Лера ошеломленно мотала головой из стороны в сторону и затыкала руками уши.
— Нет, нет, я даже слышать этого не хочу. Данка, ты с ума сошла, предлагать мне такое? Я уже записалась на прерывание беременности.
Разговор девушек происходил в машине, во время обеденного перерыва Леры. Дана приехала к подруге на работу, боясь, что опоздает, не успеет убедить Леру, что нужно сохранить ребенка.
— Лер, не веди себя как малое дитя. Открой уши и послушай меня. Я все понимаю, тебе тяжело. Но ты смогла, справилась. Отошла после того, что сделала с тобой Володя. Справишься и сейчас. Относись к этому по-другому. Ты же знаешь о моем диагнозе. И вот, допустим, я попросила бы тебя выносить мне ребенка, ну, как суррогатную мать. Ты бы что, отказала?
— Даже не знаю, — растерялась Лера. — Никогда об этом не думала. Скорее всего, отказала бы.
— Нет, не отказала бы, — хмыкнула Дана. — Ты меня любишь, а я умею уговаривать. Так вот, отнесись к этому так. Не привязывайся к этому ребенку и не думай о нем. Просто выноси его для меня.
— О, тут можешь не волноваться. Я, уж точно, не привязалась бы к нему. Никогда не смогла бы полюбить ребенка зачатого от насилия, от такого человека. Я ненавижу Володю.
— Ладно, ладно, я тебя услышала. Но, подумай сама, тебе осталось потерпеть сколько там — семь, восемь месяцев? Потом родишь и отдашь его мне. Зато, сколько добра ты этим принесешь! Ты подаришь родителям Вадима и Володи долгожданного внука и этим смягчишь боль от потери Володи, когда его не станет. К тому же, ты спасешь мой брак. Рано или поздно Вадим начнет конкретно наседать на меня по поводу беременности. Тогда вскроется мой диагноз и придет конец моему замужеству.
— Дан, но это ведь и так не ваш с Вадимом ребенок. Это ребенок Володи. А Вадим хочет своего.
— Лер, ты меня не правильно поняла. Я хочу выставить все так, словно этот ребенок наш с Вадимом. Понимаю, что это будет грандиозная авантюра, но я смогу все провернуть и уже придумала как. Осталось только получить твое согласие.
Валерия потеряла дар речи. Она нажала на кнопку стеклоподъемника и полностью открыла окно автомобиля. Сделала большой глоток свежего воздуха.
— Данка, временами я тебя боюсь. Ты сумасшедшая, просто сумасшедшая! Иногда надо просто смириться с происходящим. Я бы, на твоем месте, рассказала Вадиму правду. Так нет, ты хочешь сотворить что-то очень ужасное. Ты хотя бы задумывалась о последствиях? Что будет, если такая афера вскроется? К тому же, мне нельзя рожать, нельзя рожать от Володи. Ребенок может родиться с патологиями. Тебе такое в голову не приходило?
— Приходило, но медицина на месте не стоит. Все возможные патологии плода мы увидим заранее. Тогда будет другой разговор. А сейчас я молю тебя, Лерчик, дай шанс моей семье и несчастным родителям Володи!
Вадим второй день сидел дома. Он мог себе это позволить, компьютерные клубы работали отлаженно, принося ежедневную прибыль. Только, дома он сидел не потому, что решил расслабиться и отдохнуть, а потому, что не хотел оставлять маму одну с Володей. Отцу срочно пришлось уехать в свой город, там возникли неотложные дела. А Володя, тем временем, впал в неистовство.
Болезнь действовала на него странно, не так как на других. Временами парень слабел и не вставал с кровати, а временами впадал в бешенство. Вставал, иногда падая от слабости, но при этом круша все вокруг себя. Кидался в мать всем, что попадалось под руку, не давал себя покормить. Он бесился, понимая, что приближается его конец.
Мама плакала, заламывала руки, иногда закрывалась в комнате, а выходила оттуда с припухшим лицом. Старалась улыбаться и с новыми силами кидалась к своему больному сыну. Трудные времена настали для семьи...
