ПРЕДЫДУЩАЯ СТАТЬЯ НА ДАННУЮ ТЕМУ:
Сведений о шестой экспедиции адмирала Чжэн Хэ сохранилось меньше, чем о какой-либо другой.
Начнём с того, что даже в отношении хронологических рамок плавания полной ясности и по сей день не наблюдается. Одни историки-ориенталисты ссылаются на 2 фрагмента хроники «Тайцзун ши-лу». Первый - это датирующееся 3 марта 1421 г сообщение о дарах, которыми император осыпал иноземных послов, и о повелении Чжэн Хэ и другим морским начальникам снова развезти всю эту разноцветную «тусовку» по родным странам. Императорские дары включали недействительные за пределами Китая бумажные деньги. Второй фрагмент – упоминание в той же хронике о возвращении флота Чжэн Хэ из похода 3 сентября 1422 года. Всё ясно, говорят эти исследователи, какие могут быть вопросы?
Вопросы есть, возражают оппоненты. Ещё одна запись, и тоже в «Тайцзун ши-лу», свидетельствует, что 14 мая 1421 г заграничные плавания «Флота Сокровищ», а также закупки лошадей и иных товаров у жителей земель, граничащих с Китаем на севере и на западе, были приостановлены императорским указом.
Казалось бы, этот указ не мог помешать отбытию флота, если оно состоялось до 14 мая. Проблема в том, что в книге, написанной Гун Чжэном, сподвижником Чжэн Хэ, говорится о другом повелении монарха - об отправлении кораблей в плавание 10 ноября 1421 года!
Это как – одно распоряжение противоречит другому? Или какая-то из приведённых дат ошибочна?
Самое интересное, что 10 ноября лучше вписывается в традиционную картину китайского морского путешествия, чем март, апрель или май. Мореходы старались выходить из Фуцзяни поздней осенью или зимой, когда плаванию под парусами благоприятствовал сезонный муссон. Значит, указ от 14 мая или был проигнорирован самим его автором, или не относился к уже запланированным до этой даты экспедициям. Последнее логично: кормить ораву послов за счёт государственной казны неопределённо долгое время было бы чересчур накладно...
Ещё более запутывает дело упоминание в «Тайцзун ши-лу» и даже в «Истории Мин» о якобы совершённом Чжэн Хэ в 1424 г плавании в Палембанг, где тогда как раз сменился управляющий китайской колонией (при близком знакомстве с фактами отличий от европейской «колонизаторской» политики, которыми так гордятся современные китайцы, в их средневековой истории обнаруживается очень мало). Прежний её губернатор Ши Цзинцин умер, его сын Ши Цзисунь занял, с санкции императора, должность отца. Из Палембанга Чжэн Хэ возвратился уже после кончины Юнлэ - Чжу Ди.
И в «Истории...», и в «Тайцзун ши-лу» этот визит на Суматру объявляется «6-м плаванием» Чжэн Хэ, но в обеих рукописях есть и другое несоответствие общепринятой хронологии: 2-е и 3-е плавание там объединены. Суммарное количество экспедиций и в этих, и в других источниках получается одинаковым: «счастливое число» 7. Так может быть, на самом деле «суматранскую» миссию следует рассматривать, как часть 6-го плавания? Да нет: последнее недвусмысленно ограничено началом сентября 1422 г. Что же это за экспедиция и была ли она вообще?
Некоторые историки, например, Дайвендак, считают, что её и не было. Они ссылаются на отсутствие информации о ней на двух стелах (в Люцзягане и в Чанлэ), установленных Чжэн Хэ в честь собственных плаваний. Но есть и иное мнение. Так, Э. Дрейер полагает, что флотоводец действительно посетил в 1424 г Палембанг, но это была не полноценная экспедиция, а банальная, выражаясь современным языком, командировка, которую сам Чжэн Хэ не счёл заслуживающей увековечивания на камне.
Существует гипотеза, что в пресловутом 6-м плавании флот разделился на 2 или более эскадр, каждая из которых совершила самостоятельное путешествие. В книге американки Луизы Левантес «Когда Китай правил морями» рисуется следующая картина. Дойдя до султаната Самудра-Пасай на Суматре, Чжэн Хэ с частью флота повернул назад, в Китай, чтобы в ноябре 1421 г принять участие в торжествах по случаю переноса столицы империи в Пекин и официального открытия так называемого «Запретного города»[1]. Другая, бόльшая часть судов под командованием евнуха Чжоу Маня двинулась к Адену и далее – к африканскому побережью.
