Мне понравилась в своё время невероятная глубина обсуждения, — особенно позабавило сравнение с матерщиной на заборе! — довольно сложного вопроса в Государственной думе, правда, надо отметить, это было довольно давно, не вчера, но результаты этой похабщины аукаются вовсю и сегодня:
О чрезвычайной опасности «каучуковых» норм юристами говорится не так уж мало. Другое дело, что таких вот юристов, занудно настаивающих на том, что лучше вообще никакого закона не иметь, чем иметь закон с растяжимыми определениями, мало кто слушает: людям, от юриспруденции далёким, такие рассуждения кажутся занудством и кривлянием, власти — досадной помехой вроде предложения подумать, если «хрена тут думать, когда прыгать надо». Тем более, что всегда находятся ухари от юриспруденции, которые, натянув на себя от провластных структур всевозможные титулы и звания, подобно тому как Мефистофель натянул на себя профессорскую шапочку Фауста, важно заявляют, что они указанную проблему уже решили.
На поверку чаще всего в конце концов оказывается, что их решение и не есть решение вовсе, а производство именно каучуковых уродцев, которые затем отрываются от своих создателей и начинают бродить сами по себе, производя, между прочим, себе подобных. Наиболее совестливые из «скорорешателей» затем плачутся по тому поводу, что они на самом деле имели в виду не то и не так представляли себе… однако, кому, простите, какое дело до того, что именно тот или иной деятель себе представлял, и кому какое дело до того, что именно он там себе думал и каким именно местом он производил такое деяние?
Помните нормы об «экстремизме»? Мне совершенно неинтересно знать кто и что имел в виду, когда формулировал соответствующие нормы Уголовного кодекса, не давая себе труда задуматься на тему существует ли вообще такое понятие в юриспруденции как экстремизм, что это в самом понятии, как оно определено… как оно вообще может быть определено позитивно. Все эти рассуждения, быть может, даже казались «практическим политикам» совершенной заумью и сплошным теоретизированием на пустом месте. Ну да, конечно, эти самые «теоретики» только и знают, что наводят тень на ясный день, в то время как тут, ясен пень, и козе всё понятно! Понятно: теоретики наводят тень на ясный день, адвокаты в качестве интеллигентской сволочи, понятное дело, часто паскудничают, у двух юристов, — разумеется, — три мнения, а наш любимый за свой неизбывный и неуёмный практицизм недоучка‑юрист мечет молнии в террористов и экстремистов. При таких обстоятельствах уместно ли долго разбираться кто они вообще такие: хрена думать — мочить надо, а коли попадутся под руку лишние… — дело житейское, не у нас одних — во всех цивилизованных странах попадаются под руку во время такой вот великой борьбы всякие тут шноранты: вон в Великобритании так вообще по ошибке электрика пристрелили и ничего.
Мерзко, между прочим, всё это выглядит. Но самым опасным является нечто иное.
Дело в том, что вот такой подход к законодательной деятельности, при котором спокойно относятся к неопределённому регулированию, к порождению каучуковых норм, ведёт ко всё большему и большему сокращению свобод человека. И сокращению постепенному. Каучуковая норма растягивается (сокращаться сама она не в состоянии) то сюда на пядь, то туда на вершок, захватывает всё новые области; затем эта норма проникает в сознание и становится образцом, на который ссылаются при порождении иных не менее каучуковых норм: а и впрямь — отчего тогда было можно, вот действует же закон, а теперь нельзя? Затем наступает эра правового нигилизма, когда снова всплывает в умах опасная формула, что права порождаются законодательством и, следовательно, прав именно тот, у кого больше прав. А скучные юристы… скучные юристы, вроде О.С. Иоффе отправляются куда подальше. Настаёт эпоха «деятельных практиков», которые обустраивают мир на манер animal farm.
Вот вам иллюстрация. Всё с тем же экстремизмом. Сначала, нимало не задумываясь о том, что такое вообще в смысле юриспруденции экстремизм, следуя пожеланиям партийных бонз и великого победителя Великой Победы, ввели это неопределённое понятие в репрессивные нормы. Взяли небольшую паузу и устроили показательные процессы, пытаясь навести трепет среди тех, кто не согласен с действиями властей. Для этого сначала начали составлять проскрипционные списки книг и прочих изданий, молодые сволочи начали даже жечь книги на площадях (поступали, кстати, вполне в русле демонстрируемой властями логики), затем стали запугивать журналистов, потом обратили внимание на то, что есть огромный и всё более и более становящийся влиятельным сектор, который зарегулировать никак не возможно — ИНТЕРНЕТ. И вот уже нашли судью, которая поблескивая крокодиловыми слезинками на глазах, зачитала приговор, в котором приравняла сетевые журналы к средствам массовой информации.
А что? — логично, логично вполне. Дальше осталась одна только техника: навести ordnung и в этой сфере, а поскольку бить пользователей получается слишком массово, то отчего бы не начать лупить по более малочисленному контингенту — поставщикам услуг (провайдерам). А то, что при этом происходит переложение ответственности, в том числе и административной и уголовной ответственности с одного субъекта на другого — а! наплевать, мы тут себе цель поставили, а цель оправдывает средства, все эти разговоры о распределении ответственности — выдумки высоколобых интеллектуалов, у нас тут свои юристы есть.
