у одной из них сигарету и выкури "
— Что? — на автомате переспросил я. — Зачем?
"Не задавай лишних вопросов. Просто бери и делай, пока я твоей псине сердце не вырвал"
Мне было ужасно неловко выполнять это требование. Но я успокаивал себя, повторяя, что это не ограбление и не убийство — так далеко я бы не зашёл — а просто мелкая шалость.
Словно в ответ на мои мысли, вновь прозвучал голос:
"Парень, я не буду принуждать тебя ни к чему незаконному. Просто сделай пару безумных вещей, которые ты сам никогда бы не сделал"
Я присоединился третьим в компанию девушек, и те резко замолчали. Смерили меня подозрительным взглядом и даже нервно заулыбались. Я молча вытащил сигарету изо рта у той, что повыше, и затянулся. Сигарета у той, что пониже, сама выпала изо рта.
В наушниках послышался истерический хохот.
"Ну ты даешь!"
— Парень, а ты часом не офигел? — девушка, которой я выдыхал кольца дыма прямо в лицо, была вне себя от самой спонтанной наглости в её жизни.
— Прошу прощения, мне просто очень захотелось покурить, — на удивление спокойно среагировал я.
— Ты… Ты, — она перевела ошарашенный взгляд на подругу. — Он прикалывается, да?
— Нисколько, — ответил я вместо неё.
Подруга так и стояла с открытым ртом и пустым взглядом, не в силах что-то ответить.
Подобный взгляд был у Риты, когда я однажды увидел её курящей на балконе. Она никогда даже не притрагивалась к сигаретам, а тут вдруг выдыхала дым с таким горьким видом, будто секунду назад смирилась с концом света.
— Что с тобой? — спрашивал я. — Ты очень плохо выглядишь.
Она смотрела вдаль, тихо наблюдая ночные городские огни. Они выстраивались в причудливые узоры подобно созвездиям.
— Мне немного неспокойно, — говорила она. — Я только сейчас поняла одну страшную вещь. Я кажется больше…
Она подняла мокрые от слез глаза:
— Я больше тебя не люблю.
Внутри лопнула струна.
Слова оказались не ножом в сердце, как обычно пишут в стихах или романтических книгах — это вспоротый живот, из которого туго вытягивали кишки.
Меня затошнило, и я побежал в туалет. Горло обожгло мерзкой слизью, которой меня тут же вырвало. Сильно запачкал кафельную плитку. Схватился за рулон туалетной бумаги, и почти полностью размотал его.
Тяжело дыша, я сидел на холодном полу и протирал его бумагой, даже когда-то тот стал уже заметно чистым.
— Господи, что ты делаешь? — спросила Рита, показавшись за спиной.
Я не мог выдавить ни слова, складывая всю смятую бумагу в унитаз. Сток забился, и смыть не получалось, как бы я не тыкал эту кнопку на сливном бачке.
— Хватит! — резко осадила она. — Не сходи с ума. Ничего такого не произошло.
Голова закружилась, лицо горело как трамвай во время теракта. Я вышел в коридор, и Рита резко отпрянула, избегая прикосновения.
На кухне я сел за стол и сцепил дрожащие руки в замок:
— Ладно, — нервно заговорил я, не в силах изобразить уверенность. — Мне надо всё обдумать.
Рита как можно тише показалась в проёме, и безжалостно произнесла:
— Тебе станет намного легче, если ты поймёшь одну вещь:
"Любовь не может длиться вечно"
Нет.
Я сам не заметил, как брёл по торговому центру, молча покинув двух потрясенных девушек. Указания из наушников повели меня в продуктовый супермаркет на первом этаже.
Я бродил среди прилавков и с каждой секундой ожидал новой цели. И вот, проходя мимо огромной стойки с алкоголем, наушник зашелестел:
"Небось пить захотел после той сигареты"
— Нет, всё нормально. — я начал отнекиваться. Во рту стоял не привкус сигареты, а эхо тошнотворных воспоминаний.
"Достань бутылку самого дорогого вина и выпей залпом"
Я остановился, до последнего надеясь, что это шутка.
— Ты же говорил, я не буду делать ничего незаконного. — прошипел я.
"Ты и не будешь вором, если бутылка останется в магазине, смекаешь? Поспеши — у нас не так много времени"
Я, недолго думая, взял со стойки самое дорогое вино, и вынул пробку, даже не оглядываясь по сторонам.