Идея о разделении флота нравится многим, но не все согласны с вариантом Левантес. То, что именно Чжоу Мань дошёл до Адена, считается установленным почти «на все 100». Предположение о посещении флотилией того же евнуха ещё нескольких гаваней как в Аравии, так и в Африке, тоже не вызывает принципиальных возражений. А вот вопрос о том, где закончилось плавание самого Чжэн Хэ, остаётся спорным.
Ряду историков импонирует мысль, что, как минимум, в Индии. Да, говорят они, в этом самом Самудра-Пасае командующий разделил свой флот, и даже не на 2, а на 3 эскадры, но до Малабарского побережья, пусть разными путями, добрались все.
Вопрос о якобы совершённом Чжэн Хэ и его спутниками в том же 1421 году плавании в Америку будет рассмотрен отдельно, потому что он тесно увязан с вопросом о состоянии китайского кораблестроения в начале XV в.
Не сходятся историки и во мнении об общем количестве задействованных в 6-й экспедиции людей и судов. В части последних, реалистичной выглядит «любимая» цифра Дрейера: 250 единиц или около того. Но число Кораблей Сокровищ в тот раз, возможно, превышало 100, а личный состав включал несколько десятков тысяч человек.
Итак, 14 мая 1421 г вышел указ Чжу Ди о временном прекращении дальних плаваний китайского флота. Такое нехарактерное, вроде бы, для императора Юнлэ решение было, вероятно, принято по двум причинам. Во-первых, государственные казначеи давно жаловались на непомерную дороговизну монарших предприятий: приходилось тратить средства ещё и на две войны (с монголами на севере и с вьетнамцами на юге), не говоря уж о сооружении в будущей столице страны – Пекине – дворцов «Запретного города». Во-вторых, 9 мая 1421 г в этом самом «Городе» вспыхнул пожар – во время грозы, из-за удара молнии. Император счёл это дурным предзнаменованием, свидетельством недовольства богов его текущими деяниями – в том числе, надо полагать, и отправками морских экспедиций.
Ситуацию резко ухудшили кончина Чжу Ди – Юнлэ 12 августа 1424 г и переход власти в стране к его старшему сыну Чжу Гаочи (вошёл в историю как император Хунси). В тот же день, когда новый монарх официально взошёл на трон - 7 сентября 1424 г, - был обнародован его указ следующего содержания:
«Все плавания Кораблей Сокровищ прекращаются. Все корабли, стоящие в порту Тайцана, должны вернуться в Нанкин, все находящиеся на борту товары — возвращены в Департамент внутренних дел, где будут храниться в дальнейшем. Если каким-либо иностранным делегациям захочется вернуться домой, им будет предоставлен для этого небольшой эскорт. Китайские чиновники, находящиеся в данный момент за рубежом, должны немедленно вернуться в столицу… получившие же ранее приказ приготовиться к выходу в море должны немедленно разойтись по домам... Строительство и ремонт Кораблей Сокровищ немедленно прекращаются... Взимание дополнительного налога немедленно прекращается. Прекращаются все государственные закупки для нужд заграничных экспедиций (исключение дается лишь для тех, каковые уже доставлены на государственные склады), а также чеканка медных монет, закупка мускуса, сырой меди и шёлка-сырца… все ранее занятые закупкой названных товаров должны немедленно вернуться в столицу».
Дело в том, что задолго до своей коронации принц Чжу Гаочи попал под влияние придворной группировки, объединявшей приверженцев конфуцианства – религиозно-политического учения, согласно которому источником благополучия государства являются не контакты с другими странами, а национальный аграрный сектор и уравновешенный бюджет. Движимый вроде бы гуманным желанием – уменьшить налоги на стремительно нищавших крестьян – император руководствовался в своём подходе к решению этой проблемы советами окружавших его чиновников-конфуцианцев, выводивших все беды страны из склонности Чжу Ди к дорогостоящим внешнеполитическим «авантюрам».
