"Я хочу покончить с собой!" - фраза, которая с легкостью может поставить в ступор психолога, особенно, когда она звучит впервые в истории его практики.
Попробуем осветить данный вопрос сквозь призму психоанализа: пролить свет на часто табуированную тему суицида и "влечения к смерти" как такового.
Когда речь заходит о "влечении к смерти" целесообразным будет начать повествование с некоторого экскурса в историю. Как известно, "влечение к смерти" было впервые изучено в фундаментальной работе С. Шпильрейн, ее докторской диссертации за 1912 год "Деструкция как причина становления", которая была успешно защищена в стенах Венского университета. В этой работе освещается впервые садистский компонент сексуального влечения. Интересно отметить, что основы данной докторской диссертации были положены еще во время романа С. Шпильрейн с К. Г. Юнгом. В ее дневнике есть следующие записи:
Демоническая сила, сущностью которой является разрушение (зло) – в то же время и есть творческая сила, потому что из разрушения двух индивидов появляется новый индивид. Это и есть сексуальное влечение, которое по своей природе есть влечение к разрушению, влечение индивида к уничтожению себя. По этой самой причине оно и должно преодолеть столь большое сопротивление в каждом человеке…"Эрос невозможного. История психоанализа в России"
Эткинд А.
Но идеи Сабины Шпильрейн идут куда глубже, она подходит к вопросу деструктивной составляющей сексуального влечения с позиции биологии, о чем написано следующее изречение в ее статье:
Страх перед эротической судьбой, перед сексуальными влечением и деятельностью, с точки зрения биологических факторов возникает еще при зачатии нового существа, ведь создание нового всегда являет собой гибель старого."Деструкция как причина становления"
Шпильрейн С.
Тем самым "забытый пионер психоанализа" приходит в своих размышлениях к амбивалентности сексуального инстинкта, его двойственном начале.
Стоит отметить, что так же Шпильрейн приходит к пониманию дихотомии жизни и смерти, объяснению "влечения сохранения вида" как динамического процесса, и влечения к размножению, выражающегося в двух антагонистических составляющих: влечению к становлению и влечению к разрушению, деструкции и гибели, ведь "никакое изменение не может происходить без уничтожения старого состояния".
То есть, исходя из перечисленного, мы можем прийти к более чем разумному умозаключению: "влечение к смерти" есть нечто глубинное и вполне присутствующее изначально, хотя бы в виде компонента. И уже далее обращаясь ко второй теории влечений З. Фрейда, становится ясным, что Эрос и Танатос являются противоборствующими началами, присущими в каждом человеке.
При этом позднее устанавливается, что в человеке доминировать может либо Эрос, либо Танатос. И в случае доминации Танатоса проявляется деструктивная и саморазрушающаяся психическая структура подобная той, что имеется при выраженных садизме или мазохизме. Интересен и тот факт, что при преобладании Эроса, деструктивные тенденции нейтрализуются, а агрессия становится своеобразным "помощником" Я, действует в его целях и направлено на внешние объекты.
Следующим, кто исследует влечение к смерти, является последователь З. Фрейда Вильгельм Штекель. И именно он вводит понятие "Танатоса" как обозначение влечения к смерти, и он же говорит о том, что "себе вреда не хочет причинять лишь тот, кто вреда не мыслит причинить другому", в этом есть понимание изначального мотива для суицида - агрессии, направленной на другого, но почему-то не способную реализоваться. Но в текущем рассуждении нам будет интересен и тот факт, что в начале двадцатого столетия, во время психоаналитического исследования случаев самоубийств студентов в университетах Вены, раскрыта определенная закономерность, что студенты, будучи в более младшем возрасте, зачастую были переоценены своими учителями и родителями, они имели крайне высокую самооценку и были уверены в своей уникальности. Конкуренция между лучшими, а это была среда представителей творческих профессий, привела к возникновению сравнительно высокого числа самоубийств.
Наверное, представляется невозможным как-то объяснить иначе неискоренимость агрессивных побуждений в людях, чем согласиться с изначальным предположением В. Штекеля о том, что у человека присутствует явно выраженное стремление к смерти.
