- Собирайся, мать, - приподнялся мужик на одной ноге. – Пора и честь знать.
- Не смеши. Никуда я не поеду, - завернулась Глафира в одеяло и легла. – А если не успокоишься, то я найду на тебя управу. Нынче можно и к председателю обратиться.
- Ах вот ты как заговорила? А ну, поднимайся! – громогласным тоном заговорил Панкрат. – Поднимайся или я тебя на своих руках на мороз вынесу!
Глава 1
Предыдущая глава
Глава 33
Марфа завизжала от страха, когда на ее глазах грохнулся муж. Подхватив его голову, начала вопить, как сумасшедшая. Степан бросился к отцу. Оттолкнув мать, которая была не в себе, потащил батю в спальню. Начался небывалый переполох. Дети от страха спрятались в комнату и расплакались, Дуня выглядывала в дверную щелку, переживала за хозяина дома и свои еще не исполнявшиеся планы.
Глафира осталась в кухне. Поджав ноги, она сидела на лавке и прислонялась спиной к печке. Пусть сами вокруг Панкрата прыгают, а против воли бога не попрешь, если помрет, значит тому и быть. Галя мигом метнулась за водой и чистым полотенцем. Когда Степан положил батьку на кровать, Галя начала делать примочки, прислушиваясь к его дыханию. Свекор лежал на спине с приоткрытыми глазами и высоко вздымал грудь, как будто вдыхает какой-то приятный аромат.
- Все будет хорошо, - уверяла его Галина, смачивая лоб и шею. – Полежишь, и станет полегче.
Марфа носилась по комнате, схватившись за голову, и причитала:
- Ой, батюшки! Ой не дай бог!
- Молчи, мам. Не видишь, ты его оглушаешь? – бубнил Степан, стоя перед постелью.
- Я богу за тебя буду молиться! – плакала Марфа. – Не отдам! Рано тебе еще!
- Рано – не рано, а у каждого свой срок, - ехидно поддакивала Глафира, прислушиваясь к воплям снохи. Она бормотала себе под нос всякую ересь. Вела себя так, будто разговаривает с Егором. – Забрали счастье – получите несчастье. Все возвращается на круги своя. Ишь ты, Панкрат богом поцелованный, что ли? Был злыднем, злыднем и остался.
Несколько дней пролежал Панкрат в постели. Галя привела местную знахарку, которая принесла с собой травки и заварила их. Пояснила, какие внутрь принимать, а какими умываться.
- Порча на нем. Застарелая порча, - ошарашила женщина Марфу. – Кто-то смерти ему желает. Приноси-ка мне водицы со своего колодца, будем мужика на ноги ставить. Молодой еще, крепкий. Выкарабкается.
И началось лечение народными средствами. Пролежал Панкрат в постели почти месяц. В одно раннее утро вдруг сам сел и попросил сопроводить его на улицу, чтобы покурить. Левая нога не двигается, да и одна рука не слушается.
- Куда тебе, окаянный? – прошептала Марфа, повернувшись на бок. – Спи, а я пойду в сарай. Слышь, как корова зовет? Доить пора…
Панкрат посидел немного, проводил печальным взглядом жену и лег. Тяжело на душе, спасу нет. За ним и жена и сноха ухаживали, а он, как ребенок, не мог переодеться, помыться и поесть. Вроде и стыдно, но зато сразу стало видно - кому он дорог, а кому на него плевать.
- Мать, спишь, не? – повернув голову на противоположную койку, - Панкрат знал, что она уже проснулась, но ждал, когда женщина подаст голос. – Чего молчишь? Ты же рано подымаешься.
Покряхтев, Глафира повернулась.
- С вами не поспишь, то храпите, но бубните, - огрызнулась она, подтягивая одеяло к подбородку.
- Я чего спросить хотел… Что ж ты ко мне ни разу не подошла? Не приголубила, как родной матери положено?
- А ты что, ребенок малый? Вон, какой вымахал, а все титьку мамкину подавай. У тебя теперь жена есть, вот пускай и растрачивается на твои хотелки.
- М-да-а, - вконец разочаровался Панкрат, - а ведь я тебя сюда привез, чтоб ты в своей халупе с голоду не померла.
- Что? – приподнялась женщина. – Коркой попрекаешь? Меня? Ту, которая над тобой ночами не спала?
- Знаю я, как ты не спала, - с выдохом произнес Панкрат. – Все помню.
- Что ты можешь помнить? У малых память короткая.
- Но только не у меня.
Опять вереницей понеслись воспоминания, как мать Егорку жалела, а Панкрата прутом гоняла или крапивой.
- И слова твои недавнишние помню, и кому любви больше дала…
- Ой, не напускай напраслину. Или ищешь виноватого в своих бедах? Так у тебя есть, кого винить – Марфу.
- Не трожь ты ее. Мы с ней уже столько лет бок о бок, а ты все старое вспоминаешь.
- Вот и ты не вспоминай. Мало ли, кому любви больше досталось.
- А я и не вспоминаю… - Панкрат сел. – Но и слов твоих никогда не забуду.
Он имел в виду то, как мать сетовала на умершего Егорку, а сам Панкрат жив остался.
- Собирайся, мать, - приподнялся мужик на одной ноге. – Пора и честь знать.
- Не смеши. Никуда я не поеду, - завернулась Глафира в одеяло и легла. – А если не успокоишься, то я найду на тебя управу. Нынче можно и к председателю обратиться.
- Ах вот ты как заговорила? А ну, поднимайся! – громогласным тоном заговорил Панкрат. – Поднимайся или я тебя на своих руках на мороз вынесу!
- А-а, ты погляди, как на батьку-то похож, - захихикала Глафира. – Тот тоже морозцем грозил. Да только спасибо моему сыночку, не дал отцу мать заморозить. Ты весь в батьку, просто вылитый.
- Не пойму, что между вами произошло? Как он мог так опуститься? – вслух рассуждал Панкрат.
- А это ты у Дуньки спроси, может признается?
И тут Дуня, услышав слова свекрови, открыла дверь пошире и заохала.
- Что с тобой? – громко спросил мужик.
- Рожаю я! – отозвалась та и закрыла дверь.
Пригладив оттопыренные волосы на макушке, Панкрат сел.
- Степан!
- А? – тот тоже давно уже проснулся.
- Беги за лошадью, Дуньку в родильную надо отвезть!
Совсем забыл, что и эта брюхатая.
- Сослать бы вас всех, да совести не хватает, - Панкрат с трудом натянул рубаху. – Навалились на мою голову…
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.