Короче говоря, временный запрет Юнлэ превратился при Хунси в постоянный. Несмотря на антипатию Чжу Гаочи к противникам конфуцианцев – евнухам, Чжэн Хэ при новом императоре, можно сказать, не пострадал. Он, правда, лишился поста командующего флотом, но взамен получил другую, тоже солидную должность: командующего войсками Нанкинского округа, который Хунси чуть было снова не превратил в столичный. Вплоть до самой смерти Чжу Гаочи (29 мая 1425 года) в обязанности экс-адмирала входил контроль за ремонтом потенциальной императорской резиденции и завершением строительства Баоэньского храма.
Таким образом, царствование Хунси продлилось всего 9 месяцев. Заняв престол, старший сын покойного Чжу Чжаньцзи взял тронное имя Сюаньдэ и частично отступил от политической линии отца. Не отторгая конфуцианцев, он вернул к своему двору кое-кого из евнухов. Стараясь, по возможности, не повышать налоги, он прекратил войну на юге, официально признав владыкой Вьетнама предводителя тамошних повстанцев Ле Лоя – и в дальнейшем стремился избегать вооружённых конфликтов.
При этом самодержца беспокоили становившиеся всё более явными признаки ослабления международного авторитета империи Мин. Он заметил, что за период бездействия «Флота Сокровищ» количество иностранных делегаций, приезжающих в столицу страны и привозящих дань, основательно уменьшилось, да и соседние государства уже не считались с Китаем так, как раньше.
Смерть Ся Юаньчжи, одного из наиболее влиятельных морененавистников, изменила расстановку сил при дворе, и 29 июня 1430 г император повелел готовить корабли к новому плаванию. Во главе флота были поставлены евнухи Чжэн Хэ и Ван Цзинхун.
6 лет простоя не прошли даром: снаряжение экспедиции затянулось... Известны названия некоторых участвовавших в ней кораблей: «Длительное спокойствие», «Приятный отдых», «Совершенная гармония»... Такие имена подчёркивали миротворческий характер миссии, основной задачей которой было улаживание конфликтов и недопущение войн между вассальными империи Мин странами.
Я пишу здесь «некоторых кораблей», потому что никто сегодня не знает точно, сколько и каких именно судов входило в состав последнего флота Чжэн Хэ. Популярна версия, что их было больше, чем в других флотах адмирала, примерно на 50 единиц. Дрейер, как легко догадаться, с этим не согласен. В 7-е плавание с флотом, вероятно, ушли примерно 27 550 человек.
Маршрут и хронология последнего путешествия Чжэн Хэ известны сегодня достаточно хорошо. Имя же того, кому мы этим обязаны, напротив, неизвестно. Он сам участвовал в том плавании, и его дневник - «Ся Сиян» («В Западный Океан»)- включил в свои «Записки об услышанном» писатель Чжу Юньмин. Кое-какие сведения о 7-м путешествии содержатся в рукописях Ма Хуаня и Фэй Синя. В камне стел, воздвигнутых по требованию самого Чжэн Хэ в устьях рек Янцзы (город Люцзяган) и Минь (город Чанлэ), высечено краткое описание всех экспедиций флотоводца: шести тогда уже состоявшихся и седьмой – запланированной.
Суммируя эти данные, можно сказать, что поход начался в Нанкине 19 января 1431 г. 3 февраля флот был уже в Люцзягане, и тогда-то там поставили вышеупомянутую стелу. Надпись на ней гласила, что миссия уходящего флота – нести слово императора Мин жителям дальних земель. 8 апреля суда пришли в «порт 2-й стелы» - Чанлэ. Стела, собственно, была там сооружена лишь в декабре 1431 года или даже в начале января следующего года. Текст на ней сообщал, среди прочего, что флот стоит в порту в ожидании благоприятного ветра (зимнего муссона), о ниспослании коего просит Небеса адмирал. За время этого 9-месячного ожидания производилось пополнение запасов экспедиции и вербовка людей на корабли. Кроме того, при участии мореходов были достроены храмы их покровительницы богини Тяньфэй.
12 января 1432 года берега Китая остались позади. Идя, насколько можно понять, со средней скоростью в 2,5 узла (4,63 км/ч) при попутном ветре, расстояние до Куинёна (в стране Тямпа, или Чампа, на юго-востоке современного Вьетнама) в 910 морских миль (1686 км) преодолели за 15 дней. Эту самую «Ча-Тямпу» оставили 15 февраля и, развив среднюю скорость в 2.1 узла (3.89 км/ч), 7 марта 1432 г достигли Явы (точнее – порта Сурабая). Зайдя в некоторые другие порты северного побережья острова, китайцы покинули его 13 июля, а 24-го пришли в Палембанг на Суматре (средняя скорость перехода - 2,5 узла). Возможно, впрочем, что до самого Палембанга флот в полном его составе не дошёл: ведь для этого надо было подняться по реке Муси. Дрейер, однако, считает, что суда Чжэн Хэ вполне могли «сплавать» вверх по этой реке.
Уйдя из Палембанга 27 июля, флот 3 августа прибыл в Малакку. Оттуда со средней скоростью 1,4 узла (2,59 км/ч) снова перешли на Суматру, но в Самудра-Пасай (2—12 сентября). Это было традиционное место встречи кораблей перед выходом в Бенгальский залив, через который проходил самый трудный участок маршрута: вдали от берегов, при переменчивой погоде... Покинув Суматру 2 ноября, за 26 суток, включавших недолгую стоянку на Никобарских островах, суда добрались до Берувалы (на западе Цейлона), т.е. прибыли туда 28 ноября 1432 г. Если бы не остановка, можно было бы говорить о средней скорости в 1,5 узла, или 2,78 км/ч.
От Цейлона до индийского Каликута шли 8 дней (со 2 до 10 декабря 1432 г) со средней скоростью 1,8 узлов (3,354 км/ч), потом 34 дня – Аравийским морем до Ормуза (14 декабря 1432 г — 17 января 1433 г). Согласно «Ся Сиян», Ормуз был самым дальним пунктом, достигнутым Чжэн Хэ в том путешествии. Покинув этот порт 9 марта 1433 года, флот отправился назад, и, останавливаясь в пути значительно реже, чем в «прямом» плавании (не заходя ни в Берувалу, ни в Палембанг, ни на Яву, ни в Чанлэ), 7 июля достиг Люцзягана, а 22 июля 1433 г возвратился в Нанкин.
Иначе рассказывают о том же плавании «История Мин» и некоторые другие документы. Если верить им, послы Сюаньдэ побывали, помимо вышеперечисленных, ещё в 17 (!) странах. «История...» упоминает государства, идентифицировать которые современным востоковедам не удаётся. Что такое, например, страна Ганьбали? Если, как предполагают, южноиндийский Коимбатур, то до него от побережья – ехать и ехать... Возможно, в Каликуте от основного флота отделились две эскадры, одна из которых заходила в Аравии в Аден (сегодня - в Йемене) и в Африке в Могадишо (в наше время - столица Сомали), а другая – в Бенгалию.
По Дрейеру, была только одна отделившаяся эскадра, и командовал ею евнух Хун Бао. От основного флота она «откололась» в Куи Ньоне или Семудере и, как следует из записей участника её плавания переводчика Ма Хуаня, ещё в 1432 г пришла в Бенгалию. Куда она там заходила, можно установить лишь приблизительно. Судя по рукописям Ма Хуаня и Фэй Синя, Хун Бао и его люди побывали, как минимум, в трёх бенгальских портах: в Читтагонге, в Сунаргаонеи и Пандуу, тогда - временной столице страны.
После прихода эскадры в Каликут командующий, как повествует Ма Хуань, отправил его, автора, и ещё 6 человек со специальной миссией в Мекку («Моце») на «корабле той страны» (то бишь Каликута). Морем шли только до Джидды, а оттуда до священных мусульманских городов (Мекки и Медины) добирались по суше, да ещё пустыней. Об этом паломничестве повествует последняя глава книги Ма Хуаня. Поскольку главным культовым сооружением в Мекке считается храм Кааба, сам город назван китайским путешественником Тяньфан («Небесный куб»). Дотошные исследователи, впрочем, сомневаются, что Ма Хуань лично посетил Мекку, и предполагают, что он просто воспроизвёл в своей книге чей-то не совсем правдивый рассказ. На такие мысли наводят встречающиеся в книге переводчика географические и этнографические нелепости. Так, у Ма Хуаня расстояние между Меккой и Мединой преодолевается за 1 день: на самом деле переход из одного города в другой занимал в то время у каравана, в лучшем случае, дней 10. Переводчик сообщает о двух изваяниях львов, якобы стоящих у входа в Каабу, в то время как исламская традиция запрещает подобные изображения любых животных.
Что можно утверждать более или менее уверенно, так это следующее: сам Чжэн Хэ в своём последнем плавании Мекку не посещал. Визит туда одного из величайших героев мусульманского мира не мог остаться незамеченным никем из современников этого героя. Отсюда гипотеза Луизы Левантес: Чжэн Хэ в 1433 г не был даже в Ормузе, а из-за плохого состояния здоровья оставался в Каликуте. Там же, по мнению писательницы, закончил своё путешествие на запад и Ма Хуань.
Что касается Хун Бао, то он после Каликута заходил в Ормуз и ряд портов Аравийского моря, в том числе в восточной Африке; но в Красное море, по-видимому, не «заглядывал».
Как в «добрые старые времена», «Флот Сокровищ» доставил в Китай посланцев далёких стран, да ещё некоторые, из тех же Малакки и государств Суматры, сами, без помощи флота, добрались впоследствии до империи Мин. Среди привезённых иноземцами подарков были и 5 «священных» зверей - «цилиней», т.е. жирафов. В сентябре послы удостоились аудиенции у императора Сюаньдэ, не скрывавшего своего удовлетворения восстановлением прежних экономических и политических связей. Впрочем, радоваться ему пришлось недолго: в 1435 году Чжу Чжаньцзи скончался после непродолжительной, но тяжёлой болезни.
Обстоятельства смерти самого Чжэн Хэ и поныне остаются неясными. В сохранившихся документах эпохи Мин всякие «следы» адмирала «теряются» ещё до возвращения 7-й экспедиции. Поэтому наибольшим доверием историков пользуется версия, популяризировавшаяся семьёй флотоводца: последний, дескать, умер в 1433 г, когда его корабли возвращались в Китай. Адмирала погребли в морской пучине, а затем поставили ему кенотаф [2] на холме Нюшоу под Нанкином.
Позвольте, спросите вы, какая «семья флотоводца»? Ведь Чжэн Хэ кастрировали ещё в детстве!
Да, своих детей у адмирала не было. Но имущество покойного – правда, без титулов – унаследовал усыновлённый адмиралом племянник Чжэн Хаочжао, который, в отличие от своего приёмного отца, евнухом не был. По этой линии и пошли те, чьи потомки считают себя сегодня происходящими из рода великого китайского мореплавателя.
Однако наряду с этой, почти общепринятой версией кончины Чжэн Хэ существуют и другие. Так, по мнению Сюй Юйху, биографа флотоводца, тот умер лишь в 1435 году, а в течение двух лет после окончания 7-го плавания занимал должность военного коменданта Нанкина.
Судьба Ван Цзинхуна – второго начальника той экспедиции – известна намного лучше. В 1434 г некий суматранский царёк поручил своему брату, называемому в китайских документах Халичжиханем, отвезти дань в столицу императора Сюаньдэ. К несчастью, в Пекине высокий гость разболелся и, в конце концов, умер. Чжу Чжаньцзи отправил Ван Цзинхуна на Суматру с заданием выразить императорские соболезнования венценосному брату покойного посланника. До места назначения дипломат не добрался: он погиб вместе с везшим его кораблём, потерпевшим крушение у побережья Явы.
Вопрос о географических границах охваченной экспедициями Чжэн Хэ области в применении к большинству путешествий, казалось бы, не стоит: доступные нам документы содержат достаточно сведений. Однако находятся исследователи, которые и в этой, вроде бы не вызывающей подозрений информации умудряются обнаружить нестыковки и «тёмные места».
На датированной приблизительно 1450 годом карте венецианца Фра Мауро рядом с самой южной частью Африки помещён текст следующего содержания:
«Около 1420 года некий корабль или индийская джонка пересекла Индийский океан на пути к островам Мужчин и Женщин, за Мысом Диаб [3], прошла между Зелёными Островами и Морем Тьмы (в данном случае, видимо, неизвестные тогда воды юга Индийского океана – S.N.). Они плыли 40 дней, их несло на запад и юго-запад, не находя ничего, кроме воздуха и воды. По их подсчётам, они проделали путь в 2000 миль. Потом условия ухудшились, и за 70 дней они вернулись к вышеупомянутому Мысу Диаб. Когда морякам понадобилось пристать к берегу, они нашли там яйцо птицы, называемой рух, размером с туловище амфоры; сама же птица была столь огромна, что от кончика одного крыла до кончика другого было 60 шагов. Эта птица, которая может с лёгкостью унести слона или любое другое большое животное, наносит большой ущерб обитателям той страны и летает чрезвычайно быстро».