Пил большими глотками, чуть не захлебываясь. Вино стекало по подбородку, текло по шее, спускалось под рубашку и окрашивало в красный. На вкус оно было терпким и отдавало дубовой бочкой. Почувствовать какую-то дороговизну я был неспособен, а когда осталась примерно половина, возникло стойкое желание все вылить.
Я подавился и с трудом откашлялся, упав на четвереньки. После непродолжительных судорог, поднял голову и увидел маленькую девочку, которая, встретив мой больной звериный взгляд, сразу же убежала.
За несколько минут добил бутылку, и в голову ударили градусы. Прошел мимо кассы, не вызывая, как мне казалось, подозрений, и, как обычно это бывает, та девочка вдруг показалась на горизонте вместе с мамой и охранником. Показала на меня пальцем, и охранник быстрым шагом двинулся ко мне.
— Уходи! — кричала Рита, видевшая меня на кухне с бутылкой. — Ненавижу когда ты пьян.
Снова воспоминание о прошлом, и боль в настоящем.
Я пил до потери сознания. Слабо сохранял способность говорить и мыслить:
— Уходить? И кто придёт вместо меня? Дай угадаю — тот парень с кошками-мышками.
— Просто уходи. Я не могу тебя больше видеть, — голос её срывался на нет.
— Как же быстро ты меняешь людей, — с трудом выговорил я, вставая из-за стола.
— Знаю, что ты имеешь в виду, — злобно улыбнулась она. — Считаешь меня шлюхой? Если тебе так будет легче, то да. Я шлюха, да! Я спала с ним еще до того, как бросила те…
Громкий хлопок прервал тираду. Ладонь загорелась. Неожиданно для себя, я понял, что ударил её и разбил губу. Первая мысль — броситься извиняться, но вместо этого — ушел к выходу, чтобы навсегда хлопнуть дверью.
Обернулся сказать последнее слово, и увидел ее, замахнувшуюся на меня табуреткой. Я этого заслуживал — она попала точно в голову, и я выпал на лестничную клетку с рассеченным лбом. Кровь заливала глаза.
— Уходи, слышишь?! — кричала она на весь подъезд. — Уходи!!
"Я больше тебя не люблю"
Что есть сил, я рванулся к выходу из торгового центра. Мыльная картинка перед глазами никак не могла устоять на месте. Ночной город будто стоял на долгой выдержке во время съемки — я различал цвета, но плохо определял сами объекты.
На тёмной улице, единственным чётким изображением стала Ира стоящая в вечернем платье посреди пятиэтажных домов.
Как я случайно вышел на неё, можно было только догадываться.
Платье было тёмно-зелёное — её любимый цвет.
— Привет, ты почти не опоздал.
Я пытался отдышаться и объясниться одновременно. Выходила сумятица. Вмешался наушник:
"Это твоя девушка? Повезло-о"
Глаза налились кровью. Я молился, чтобы мне не пришлось делать ужасных вещей.
— С тобой всё в порядке? — спросила Ира. — Ты очень плохо выглядишь. В чем это ты? Боже, ты весь мокрый. Пойдём в дом, переоденешься.
Она хотела нежно взять меня за руку, но я не дал. В ухо шептали слова, которых я так боялся. Легче было просто умереть.
Но на кону стояла жизнь Аки — его механическое сердце, подаренное Ритой.
Единственное, что от неё осталось…
"Говори: я не хочу больше… "
— …тебя видеть.
Слова, внушаемые незнакомцем, сами слетели с губ. Мы стали одним целым, и я вдруг осознал, что знаю его всю жизнь. Просто привык не замечать эту грязную тень — мрачную сторону собственной души.
Ира недоумевала. Она начала смотреть на меня, как на чужого.
— Зачем ты такое говоришь…
От меня исходил кислый запах вина, пота и отчаяния. Но последний чувствовал только я.
— Я не люблю тебя. — слова давались с трудом. — Не люблю и никогда не любил. Ты была для меня просто игрушкой — жвачкой, которая быстро потеряла свой вкус.
Её губы задрожали:
— Это говоришь не ты, — голос был изрезан нотками смятения. — Ты бы так никогда не сказал.
