(Ближайшим образом, отклик на одно шальное видео)
www.youtube.com/watch?v=C9FuwzJ8Izw
Что же, Вселенную Марвел, видимо, можно поздравить, коль скоро, и Мичио Каку высказался, мол, о том, что теория струн все же может быть в части, действительная часть будущей физики. Коль скоро, телескоп Уэбба, все же, нашел шесть камней, пусть и не бесконечности, но Галактик, что видимо ни видимо, не должны были бы существовать, если бы стандартная на сегодняшний день, купель Вселенной была бы верна. Может быть, и эта всего лишь ссылка на авторитет, как и сенсация в «Твоей трубе», теперь совпадают с действительным открытием. Конечно, коль скоро, вся такая модель может быть подвергнута деконструкции, то видимо, часть, если не все физические постоянные могут быть не верны. И это, может быть, действительный вызов. Дело не просто в том, что возраст вселенной может быть, мол, больше. Смотрите, допустим у вас есть редактор видео, в этом редакторе временная шкала. Стандартный элемент управления в такой программе. И вам говорят, что где-то левее окончания рамки временной шкалы есть еще что-то, что вы не видели и не видите, и вряд ли сможете получить к этому доступ, коль скоро, у вас такая шкала и такой редактор. Но все редакторы, ближайшим образом, на Ай Би Эм совместимых компьютерах, что разрослись в виду разрастания в особенное и самих таких компьютеров Ай Би Эм, имеют только такую шкалу и никакой иной нет, за ней только рамка экрана монитора. Сложность в том, что это вся Вселенная, которая на сегодняшний день известна, нет второй или еще многих. И все, что в этой Вселенной может быть и есть, находиться на этой временной шкале стандартной модели, в 14 миллиардов лет округленно или даже с хвостиком, что за собой ничего не имеет. Это не отрезок между 0 и 1, за которым еще неограниченное число отрезков, каждый с континуумом внутри. И не фантастический сериал, с элементами фэнтази, о некоем боге Локи. Это вся шкала, что есть. И неким образом ее истина в ее действительности. И потому, пример противоположный всей известной на сегодняшний день теории и практике, конечно, интересный. Но ответ на этот пример противоположный теории и практике, может быть столь же прост, сколь и не прост, это может быть мираж! Эти галактики очень, весьма далеко, свет от них шел очень долго, весьма долго, и искажался множеством других галактик, две из которых- ближайшие начали слияние, и искажался самыми порой странными процессами во Вселенной, вида двойных звезд, миллиардами преломлений. И почему это то, что они действительно видят? Отдельные физические постоянные постоянно уточняются по количественной величине, что по масштабам может быть пренебрежимо малым событием для предметно практической деятельности человечества в общественном производстве, но вся система С, не может быть не верна, в виду качества- предметности истины, просто и не просто потому, что вся промышленность и индустрия, чего бы то ни было в массовом производстве, резвиться в таких рамках. И иначе, если это хоть насколько ни будь истинно, то да, от теории струн до Вселенной Марвел, текстура крайне устойчивая к разрывам и потому крайне разнородная, самой себе подобия Вселенной. Теория всего. Действительно Мичио Каку, в свое время легко размышлял о том, в стиле популярной физики, обильно сдобренной восточной мудростью, что встретилась с западной в США, -мол карпу можно долго или даже всю жизнь жить, в пруду Японии, и не догадываться о том, что на других островах и континентах, могут быть еще множества прудов. И если стандартная модель утверждает, что Вселенная, это видимо большая капля, и куда бы вы не смотрели вы можете, так или иначе, упереться в первые галактики, напротив от неограниченного расширения, и помимо этой капли нет ничего, ибо внутренняя геометрия ее такова, что это, все что есть, и теорема Пуанкаре доказана, кроме прочего, так вот почему бы не быть множеству капель, дождю из Вселенных, что идет сам из себя, коль скоро может быть много прудов, а не один? И почему бы не побыть кроме прочего и Спинозой, только не с бытием подобным округлому шару, а с множеством таких шаров? И, таким образом, в известном смысле, то что увидели в виду телескопа Уэба может быть отражением галактик не нашей капли, но иной, или иных. Но что может быть, за, известного рода, этой красотой такого предположения? Простое и не простое обстоятельство, что эти галактики, возможно края иных Вселенных, которых много, но теперь можно увидеть 6 таких, краем, и да, это еще и миражи, словно отражения в зеркале, что ведь таким же образом некая иллюзорная видимость, то есть, и умножать сущности можно таким образом практически неограниченно. В известную противоположность к тому, чтобы настаивать на сложности и складчатости границы внутренней геометрии одной единственной Вселенной, возраст которой на таких масштабах может явно быть с неким диапазоном границы, для которого может не быть критическим