Поскольку у европейцев XV в слово «Индия» было собирательным для обозначения всех малоизвестных стран восточной Азии, не могли не появиться публикации, включавшие таинственную «джонку» в состав «Флота Сокровищ».
Пребывание китайских мореплавателей в Малинди представляется неоспоримым фактом большинству востоковедов – но не Эдварду Дрейеру. Ему кажется, что рукописи времён империи Мин содержат очень мало сведений об этом африканском городе (по крайней мере – в сравнении с объёмом информации о портах Аравии и Сомали). Так может быть, китайцы и не бывали там, а почерпнули всё, что сообщают их хроники, из бесед с взятыми на борт в каком-нибудь арабском (например) порту малиндийцами?
Обнародована и противоположная точка зрения. Согласно ей, «Флот Сокровищ» доходил в Африке до земель, лежащих гораздо южнее побережья Кении. Порт, обозначавшийся на китайской карте словом, читавшимся как «Малинди» (в оригинале 麻林地) – это якобы в действительности Килва-Кисивани (теперь - в Танзании), а само слово переводится как «земля (ди) Махдали (Малинь)» (область, названная по имени династии царствовавшего тогда там монарха).
Карта, о которой идёт речь – единственная сохранившаяся с «минской» эпохи, где указаны освоенные до 1430-х годов афро-азиатские морские маршруты. На Западе она известна как «Карта Мао Куня» (англ. the Mao Kun Map), а в Китае также – как «навигационная карта Чжэн Хэ» (郑和航海图).
Если верить пояснению к этому документу, «Флот Сокровищ» из-за череды ужасных штормов не смог продвинуться к югу дальше какого-то «Мабура». На «Карте Мао Куня» сей объект не обозначен. По одной из версий, это – прибрежный район южноафриканской области Наталь, по другой (Чжана Гуйшэна, жителя Сиэтла, США) – не много, не мало, расположенный в близких к антарктическим водах остров Кергелен! Ну, хорошо хоть не Земля Уилкса...
На полуострове Арнем-Ленд в северной Австралии ходят легенды о наведывавшихся сюда в незапамятные времена людях «байджини», ловивших и употреблявших в пищу голотурий (трепангов), выращивавших рис и строивших дома из камней. Не доверять рассказам туземцев оснований нет, и среди интерпретаторов этих историй нашлись, конечно, и желающие объявить таинственных поселенцев пришельцами из Китая. Так, в хронике Фэй Синя умудряются находить свидетельства пребывания «Флота Сокровищ» на Тиморе – ближайшем к Австралии острове Индонезии. Оттуда, по мнению Луизы Левантес, одно из судов Чжэн Хэ могло дойти и до Австралии.
Вероятней всего, однако, «байджини» были индонезийцами; тем более, что макасары – обитатели юго-западной части острова Сулавеси - действительно ловили в австралийских водах трепангов в XVIII—XIX столетиях. В китайских же средневековых документах и написанных на их основе трактатах остров Тимор не упоминается ни разу (см.карту ниже) и ни под каким названием.
Продолжение темы см:
__________________________________________________________________________________
[1] «Запретный город» — самый большой в мире дворцовый комплекс (980 зданий на территории 961 x 753 м площадью 720 тыс. м²). Расположен к северу от главной площади города Пекина – Тяньаньмэнь, восточнее озёрного квартала, т.е. места пребывания сегодняшнего китайского руководства. Резиденция 24-х императоров династий Мин и Цин до свержения последней и краха империи 12 февраля 1912 года. С 1421 г – важнейший в стране комплекс императорских дворцов, где жили сами властители со своими семьями, церемониальный и политический центр монархического Китая.
[2] Кенота́ф (др.-греч. κενοτάφιον, от κενός — пустой и τάφος — могила), или ценота́ф — памятник, поставленный НЕ там, где захоронены останки покойного, символическое надгробье.
[3] Северная оконечность Мадагаскара, вдоль восточного берега которого, вероятно, и шла эта «джонка»: идти по Мадагаскарскому проливу было бы, по навигационным условиям, намного сложнее.