Так заканчивается один из самых, на мой вкус, ярких рассказов 20-30 гг. “Сорок первый” Бориса Лавренева.
Рассказ был написан в 1924 году.
Как-то значительно уже позже писателя спросили:
- Борис Андреевич, что вы считаете лучшим из своих произведений?
- Мне трудно ответить. Если хотите, я больше всего люблю «Сорок первый».
Трудно с ним не согласиться:
На спине у Евсюкова перекрещиваются ремни боевого снаряжения буквой «X», и кажется, если повернется комиссар передом, должна появиться буква «В».
Христос воскресе!
Но этого нет. В пасху и Христа Евсюков не верит.
Верует в Совет, в Интернационал, Чеку и в тяжелый вороненый наган в узловатых и крепких пальцах.
Изумляет в этом рассказе практически все: слог, динамика, язык. Но пожалуй образ Марютки...
В образ Марютки целиком вошла девушка-доброволец одной из частей Туркфронта Аня Власова, часто бывавшая в редакции «Красной звезды» со своими необычайно трогательными, но нелепыми стихами, которые мной и цитированы без изменений в повести. А Говоруха-Отрок такой же реальный поручик, захваченный одним из наших кавалерийских отрядов в приаральских песках. Я и свел этих персонажей вместе, придумав робинзонаду на острове Барса-Кельмес...
Марютка - поэт!
Стихи были разные. О революции, о борьбе, о вождях. Между другими о
Ленине.
Ленин герой наш пролетарский,
Поставим статуй твой на площаде.
Ты низвергнул дворец тот царский
И стал ногою на труде.
Несла стихи в редакцию. В редакции пялили глаза на тоненькую девушку в
кожушке, с кавалерийским карабином, удивленно брали стихи, обещали
прочитать.
Спокойно оглядев всех, Марютка уходила.
Любовь Марютки и поручика, словно венчает эту трагедию, словно Лавренев хотел примирить две части, две правды, Россию белую и Россию красную. Но не сумел или не посмел.
И вот финал:
Марютка...
Закричала отчаянным криком:
- Эй, ты... кадет поганый! Назад!.. Говорю тебе - назад, черт!
Поручик махнул руками, стоя по щиколотки в воде...
...Марютка шагнула вперед, нагнулась. С воплем рванула гимнастерку на
груди, выронив винтовку.
В воде на розовой нити нерва колыхался выбитый из орбиты глаз. Синий,
как море, шарик смотрел на нее недоуменно-жалостно.
В замечательном фильме Григория Чухрая все немного по-другому. Глаза не было. Был синеглазенький.
Замечательно в этой истори и то, что в жизни-то случилось все совершенно не так. Вот строки из биографической книги Геронимуса:
Дуэт Олега Стриженова и Изольды Извицкой имел в свое время невероятную популярность. Увы, зрители не ведали, что показанная история в реальности имела совсем иной финал. Марютка не убивала синеглазого поручика. Это сделали красноармейцы. Она же, прожив очень несчастную жизнь, в годы Второй мировой покинула СССР и осталась на Западе. Когда в Париже впервые показывали «41-го», на премьеру пришла никому неведомая русская старуха. Это была Марютка...
Вот такая история. История одного рассказа. История о том, как надо писать. Или не писать, если вы не читали “Сорок первый”!