Конечно, лучше уж обсуждать технические подробности того, как именно ограничивать, вместо того, чтобы вообще думать над ответами о том, что именно ограничивать? с какой, собственно, целью ограничивать именно это? и допустимо ли вообще это самое ограничивать?
Что, Конституционный Суд? — ха, он уже давно начертал, что Конституцию можно читать как угодно в зависимости от исторического момента. А момент сейчас такой, что можно эту самую Конституцию… и не читать вовсе. И вообще: „Хрена думать — прыгать надо!“ Тем более, что особо интеллектуальный Д.А. Медведев вообще, вон, считает, что экстремистским является учение о классовой борьбе.
Генеральная прокуратура России озаботилась блокированием провайдеров за то, что на тех или иных сайтах начинает появляться то или иное содержимое. Кое‑кто даже стал рассуждать на ту тему, что такое вполне, вполне технически осуществимо. Хотите, я покажу к чему это может привести? А раз может, то без внешних ограничивающих обстоятельств так и приведёт.
Для того, чтобы ограничить доступ к сайту, надо ограничить доступ к определённому адресу. Очевидно, что предполагается при этом не просто уничтожить всю коммуникационную сеть ИНТЕРНЕТ, а блокировать именно тот самый адрес, по которому расположено «экстремистское» содержание. Но вот какая незадача: подобно тому как неопределённым является понятие экстремизма, так и понятие адреса, по которому расположено содержание, совершенно не определено.
Как?! — спросят меня негодующие «специалисты».
А запросто!
Попробуйте сказать — по какому, собственно, адресу, расположено содержание, скажем, даже вот этой страницы. Вот был у меня журнал с адресом iuris-civilis.ru. Думаете по адресу http://iuris-civilis.ru/ находилось содержание? Как бы не так! не было по этому адресу именно содержания той или иной страницы. Это сервер вам посылает в ответ на запрос такое содержание, собирая его довольно извилистым образом с трёх частей света.
Но это — ситуация ещё довольно простая: всё же сервер куски‑то, которые составляют получаемое вами содержание берёт довольно целостные: в одном месте из базы — связный текст, в другом — цельную картинку, в третьем — flash-объект. Каждый из этих кусков, по‑прежнему содержателен. Да и собирает эти куски сервер, а не ваш компьютер.
Но можно изменить ситуацию. Можно собирать страницу вовсе не на серверной стороне, а на вашей, клиентской. Такую сборку в таком случае будет производить именно ваш компьютер, а вовсе не сервер. Сервер в этом случае лишь подгрузит вашему компьютеру программу такой сборки, в которой ничего уже «экстремистского» не будет. Программа сборки, полученная вами, сама соберёт по указанным в ней адресам данные, из которых и слепит страницу, читаемую вами. При этом, если только каждый из подгружаемых кусочков не будет иметь никакого особенного человечески воспринимаемого содержания (например, он будет состоять только из чётных или только нечётных символов или даже байтов файла), то следует сказать, что рассматриваемого «экстремистского» содержания вообще нет на хранении нигде, оно как раз возникнет исключительно в вашем компьютере и только на сеанс работы с ним, скажем, на сеанс просмотра. Причём, замечу, в зависимости от того, кто занимается обращением к сайту, может быть существенно разное изображение на его экране, ведь и при вызове и при подгрузке вполне даже можно запросить адреса, по крайней мере ближайшего сервера, с которого производится вызов и поставлять туда соответствующее содержание. Вы никогда не замечали, что алгоритмы массы лент формируют набор новостей или видео именно для вас? Вот-вот, механизм просто знает кто к нему обратился.
Что в таком случае должен блокировать провайдер? И какое он вообще имеет отношение к содержанию вашей видеопамяти? Или что, следует запретить заодно уж и Java и Java-сценарии? А ведь именно запретят. Запретят просто потому что всё это будет образовывать брешь во фронте борьбы с несуществующими, точнее так — с неопределёнными угрозами экстремизма. Потому что к этому моменту заболевание каучуковых норм прочно проникнет в сознание людей и в юстицию; мысль о том, что цель оправдывает средства — верна изначально, а то, что согласно нравственному императиву Канта человека вообще, а следовательно, его права и свободы, никак нельзя рассматривать как средство, но исключительно только как цель саму в себе… ну что возьмёшь с этого пыльного от времени и такого непрактического кёнигсбергского умника, у которого вызывали удивления эдакие бессодержательные с точки зрения практичных власть предержащих вещи как звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас?!
Это всё — теория. А мы лучше пойдём за Мефистофелем — у него зелёное древо жизни цветёт золотом.
Ну да... лиха беда начало! И пошла писать губерния:
Наконец, стало доходить как до жирафов:
Но эта дурь не только у нас, но и в Париже (ага, в цивилизованном Париже):
Однако если дело касается прибыли, то конституционные свободы вполне можно ограничивать вообще без суда: