6. Плато железа и серы… Адская плавильня… Плато вечной агонии… Участь душегубов…
И открылось взору Тундала мрачное плато, лишь озаряемое неистовыми всполохами огня, над которым пеленой клубились тучи гари и смрада. Пространство было сплошь усеяно углями, среди которых высились холмы серы и зловеще шипели раскаленные острова железной руды. Металл плавился сам собою и незримою силою стекал вверх, образуя слитки в человеческий рост, через которые неведомым образом струилось ярко-красное пламя.
Все пространство адского плато кишело бесами и душами грешников подобно червям и мухам, копошащимся в гноевище.
Мерзейшие Изверги ловко управлялись с бледными, похожими на слизняков душами грешников. Одни терзали их, как кухарка разделывает рыбу, и, сваливая кусками в огромные тигли вместе с грудами руды и серы, отправляли в адские горнила.
Другие топили из грешников жир на углях, который, стекая извилистыми потоками и ручейками, вливался в раскаленные острова островам, превращаясь в железные столпы. Изувеченные остатки Изверги тотчас зарывали в серу, где несчастные вновь и вновь восставали к новым страданиям.
"Вот перед тобой место великой скорби, – сказал Ангел рыцарю. – Это души повинны в душегубстве, или пособничали убийцам, или подталкивали людей к смерти. Им больше не будет покоя до скончания времен, потому что это плато вечной агонии и предсмертных мучений. И нет начала ему, как не будет и конца. Такова плата грешников за невинно пролитую кровь."
"Воистину, - воскликнул Тундал, – я никогда не видел зрелища ужаснее этого!"
"Ужасная участь, - согласился Ангел, – но знай, что горестям грешных нет предела!"
7. Гора беспокойства… Кислота и лед… Спираль зла и страданий… Ничто не стоит таких мучений…
Тогда берет Ангел рыцаря и ведет к его большой горе, беспрестанно извергающий дым и лаву. Одна сторона этой горы бурлила кипящей серой и дегтем, и была вся укрыта ядовитым туманом. С другой стороны гора была скована вечными снегами и ледяные плети клубились над ней разъяренными вихрями.
Черные, облезлые бесы с гнилыми нетопыриными крыльями остервенело кружились над горой беспокойства, охотясь на тех, кто жаждал бы укрыться или сгинуть навек, но не находил для упокоения даже норы.
Под когтями и плетьми Изуверов изъеденные кислотой тела истекли гоем, обваренное мясо отставало от костей и промерзшие головы их лопались от ударов подобно снежным комьям. Но не было им упокоения и после распада: бесы щипцами тащили куски в кипящий деготь, чтобы оттуда вновь и вновь поднимались грешники обваренными и раскисшими…
Ангел поднял руку и, указывая, как зло и страдания следуют по бесконечной спирали, сказал: "Здесь ищут, но не находят себе покоя души воров, грабителей и мошенников. Ныне их души познают то зло, какое они приносили невинным, потому что деяния всегда возвращаются к своему источнику."
"Их мучения ужасают… – промолвил Тундал. – Ничто на свете не стоит того, чтобы заплатить за него подобную цену!"
8. Бездна отчаянья… Неведомый пожиратель… Мост гордыни… И малая добродетель не теряется…
Восклицает Ангел: "Не медли, Тундал! Путь слишком далек и он потребует от тебя много стойкости и силы!" И сокрушенный сердцем рыцарь пошел вслед за Ангелом, пока не достиг бездны отчаяния.
Только оказавшись у ее пределов, ощутил Тундал, что значит беспредельная глубина, которой нет подобия на Земле. Мрак под его ногами изрыгал отчаянье, и густая тьма в ней была неведомым Пожирателем.
Над бездной, где подобно рою саранчи копошилась тьма, провисал сплетенный мост без перил. Длина его – тысяча шагов, а ширина – не больше детской стопы.
Подобно тому, как мухи облепляют навоз, грешники на этом мосту висели, ползли, пытались бежать, карабкаясь по спинам и головам, отчаянно цеплялись, и сталкивали друг друга в бездну. Как только несчастный срывался вниз, легионы саранчи обгладывали жертву до костей и выедали костный мозг изнутри. Но бездна не принимала в себя грешника, не давала ему покоя, а выплевывала к началу моста, где несчастные на глазах обрастали мясом и кожей. И были принуждаемы вновь карабкаться на адский переход.
"Мост гордыни, – сказал Ангел. – Присмотрись, и увидишь на нем как невежественных базарных баб, так и высокочтимых при жизни мудрецов. Гордыня одинаково собирает свою дань и с батраков, и с господ. С людей безвестных и людей именитых."
"Господин, – обратился к спутнику Тундал. – Кто это там с пальмовой ветвью в руках успешнее других балансирует на мосту?"