открытие телескопа Уэбба. Может быть, но астрофизики по-видимому, могут настаивать на том, что по меркам стандартной модели, галактикам, что увидели с телескоп Уэбба, надо было миллиард лет или больше, чтобы сформироваться, такими большими и яркими, и потому, диапазон может быть нарушен. Верно, но это ведь по меркам стандартной модели, а эту модель только что отбросили. Каким образом физикам всякий раз удается одной рукой делать то, что они отбрасывают другой. Прикрывая это терминами, вида: «частного случая». И потому, можно еще раз повторить, без текстуры самой себе подобия, видимо, это теперь невозможно объяснить, как и саму невозможность, что может быть реальностью. Мост, что, впрочем, может быть и разводным между диалектикой и теорий множеств, это кортежи смысла, и видимо, теперь, только по этому мосту можно уверенно перебираться или приостанавливаться, коль скоро это может быть необходимо, на пути к действительной субстанции. Бытие есть, не бытия нет, говаривал Парменид, это был и тезис экстремального принципа, что Гераклит знал в виде: природа любит прятаться, что кажется почти не резонирует с тезисом Парменида, но разве? Только ничто могло бы побудить природу показаться, трансцендировать в себе бытие имманентности, любви к сокрытию, но ничто нет. И даже Солнышко ослепляет светом самоочевидности до незнания. Оккам, знал этот тезис в виде известного фильтра - не стоит умножать сущности. Но тезис был и тезисом аттрактора: нас влечет нечто, а не ничто, относительные, а не абсолютные истины. Впрочем, почему бы это? - с вопросом от Лейбница, что, отождествляя бытие с влечением и силой, а как бы он ни мог, спрашивал почему скорее есть бытие, а не ничто, влечение, а не его отсутствие. Сложность в том, что тезис Парменида был тезисом симметрии, что без антиконьюнкции, которой Платон не знал, но ввел понятие лжи, един для всего до неразличимости, и себя самого, и этого самого всего, в целом и в частности. И потому, кроме прочего симметрии непознаваемой. Тезис о том, что все мы берем, а не все не берем, имеет ту границу, что не все, это как раз конкретное, которым чаще всего бывает истина. Разница между Парменидом и Платоном, поэтому словно различие между мыслью мышления и мыслью познания, что так эффектно прозвучало в кантовской философии. И что Аристотель сделал наиболее рельефным в античности, указав на различие между фронезис, ситуационной рассудительностью и созерцанием блага. И потому, теория суперструн, скорее всего, часть будущей физики, коль скоро, и эта теория еще не раз измениться, и сама такая физика еще не существует, но только может быть в будущем, коль скоро, целое вообще недоступно никогда, сразу и целиком, в виде целого, в уместном смысле, прежде всего, истины, абсолютно, но даже в относительном виде, может быть частью принадлежностью будущего, которого еще нет. И если нет, - мол будущее всегда уже есть, - то и будущего, что не предопределено, нет. Поэтому, скорее всего, часть теории струн может быть частью будущей физики, но какой, в каком масштабе из пяти теорий, что удалось свести в более или менее, когерентное целое, теперь все еще в известном смысле, не ясно. То же, что колебания самый распространенный вид движения в мире природы, если так можно сказать помимо границ, установленных Кантом, между миром как условием и вещью в себе, и природой, как динамическим многообразием причинных цепей, с этим видимо могут согласиться и теперь большинство физиков, по здравому размышлению относительно математики вероятностей. И потому физика струн, это уже часть физики. Идея, область видимости которой, может быть, в известном смысле, совершенно иной, состоит в том, что движение и есть колебание, ни только в том, что колебания самые распространенные движения в мире. Это всякий раз колебания границ, между остановками на известных масштабах, просто и не просто потому, что на других масштабах движение- колебание все время продолжается. И коль скоро речь может идти о более тонких масштабах, сетках, шкалах, то фракталы это, в виде приостановки, колебания и трассировки, границы движения и покоя. Фракталы по определению это всегда более дробная: сетка, масштаб или шкала. И таким образом движение сохраняет свою всеобщность в противоположность великим приверженцам остановки, и покой, только частный случай движения. Но что такое частный случай? Это часть колебания мод вероятностей. И подобно тому, как на поверхности языка метафоры и фигуры речи сходят за истину в себе, если ни за сермяжную правду или казенную мудрость, в более положительных терминах за формат, или официальный язык, стандарт академии, обыденную повседневную условность, что чаще всего сходит за сами вещи, и новое, или приходит сверху или снизу, и может быть не слишком умно ходить против ветра. Так и в этом отношении движения и покоя: колебания, границы оканчиваются после трассировки- движением, что условно однозначно таково, не