Итак, на данном этапе стоит подытожить сказанное выше. Агрессия является естественной для каждого человека. В норме она направлена во внешний мир, она реализует цели Я.
Опустим момент с тем, что культура (мораль и общественные нормы) изначально подавляет проявления агрессии в человеке, но сам вопрос невозможности реализации агрессии, направленной на внешний объект, является крайне интересным в концепции аутоагрессии.
Итак, в психоаналитической концепции аутоагрессия рассматривается как "защитный механизм". Мы можем наблюдать, что при невозможности реализации агрессии на внешний объект, она становится реализуемой на себе.
Но, на наш взгляд, суть аутоагрессии не ограничивается объектом во внешней среде, это может быть вполне и отвергаемой, например, частью тела. Возникает как бы своего рода "конфликт".
Более изощренной версией этого конфликта может стать интрапсихический конфликт при нарциссическом развитии человека. То есть, конфликт между идеалом Я и реальным положением индивида, где как бы личность подвергается оценке окружающих, которая не соответствует внутренней оценке. И подобная нарциссическая травма может оказаться фатальной в ряде случаев.
Но куда более частой причиной является конфликт внешний - между любящими людьми, будь то супруги, дети и родители, конфликт, связанный с отношениями на работе, или же конфликт общества и человека, конфликт идеалов и повседневности.
Но и сама жизнь весьма травматична, тогда сутью является адаптивность, позволяющая продолжать жизнь вопреки утратам.
И все усугубляется отчасти и тем, что культура создает представление о смерти как о чем-то рутинном, что является своеобразным механизмом адаптации и уменьшения тревоги перед лицом смерти (или же темой смерти). Этот феномен детерминирован появлением массовой культуры - современный человек, например, не удивляется смертям и насилию в кино и компьютерных играх. Это становится чем-то обыденным. И, допустим, у современных подростков может появляться фантазия о "обратимости смерти".
Но нельзя сказать, что культура лишь с относительно недавних пор направлена на уменьшение страха перед смертью, в том числе и собственной смертью. Но разъяснение данного вопроса не входит в цели написания данного материала.
Факт остается фактом - культура уменьшает ту тревогу, которая изначально присутствовала в человеке во время соприкосновения даже с темой смерти. Возможно, что человек является единственным существом, который способен преступать инстинкт самосохранения.
Из вышесказанного мы становимся ближе к пониманию, например, возможного весьма распространенного мотива самоубийства как наказания кого-либо собственной смертью, что часто встречается у подростков. В этом случае скорее будет верным ходом попытка развеивания фантазии об обратимости смерти, о наивности подобных убеждений. И последующее объяснение возможности иных способов наказания кого-либо.
Или самоубийство как способ "послания", особенно, когда оно является несколько выверенным и имеет благоприятный исход. Тут можно вспомнить классический случай Доры, или же представить ситуацию, где подросток совершает попытку суицида из-за неполученной, но желанной "безделушки". И в подобном случае выяснение мотива не является такой сложной задачей, как поиск адресата этого послания.
Из понимания того, что за желанием убить себя стоит желание смерти другому лицу, может быть эффективным разъяснение подобного феномена. В случае понимания и принятия подобной интерпретации, человек может также согласиться с тем, что избегает совершения подобного преступления, но есть и иные возможности для мести и наказания обидчика, а решение о самоубийстве в данном случае - это крайне нерациональное разрешение сложившейся ситуации.
Было бы интересным рассмотреть и феномен "хронического суицида", описание которого встречается в работе М. М. Решетникова "Трудности и типичные ошибки начала терапии". Под "хроническим суицидом" понимается ситуация, когда клиент приходит и каждый раз рассказывает о попытках суицида, которые были предприняты недавно, но оказались якобы безуспешными. М. М. Решетников, опираясь на воспоминания, пишет об известных ему случаях "ироничного анализа", где психоаналитиком высмеивается ситуация очередной неудачи клиента в совершении попытки суицида, но и описываются так называемые "экстремальные интервенции", в которых психотерапевт, например, делает предложение клиенту дать ему реальный совет как свести счеты с жизнью, на что тот реагирует с удивлением, но после подобного хода клиент значительно реже начинает возвращаться в терапевтической беседе к суицидальной теме. Естественно, что М. М. Решетников пишет далее о крайней опасности подобных ходов, особенно при малом количестве опыта ведения психотерапии. Однако автор предполагает, что мотивом проявления описываемого "хронического суицида" может быть манипуляция психотерапевтом.