"При жизни он был священником, совершившим паломничество в Святую землю, – ответил Ангел. – Но вместо любви к Господу и детям Божьим взрастил только собственную гордыню. Однако, даже малая добродетель, им не была утрачена над адской бездной."
"О, Святой Ангел, я трепещу! – взмолился рыцарь. – Нет мне прохода по этому мосту, потому что я мерзок в гордости своих злодеяний! Еще не вступлю на мост, как тьма тут же пожрет меня!"
"Теперь не страшись, но неустанно благодари Бога за избавление от подобной участи! Божьей милостью проведу тебя невредимым над пастью Пожирателя!"
Врата скорби… Адские Химеры… Зверь Ахерон… Опасность злорадства…
Вот новое видение перед ними: огромный, покрытый язвами и струпьями боров, чьи налитые огнем глаза больше любой долины, и чья разверзшая пасть такова, что может без труда заключить в себя тысячи несчастных. Дыхание его – моровое поветрие, бивни –зловещие скалы, посреди которых располагался пылающая и зыблемая слизь языка.
Два великана с распоротыми брюхами висели на клыках борова, и вырывающиеся из глотки зверя ветра, развивали их болтавшиеся кишки подобно адским знаменам.
Легионы Химер, составленных из кровососущих насекомых, земных и водяных гадов, гнали неисчислимые толпы душ в пасть адского борова.
"Это – Врата скорби, ненасыщаемое чрево адово. – Ангел указал на ковыляющую человеческую массу. – Более всего жаждут они воззвать к Богу, но имя Господне более не произносимо для их языков."
"Господин мой! – в великом ужасе спрашивал рыцарь, – Кто сей отвратительный зверь?"
"Имя зверю, которого ты видишь, Ахерон. Он породитель скорби, проистекающей от плотских излишеств. Он дух разложения, растлитель, извращающий природу. Он предлагает веселье, что вселяет ужас, он открывает знания, что приводят к безумию, он сулит наслаждения, что становятся пыткой. Таков удел любой неуемной утробы, расплата за развращение."
Снова спрашивает Тундал Ангела: "Святой посланник, ответь, какой грех сотворили эти великаны, что стали навеки прикованы к бивням зверя?"
"Как мог ты не узнать их? – отвечал Ангел. – Это прославленные в былых веках воины Фергус, сын Ройга и Коналл Кернах, известные тебе по древним сагам. При жизни они похвалялись своей силой и удалью, кичились богатством и властью, но не было среди людей подобных им в презрении к заповедям Господним, не было равных в чревоугодии и разврате, как и в посрамлении всего, что зовется добродетельным и святым!"
"Поделом кощунникам мука! – Крикнул великанам рыцарь. – Болтаться вашим кишкам адскими флагами на смрадном дыхании зверя!"
"Безумец, останови злословие! Не таков ли ты сам? Не найдется ли у тебя благодать, во избавление зверя?"
Ангел укоризненно посмотрел на Тундала и растаял блекнущим светом утренних звезд.
10. Терзание Тундала… Утешение Ангела… Раскаянье Тундала… Цена милосердия Божьего…
Горе, горе несчастному рыцарю! Только Ангел покинул его, как тотчас окружили Тундала Изверги и Химеры. Они пленили его, били и терзали, потешаясь над его стенаниями. Изверги вспороли ему брюхо и, не мешкая, зашвырнули в Ахеронову пасть…
Вот одно горе прошло, но за ним пришло худшее. Громадное чрево адского борова кишело невообразимыми паразитами. Одни из них, с головами гиен, утробно урча, принялись грызть рыцарю кости, вторые, подобные драконам, прогрызали себе путь, чтобы пожирать внутренности, а третьи, напоминавшие змей, принялись высасывать его мозг. Не прошло и мгновения, как само существо Тундала стало месивом ужаса, боли и отчаяния.
Мучения прекратились внезапно. Еще миг и Тундал понял, что милостью Господней, приключившееся с ним было всего лишь видением. Страх и трепет объял душу, и всем своим нутром рыцарь впервые познал, насколько ничтожна гордыня перед пастью Ада!
Тогда проклял Тундал свою прежнюю жизнь, отрекся от всего, чем пресыщалась его душа. И воззвал к милосердию Господнему, жертвой Иисуса Христа искупившего грех.
Вот видит Тундал, что святой Ангел стоит перед ним в славе и свете, как прежде. И протянул Ангел к нему руку, благословил его, и, подняв с колен, утешал его. Тогда плакал Тундал, и каялся в своей неправедной жизни, взывая к милосердной любви Божьей.
Так сказал рыцарю Ангел: "Велико милосердие Господне! Оно выведет из места мучения, и душу не пожрет адское чрево!"
И отвечал Ангелу рыцарь: "Да, господин мой! Не было, нет, и не будет во веки веков ничего дороже милосердия Божьего!"
(продолжение следует…)