колеблется, но только в отношении прежнего масштаба и частично нынешнего. С тем чтобы одним и тем же жестом отсылать к приостановке и покою. Иной масштаб превращает всякое движение, в колебание или приостановку. Таков принцип относительности движения, исходно сказавшийся у Галилея. У границы покоя и движения таким образом два лика: покоя и движения. Если корабль движется прямолинейно и равномерно, то сидя в трюме невозможно определить, движется он или покоится. Он движется и покоиться, покоиться и движется по разные стороны, границы покоя и движения. В трюме никто не будет знать движется судно или покоиться, если не движется сам. Или не движется что-либо еще в трюме, тогда в отношении этих объектов можно констатировать движение. Но не в отношении корабля. Но когда эти объекты покоятся колебание атомов не оставляют своего беспокойства. Смущают в таких разговорах иногда масштабы и критическое непонимание возможной иллюзорности тождества бытия и мышления. Ближайшим образом, кроем прочего, подмена понятий- масштабов. Вечность- это предмет веры, а не знания. И знание, и предмет, физики, во времени. Но что если время и движение, как раз иллюзия? Может быть. Сложность в том, что, если это и так, и наш мир иллюзорен, от этого он не перестает быть нашим миром, в котором мы живем. И да, в виду возможных исторических перемен, это давно иллюзия, если ни всегда уже и в большой части. Но это, по меньшей мере, и место под Солнцем, с водой и воздухом. Ничтожное пристанище по затрагиваемым масштабами телескопа Уэбба. Хорошая новость та, что все время видимо не давала плакать сторонникам антропного принципа, что Солнечная система устойчива, и, вообще говоря, отстоит крайне далеко от грозящих гибелью событий Вселенной, как во времени, так и в пространстве. И если не смотреть наверх, то сама по себе, такая система- огромна. Впрочем, можно сбивать метеориты.
Сложность в том, что астрофизики, работающие на телескопе Уэбба могут привести ровно те же аргументы в защиту простого и не простого обстоятельства, то что они видят, взаимодействуя с телескопом, это истина о том, что существует на самом деле, по крайней мере такого большого и технологически совершенного, ни говоря уже о стоимости, телескопа. Может быть. Иначе, если это не так, то все что они видят, это возможно ложная, пусть может быть и объективная, иллюзия. Но об этом может быть и речь. Мы до сих пор видим, Заход и Восход Солнца, впрочем, таким же образом, скорее в виде фигур речи, и только воображаем большей частью, что знаем, это не так. Пусть бы и туристические полеты в космос были бы уже гораздо ближе носа. Но первые галактики, огромные масштабы, и никакого доступа, словно мы не может вылезти из трюма корабля, в который попали, и кроме зрения различными анализаторами различных излучений, в иллюминатор, вида космического телескопа, в виде доступа, ничего не имеем. И этот тезис скепсиса, вообще говоря, может крайне трудно обойти. Просто и не просто потому, что если даже и так, и они действительно их нашли, о чем сообщалось и более десяти лет назад относительно тех тогда первых галактик, что все еще укладывались в стандартную модель, стандартной временной шкалы, они видят то, что кодирует смерть всего, что они видят. Просто и не просто потому, что все что имеет начало имеет и конец, в том числе и во времени. И даже если Вселенная бесконечна, в известном отношении, ее видимая часть, некий «анклав» может вполне исчезнуть. И что такого заманчивого может быть в том, чтобы пялиться на это? Так будто астрофизиков спасли где-то там от смертельной болезни. Архипелаг Гулаг- Гулаг архипелаг. И да, это так, коль скоро планета часть этого многообразия Вселенной, то в этой части, это многообразие невероятно дружественно к населению планеты. Впрочем, как и враждебно, вернее безразлично. В этом смысле и действительно не стоит далеко ходить или далеко смотреть, жизнь- полет, свободное падение каждого шага, след- смерть. И, таким образом, видимо все то же, спекуляция во всех смыслах, это возможный побудительный мотив. "Все то что гибелью грозит для сердца смертного таит неизъяснимы наслаждения". Тем более, что красота, кроме прочего и этих невообразимо огромных пространств, говаривал Рильке может щадить нас, и прекрасное, и в искусстве, и в природе, подтверждал Ницше дано чтобы не погибнуть перед истиной, что ужасала и может ужасать не только Паскаля. Может быть, но известна и иная трактовка прекрасное искусство использовалось всякий раз, когда правящим классам необходимо было удерживать народ в повиновении и именно в виду прикрытия и оправдания. Напугать и приободрить, если не освежить и омолодить. Впрочем, Николинька Бердяев, вдохновленный, все же, развитием капитализма в России, что провозгласил борьбу равных Человека и Вселенной. Хотя можно и радоваться тому, что если эти галактики, где-то подальше, то смерть мол отдалилась. Мы уже все сделали, а мы еще ничего не видели.