В глазах стояли слезы, а в ушах блеснули изумруды. Я узнал их.
— Сними эти серьги, — вырвалось у меня под диктовку. — Они не твои.
Ира мотала головой, будто хотела отогнать назойливую галлюцинацию или проснуться.
— Ты… Ты же сам подарил мне их сегодня утром!
И тут во мне проснулся демон. Я рванулся к Ире и схватил одну из сережек, которую совсем недавно с робким видом вручал ей. Она дёрнула головой, и мочка слегка надорвалась, оставив украшение у меня в руках.
Она схватилась за ухо и расплакалась.
— Ненавижу тебя, — с горячим презрением кричала Ира. — Ненавижу!!
Она убежала домой, всхлипывая от обиды и боли.
Я держал на большом пальце изумрудную сережку, с капелькой крови на игле, и смотрел Ире вслед. Указательным пальцем потрогал острие, и надавил на него, вонзая под ноготь.
Я закричал на весь двор, убиваемый совестью и душевным пожаром.
Звука в наушниках больше не было. Голос иссяк.
— Эй! — я пытался докричаться до незнакомца. — Какие будут следующие указания? Как еще мне сломать свою жизнь, говори!!
Безмолвие убивало. Улица была пуста, и только одинокая телефонная будка приглашала к себе.
— Может, хочешь, чтобы я позвонил Рите? — кричал я на весь город. — Ну, давай, давай!
Я зашёл в будку и на автомате набрал номер на колесе старого телефона. С каждым нажатием и поворотом я чувствовал нестерпимую боль.
Зазвучали самые долгие в жизни гудки.
…
— Алло, — ясно прозвучал знакомый голос.
Я забыл как дышать.
— Слушаю вас, говорите.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но в ту же секунду размахнулся и ударил трубкой о телефонный автомат. Я кричал и бил трубкой, пока та не разлетелась на части.
Вышел из будки и начал с яростью бить ногой, разбив стекла и порезав праздничные туфли.
Начался дождь. В отражении лужи блеснула красно-синяя мигалка.
Обернулся — полицейские уже открыли охоту. Мчались за мной, словно механические кошки за беглой мышью. Я петлял между домами, перебегал через проходные подъезды, и в конце концов, под безумный ритм своего сердца, упал возле мусорных мешков, где-то на задворках спального района.
Я лежал в грязной луже и наблюдал за цементобетонными облаками.
Всё бессмысленно. Мы живём одни и умираем одни. Разрушаем себя, ради той частички прошлого, в которой когда-то были счастливы.
Спустя несколько минут в грязи и сырости, я почувствовал над ухом чьё-то тёплое дыхание. Меня обнюхивала и облизывала собака. Это был Аки.
Я был счастлив видеть его целым и невредимым, но в то же время, мне хотелось, чтобы тот убежал от меня как можно дальше.
То, что мне следовало сделать с ним, нельзя было назвать человеческим поступком. Хоть Аки и был всего лишь роботом, он был мне дорог.
Я в последний раз погладил его голове, почесал за ухом. Потом нащупал небольшую выемку на груди и открыл крышку. Пес, высунув язык, продолжал смотреть преданными глазами и чуть поскуливал.
— Прости меня, мой милый друг, — говорил я сквозь слезы. — Но по-другому никак.
Я, до крови прикусив губу, вырвал механическое сердце и бросил на землю. Взгляд собаки стремительно угас.
Слезы смешались с дождем. Где-то вдали выли полицейские сирены. Возле мусорного бака, дрожащими пальцами я нащупал острый булыжник и занес его над сердцем. Оно продолжало биться. Более того, с каждой секундой, оно стучало все сильнее и сильнее.
Господи, как же быстро бьется. Как быстро…
Быстро, быстро, быстро, сука, очень быстро.
Удар!
Брызнула кровь. Темно-алая, липкая. Откуда она? Ненастоящее ведь сердце. Механическое, искусственное, холодное и затвердевшее. Показалось. Конечно же, показалось.
Еще один удар! Еще! И еще!
Я выронил камень и без чувств упал посреди разлетевшихся шестеренок. Горячая кровь смешалась с холодным металлом. Ноздри защекотал деревянный привкус пепла.
Ржавые цепи в горле.
Запах сгоревших мостов…
Автор: Александр Пудов
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
