Дом попытался успокоиться, но у него никак не получалось успокоиться — еще бы, после такого. Он ворочался без сна, хотел поправить подушку, но у домов не бывает подушек, он думал взять второе одеяло, но вспомнил, что у домов не бывает и первого одеяла, он даже хотел выпить снотворное, но снотворное для домов еще не придумали. Чтобы успокоиться, дом снова стал представлять себя маленьким мальчиком, который играет и бегает, залезает на крыши гаражей, прячется в лесу, ищет там грибы с влажными терпко пахнущими шляпками, сует в рот землянику, тьфу, это же кровохлебка, надо же было так ошибиться, валяется в снегу (это уже зимой), лепит снеговика, и ревет, что снеговик не получается, ну еще бы он получался, снег-то рассыпчатый, не лепится… нелепица… нелепица… неле… дом сам не заметил, как начал засыпать, во сне он еще больше почувствовал себя маленьким мальчиком, который набрал полные сапожки снега, и весь вымок в снегу, и теперь боится идти домой, потому что от мамы влетит, а вот и мама бежит, ругается, ну чего ругается, сама, что ли, никогда в снегу не валялась, так и родилась такой правильной с полными сумками и норковой шапке… нет, это не мама, это Ин, и без шапок и без сумок, обнимает его, ругает за что-то, ну что такое… что за сон такой странный, как наяву, а если наяву, то почему он мальчик, а не дом, почему так…
— Ты… ты чего натворил-то? — кричала Ин.
— А чи-во, а поигвал, а снег моквый…
— Да что снег, ты как расколдовался-то?
— Да чтоб я от тебя это «расколдовался» не слышал даже, — прошипел Ни, — колдовство ей, авада, блин, кедавра, трах-тибидох, крекс-пекс-фекс… я ей про нейросети, она мне…
— …да как я ребенку нейросети объясню?
— Что ребенку, я даже тебе объяснил, не то, что ребенку! — вконец распалился Ни, наклонился к дому, который перестал быть домом, — а тебя как зовут?
— Сафан…
— Сарафан?
— Да Шафран же, Шафран, — оживилась Ин, — мы же его сами так назвали.
— Ну это мы, а настоящее имя?
— Так и есть, Шафран!
— Нет такого имени!
— Есть такое, то ли у татар, то ли у евреев… ты на мальчика-то посмотри, смугленыш, у-у-у, волосики вьются, ну как есть Шафран… Так, Шафран, давай-ка назад…
— Да-мой?
— Да-мой, да-мой… в дом давай превраща… пренейросетивайся, — Ин косо посмотрела на Ни, — пренейросечивайся… а то как бы не забрали…
Дом сам не понял, что с ним случилось, как он стал домом в два этажа с чердаком, сочетающим в себе верность традициям и новейшие технологии…
— Я был мальчиком? — спросил Дом.
— Был, был… — кивнула Ин, — давно это было… Ты, наверное, наш первый дом… то есть, мальчик… которого мы спасли…
— От этих? — догадался Дом, — от этих, да?
— От этих, от этих… Если бы не мы, ты бы вообще сейчас истребителем летал где-нибудь нигде там, под облаками… чего вау, чего вау, понравилось бы дома сжигать и самому сгореть? Вот то-то же, вау ему… Так что никому, молчок…
— А… а это давно было? — не мог уняться дом.
— Ну как… вроде недавно, а вроде вся вечность прошла…
— А как тогда было?
— Ну… — Ин снова смутилась, — вроде все так же, а вроде все наоборот… города... вот как люди друг к другу в гости ходили, вот так тогда города друг к другу в гости ходили... Чай пить...
— …А теперь?
— А теперь города друг на друга боевые самолеты насылают…
— …а зачем? — не понял Дом.
- Это ты у Системы спроси, зачем... А тогда все вместе...
Ин смущается, пытается вспомнить, что именно — вместе, то ли стихи вместе писали, то ли картины, то ли… то ли вообще неважно, что, главное — вместе…
— А… а вы мне покажете, как вы там детей превращаете в дома, и обратно?
— Что, снова хочешь мальчиком стать?
— Ну… иногда… когда никто не видит… тихонечко-тихонечко…
(а что было дальше, узнаете завтра)