Примечательным может быть и случай утраты объекта (или же значимого другого) как мотив для совершения самоубийства. Если рассмотреть психоаналитически "механику" происходящего, то вырисовывается следующая картина: присутствует объект (он не всегда реален), будучи любимым или же важным, объект интроецируется в Эго, то есть становится частью Эго. Иногда может наблюдаться и поглощение объекта собственным Я, что называют механизмом инкорпорации, и тогда поглощенный объект как бы обогащает Я, становится крайне значимым. А что происходит в случае утраты? Или же даже угрозы этой утраты? На этом моменте подключается Супер-Эго, но в качестве карающей инстанции психики, которая накладывает вину на Эго, утратившее столь ценный объект. В этот момент защиты Я ослабевают, человек, который переполнен виной, будет обесценивать собственное Я, и, следовательно, саморазрушительное поведение не будет ничем остановлено. Как далеко оно зайдет, насколько тяжелым будет чувство вины, которое требует экзекуции или же расправы над собственным я?
Терапевтическое обращение с утраченным объектом затрагивает финский психоаналитик Вейкко Тэхкэ в своей монографии "Психика и ее лечение: Психоаналитический подход". В статейном объеме невозможно изложить всю суть обращение с потерей объекта, тем более, что существует некоторая классификация объектов, к которым будут применены разные подходы. Но тезисно попробуем все же обратить внимание на механизм проработки потери индивидуального объекта, то есть, объекта любви в частности.
Как хорошо известно, часто чрезвычайно трудно позволить чувствам и воспоминаниям, ассоциирующимся с негативными переживаниями о потерянном объекте, войти в сознание индивида....Обычно внутреннее обращение с потерей индивидуализированного объекта ведет к прогрессивной интеграции его или ее различных аспектов, переживаемых как позитивные и негативные, во все более реалистичных пропорциях. Промежуточный интроект постепенно заменяется воспоминанием о потерянном индивидуальном человеческом существе, которое было не только любимо, но также ненавистно, и с которым были связаны не только хорошие и счастливые, но и фрустрирующие, несчастливые переживания."Психика и ее лечение: Психоаналитический подход"
В. Тэхкэ
Главным механизмом проработки потери объекта Тэхкэ считает "образование воспоминания", то есть, объект становится не частью Я, не существующим в настоящем, а объектом прошлого. И когда объект становится воспоминанием, субъект (он же человек), становится способным найти новый объект.
Можно быть уверенным в том, что изложенный здесь материал не является исчерпывающим, но может быть полезным для понимания того, что кроется за фразой "я хочу покончить с собой!".
Можно закончить материал замечательным изречением М. М. Решетникова, которое он высказал на XIII Санкт-Петербургском саммите психологов:
Для того, чтобы жить и чувствовать себя счастливым Эго (личность) должна чувствовать себя любимым со стороны своего Супер-Эго. Тем не менее, мы должны признать, что у каждого в жизни случаются ситуации, когда тяготы бытия кажутся непереносимыми, и наша терпимость по отношению к ним и к самим себе истощается, и как следствие – жизнь утрачивает смысл, становится пресной или даже обесценивается. В таких случаях, конечно, нужен Другой. Другой – психолог, психотерапевт – подготовленный к тому, чтобы подставить свое Эго в качестве «костыля» и помочь дохромать до нормальной жизни.М. М. Решетников
Список литературы
1. Решетников, М. М. Трудности и типичные ошибки начала терапии : практическое пособие
2. Решетников, М. М. Психоанализ : учебник для вузов
3. Тэхкэ, В. Психика и ее лечение. Психоаналитический подход
Автор: Болтенков Никита Игоревич
Психолог, Квалификация магистра
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru