Снег скрипел под валенками, морозец крепчал. Ветхий старичок-охранник провел меня через все помещения и вдоль высокого металлического забора, остановившись у сторожки на въезде под засыпанной снегом сосной.
- А куда ж прошлый сторож делся, если у вас тут такие условия прекрасные?
- Так он от несчастной любви тут этого… Того. Вот на этом самом дереве. И девяти дней не прошло, - сказал дед.
От его слов меня пробрал озноб, хотя минуту назад я буквально парился в тяжелой душегрейке. Длинные тени ползли по территории склада. Вечерело.
- Шутите? – с надеждой спросил я.
Старик посмотрел на меня исподлобья.
- Не до смеха мне, Гаврила. Такими вещами не шутят. Потому тебя так спешно и приняли на работу. Я стар стал. В ночь работать уже не могу – здоровье не то, - ответил он мне совершенно серьезно.
Ещё с минуту я таращился на него, надеясь, что вот-вот дедок хитро подмигнет мне, хлопнет по плечу и скажет: «Разыграл тебя! А? Как вышло! Поверил!» Но старик только прокашлялся и добавил:
- Так ты, того этого, за мной ворота запри и каждый час обход делай. Если снег опять повалит, то дорожку у входа раскидай. Да не смотри, что в твои обязанности не входит. Тут роза ветров особым образом заворачивается. За ночь целый сугроб прямо у ворот наметает – сам не выберешься. Так что бди. Лопата за сторожкой у стены. Ну и всё вроде, того этого, – бывай!
Старик пожал мне руку и тихонечко зашагал к выходу. Меня же так и подпирало расспросить про этого парня, что до меня здесь работал, да так нехорошо сгинул. Но прослыть болтуном и сплетником в первый же рабочий день совсем не хотелось. И я, стоя под раскидистой сосной, смотрел, как дед ковыляет к воротам, отпирает их и, прикрывает за собой. Хруст снега за забором сообщил мне, что Егор Палыч дожидаться, когда я запру, не стал.
А над территорией к тому времени сгустились сумерки. В тишине было слышно, как топочут множеством ножек по металлической обшивке ангара крысы. Как за забором трутся друг о друга деревья, издавая скрипучий звук.
Я поднял глаза к макушке сосны. Ничего особенного. Ветки как ветки. Растут довольно низко…
- Бррр.
Я тряхнул головой. Не стоит думать о таком. И в целом, и в частности, когда стоишь у этой сосны, когда сидишь в этой сторожке.
Я прошагал до ворот, запер за старым сторожем засов и отправился в свою теплую конуру.
Места внутри было немного. Лежанка небольшая. Дедок-то наверняка помещался. А вот мне в полный рост не вытянуться. Хотя спать на работе всё равно не полагается. Старенькое радио включалось одним щелчком. Белый шум ворвался, разрезав тишину, как разбойник в храм. Я поморщился, сделал тише, помянув глуховатого Егор Палыча, и стал настраивать частоту. Из приёмника полилась мелодия. Мне оставалось только вскипятить чай, усесться поудобнее, достать книгу и воткнуть в нее свой нос, что я и сделал. Час пролетел незаметно. Я обошел территорию, как и показывал дед. Снова сел за книгу. Первое время я прислушивался к каждому шороху. Но ближе к трем ночи успокоился, стал клевать носом и, видно, всё-таки задремал.
Громкий стук в ворота вырвал меня из сна. Я подскочил как ошпаренный. Первая мысль: начальство пришло проверять! А я тут дрыхну! И сколько они уже стучатся? Быстро накинул телогрейку, обул валенки и выскочил на мороз, не застегиваясь. Добежал до ворот, взялся за щеколду… И вдруг сообразил, что кто пришел-то, я не знаю!
- Кто? – требовательно спросил я, стараясь сделать свой голос басовитым и увесистым.
- Это ты новый сторож Гаврила? – раздался голос с той стороны. Незнакомый, молодой.
- Ну я. А кто спрашивает? Чего надо?
- Меня Колькой звать. Да в общем-то ничего мне и не надо, так мимо шел, а сигареты кончились. Дай, думаю, спрошу, может, найдется одна для меня у нового сторожа.
Я почесал репу. В этих краях и впрямь ни магазина, ни ларька. Где ж человеку сигарет взять в три часа ночи?
- Ладно, сейчас принесу. Только ворота не открою, извиняй, техника безопасности! Через щелку подам.
Говорю, а сам в эту щель в воротах на собеседника смотрю. Обычный такой парнишка. Черные вихры из-под шапки торчат.
Быстро пошел я обратно к сторожке. Снег под валенками скрипит. Под распахнутую телогрейку воздух морозный забирается. Внутри конуры тепло. Утеплитель меж досками торчит - не пожалели… Взял пачку и назад. Подошел к воротам, протянул сразу четыре.
- На, держи. Дал бы больше, да самому тут до утра сидеть.
- Вот спасибо! Выручил! Ты деду Егору и мужикам нашим приветы передавай, - сказал парень и пошел прочь.
А я стою, смотрю ему вслед, и волосы на голове шевелятся. Жуть берет, а понять почему – не могу. Глядел, пока тот из виду не скрылся.
И вдруг – треск за спиной. Оглянулся: сторожка горит! Вот только край занавески занялся, миг – и вспыхнул утеплитель, огонь на кровать перекинулся, всё в дыму, металл от температуры корежит! Побежал за ведром с водой на склад, да как вернулся- нечего было уже тушить. Вскоре и мужики из деревни прибежали. Кто-то бессонницей маялся, увидел, как зарево занялось. Потом и службы приехали, осматривали, допрашивали.
А после уж мужики с дедом на склад завели, стали народными средствами отпаивать, чтоб от шока отошел. Тут-то я и рассказал, что Колька привет им передавал.
- А как выглядел-то Колька, - спросил один.
- Чернявый такой, вихрастый, темно было – не разглядел.
Работяги побелели, перекрестился Егор Палыч.
- Так это ж наш Колька-то… Свежеприставленный. Видно, тебя с собой утянуть хотел.
Тут-то до меня и дошло, о каком Кольке речь! Волосы дыбом встали, а главное – понял, что меня так смутило, когда он прочь шел. Под ногами у него снег не хрустел.
Только не правы были мужики. Я ведь им не сказал, что заснул крепко. И если бы не призрак, то и не было бы меня уже на этом свете. Не забрать он приходил, а предупредить, от беды отвести.
В церкви таких, говорят, не отпевают. Но вот сигаретки я ему отнесу. Хороший был парень.