Вот Вадим и не мог отлучиться из дома. Он уже не понимал, кого ему жалко больше — младшего брата или маму, сходившую с ума от отчаяния и бессилия. Женщина с радостью поменялась бы местами с Володей, взяла на себя болезнь сына. Вадим не понимал, как младший брат этого не видит и продолжает изводить родного человека.
А тут еще Дана приболела. Лежит целыми днями в кровати, бледная, растрепанная. Странные приступы тошноты бывают у неё, особенно по утрам. Даже позавтракать не может.
Вадим размышлял об этом, как раз, за завтраком. Вдруг, столовый нож, которым он резал бекон, выпал из руки. Мужчину осенило. Он бросился на второй этаж, быстрым шагом вошел в спальню к жене. Дана не спала, она глянула на мужа каким-то испуганным взглядом.
— Ты что, беременна? — в лоб спросил Вадим. — Все эти твои недомогания, приступы тошноты.... А к врачу идти отказываешься.
— Ну, наконец то, до тебя дошло, — выдохнула Дана. — Ты вроде умный у меня, а в каких-то вещах — дуб дубом! Хотя нет, ты бы сообразил раньше, если бы хоть чуть-чуть думал обо мне. Но, нет же, все твои мысли заняты братом. Володя то, Володя сё, Володя хочет чтобы мы вывезли его на природу. Вы с мамой целыми днями только и делаете, что угождаете ему. А он нас всех ненавидит.
— Ладно, хватит о моем брате, — поморщился Вадим. — Скажи мне лучше, какой у тебя срок и почему ты до сих пор молчала?
-Срок большой, уже три месяца. А молчала, как раз поэтому, что тебе не до меня. Я не могу, не могу больше жить в такой обстановке!
Дана села, обхватив колени руками, и по детски захныкала.:
— Вадим, мне тяжело. Я хочу наслаждаться своей беременностью, прислушиваться к изменениям в организме, радоваться. А в нашем доме это невозможно. Здесь сам воздух пропитан трагизмом.
Вадим присел на кровать рядом с женой, притянул её к себе, попытался обнять. Дана его оттолкнула.
— Давай уедем, Вадим. Я не хочу вынашивать нашего ребенка рядом с Володей. Как только он узнает о моей беременности, он будет злиться ещё сильнее и проклинать меня. Я это знаю и ты знаешь.
— Я понимаю все, Дан, понимаю, — Вадим все-таки обнял жену за плечи. — Только то, что ты говоришь, невозможно. Куда мы уедем? Родители одни не справятся. Им тоже нужна поддержка. Особенно маме. Ей так тяжело.
— Вот видишь, — стукнула кулачком в плечо мужа Дана. — Всем нужна твоя поддержка, кроме меня. А я не могу вынашивать ребенка в доме где царит траур. Услышь меня!
Вадим окончательно потерялся. Он, вроде бы, и Дану понимал. В чем-то она права. Володя, если узнает о её беременности, обозлится ещё сильней. Это, как пить дать. И уехать сейчас с женой не вариант.
— Я даже не знаю, Дан. Может быть, тебе пожить какое-то время у Леры? Я буду приезжать каждый день.
— Какое время? Оставшиеся до родов семь месяцев? Или, до того времени, пока Володи не станет? Ой, ну не злись, Вадим. Ты же знаешь, что это случится! Сколько там ему осталось по прогнозам врачей?
— Врачи таких прогнозов не дают, — жестко отрезал Вадим. — А если бы давали, мы бы не стали их слушать. Я очень надеюсь, что брат будет жив, когда на свет появится мой ребенок и порадуется вместе с нами.
— Порадуется? Ты серьезно? Он? Вадим, ты слеп.
— А ты жестока, ты очень жестока. Володя не всегда был такой. Его таким сделала болезнь. И мы не можем его за это осуждать. Никто не знает, как мы сами повели бы себя на его месте.