И что же можно сказать в виду такого экстремального принципа наименьшего действия, - в виду которого допущение множества Вселенных, это какая-то дурная растрата, невиданная никем щедрость, и с чего бы это, - теперь о фрактальных множествах, что отчасти специально и не назывались множествами, но распределениями и производствами? Можно ли сократить их до афоризма такого же тезиса, с которым глупо спорить, в виду естественного света разума, без которого ничего не видно, словно и без Солнца, которому только робко подражают разные светильники, в том числе, и в виде УТС? Что с предварительными допущениями и предпосылками? Видимо, можно высказать то простое и не простое обстоятельство, что слова, это условность, то отсылка у чего к чему бы то ни было или к кому бы то ни было, приостановлена. Так можно сказать, но нельзя подумать, так можно сказать, но нельзя сделать, или слово- это не вещь. Это по крайне мере три разных относительно независимых друг от друга отношения, в которых эта условность может быть очевидна. Хорошо, но когда глаголят, что слово было Бог и слово было у Бога, и бытие- это Бог, и Бог- это безусловное бытие и бытие Слова, то стоит видимо понять, что только через условность мы имеем доступ к безусловному. Условность- это отрицание в себе, безусловное отрицание для нас. И это отрицание условности. И видимо редактор Word, это не единственная такая возможность, пусть бы и текстовый файл, мог бы быть не беднее потока абстрактного количества и христианский символизм, иногда, мог бы быть беднее только капитала. Тезис о том, что все имеет значение, таким образом, кажется всесильно противостоит всяческим колебаниям и приостановкам, но в известном отношении, это не так. Он утверждает, что всякий смысл из суперпозиции, ни только тот, что влечет к аттрактору, имеет значение, в какой-то мере, в том числе, и в виду времени. И вопрос, в какой мере, масштаба, сетки, шкалы, может быть важным. Не смотря на целостность условности, непрерывность, что не может быть подвергнута дискретности, мы различаем, документ и сказку. Но по ту сторону средства, в котором все имеет значение такого средства, видимо только, то, и/или кто, которые значения могут не иметь исключительно в качестве средства, то есть действительные ценности, мы сами. И потому, это было подобно удивлению Канта, что нашел априори вкуса, способности суждения, найти априори или теоретическое основание, пусть и ситуативно и ситуационно историческое, для теории всего в теории фрактальных множеств, кортежей смысла условности и колебаниях мод вероятности. Действительно, почему бы ни иметь смелость сказать, что шесть галактик и есть шесть камней, что только прикинулись галактиками, но стоит достичь их, и Вы властелин Вселенной? Поверить в это, всем чем, и всем тем, кому, в это можно верить? И иначе, почему бы не испросить доказательств такой веры, что могли бы подтвердить, что это не всего лишь слова? Те, кто нашли эти галактики таким образом, если это и действительно произошло, в каком-то смысле и предоставили доказательство, для простого и не простого обстоятельства, они искали камни бесконечности, если не философские, и нашли все-таки первые галактики. И да, это миражи по любому, коль скоро, если они старше возраста любых первых галактик Вселенной в стандартной модели, то им более 14 миллиардов лет как минимум, и видимо этих галактик уже давно может не быть. Впрочем, если ни отбрасывать стандартную модель. Если для кого-то это покажется смешным результатам в сравнении с находкой камней бесконечности, то им стоит вновь внять видимо, тому, что 100 воображаемых долларов, это не сто долларов кармане. Тем более, таких больших и ярких, что, впрочем, может быть: очень, очень, очень далеко.
"СТЛА".
Караваев В.Г.