Вожделенная, завоеванная и выстраданная свобода, почему-то, не давай ожидаемого чувства счастья. Изнурительный шестнадцатилетний брак наконец-то ушел в лету, но Полина тяготилась заветным: «Что хочу, то и делаю!» В сознании засело навязчивое: «Что хочу?» и «Что, собственно, делаю?»
Когда Полина состояла в браке, всегда было понятно, что нужно делать. Именно: нужно. Муж и сын требовали ухода, заботы и внимания. С самого раннего утра и до поздней ночи дела, которым не видно конца. И это нормально, потому что так живут миллионы.
Но сын поступил учиться и переехал в общежитие. Из-за занятости и расстояния стал редким гостем в родных стенах. Тогда у Полины появилось немного свободного времени, которое непонятно было, куда девать.
Оказалось, что по телевизору показывают много интересных передач и фильмов. В интернете уйма информации, которая за семейные годы оставалась под грифом: «Потом, потом».
Полина начала заново знакомиться с миром.
- Будто и не жила вовсе! – восклицала она.
Благодаря телевидению и интернету она познакомилась с двумя модными терминами: «Абьюз» и «Удобная женщина». А за проведенные параллели стоило поблагодарить подругу Любу:
- Надеюсь, ты понимаешь, что Егор тобой просто пользовался все эти годы? Держал тебя в черном теле и не позволял даже подумать, что в принципе может быть как-то иначе?
- Теперь-то я понимаю, а что делать? У нас семья. Как-то все сложилось.
-Хорошо. Зайдем с другого края. Если бы тебя все устраивало, то ты не стала бы задумываться о том, что находишься в абьюзных отношениях.
Полина растерялась. В словах Любы был смысл, но вот так с ходу, согласиться было сложно. Осознав, что жизнь идет неправильно, женщины в пятьдесят лет начинают все менять, а в Полинины тридцать пять – сам бог велел.
Поставленный перед фактом развода Егор, убиваться не стал. Бросил злобное:
- Да, кому ты будешь нужна? – и скрылся за горизонтом.
То ли он поставил в известность, то ли молва дошла, но нарисовалась мама Полины. И, буквально, с порога начала выносить мозг:
- Совсем рехнулась! Разводиться надумала! Это стыд и позор!
- Мама, сейчас не те времена! – отбивалась Полина.
- Одна, с дитем! – орала Людмила Петровна.
- Дитю, между прочим, уже шестнадцать лет. Ему под юбкой сидеть не охота. А через два года все равно из гнезда выпорхнет, что назад не загонишь.
Эту фразу ей, на всякий случай, Люба подсказала. Видимо, ожидала такой поворот в жизни.
- Рома, что б ты знала, уже сам зарабатывает! – это Полина сама добавила, потому что это было правдой.
Рома учился на сварщика и со второго курса уже начал шабашить.
Людмила Петровна была не так сдержана, как Егор, поэтому разразилась первостатейной бранью. А уходя, в ультимативной форме заявила:
- Раз ты себя возомнила самой умной, то ко мне за помощью больше не обращайся!
- Я и не собиралась! – крикнула Полина вслед и захлопнула дверь.
А Рома к новости, что родители разводятся, отнесся вполне спокойно. Он сам начал встречаться с девочкой, поэтому считал, что каждый человек имеет право на счастье.
Кардинальные изменения в повседневной жизни только в кино выглядят гармонично и как само собой разумеющееся. Полина ходила по опустевшей квартире и не находила себе места.
Она настолько привыкла к тому, что в квартире еще кто-то есть помимо нее. Искала следы присутствия, но не находила. И в который раз объясняла себе, что сейчас началась совсем другая жизнь.
Но, заходя в комнату, она ожидала увидеть нагло валяющегося на диване мужа. Понятно, что он трутень и паразит, но без него диван смотрелся неуместно.
Все в квартире казалось неуместным. Не находились носки под кроватью, скомканное полотенце в ванной, грязная посуда на кухне, разбросанная обувь в коридоре и лежащая на стуле одежда.
Если так посмотреть, то Егор в ее жизни был разрушительной силой вселенной, но за столько лет она привыкла мириться со всем этим. Даже скандалы не закатывала, а просто смирялась со следами его жизнедеятельности.
Так бывает, когда в доме гладкошерстная собака. Ее шерсть везде, где только можно. Но понимаешь, что шерсть никуда не денется, пока собака будет в доме. Поэтому, как в том анекдоте:
- Шерсть – это не мусор, а декор, воздух и приправа!
Полина, пока была замужем, смирилась с присутствием мужа, как смиряются с высоким порогом или углом тумбочки, об который постоянно стукаешься мизинцем. Знаешь, что он есть, и стараешься не забывать, чтобы не приложиться со всею своею любовью до звезд в глазах. Есть и есть, и черт с ним.
А сейчас, этот злосчастный угол исчез, и о нем можно было больше не вспоминать, но он как-то сам лез в мысли. Как бы каждый раз, капая на темя:
- Я же тебе нужен! Ты обо мне помнишь! Как ты теперь без меня?
Очень непросто давалась ей обретенная свобода.
Поделившись с Любой свалившимся дискомфортом, Полина рассчитывала на разбор ситуации и план, как жить дальше, но Любо поступила хитрее:
- Не спеши!
- Куда? – спросила Полина.
- А никуда не спеши!
- Ты так подробно всегда все рассказываешь, а про абьюз целую лекцию выкатила, а сейчас из тебя и слова не вытянуть, - Полина немного злилась, потому что очень рассчитывала на советы Любы. – Или говори все толком, или я тебя стукну!
- Ну, мне, например, уже точно все понятно, - сказала Люба и выставила блок, ожидая удара.
Полина, конечно, замахнулась. Больше в шутку, но кто знает?
- Ладно, - сдалась Люба, - Пользуйся моим умом, пока свой не отрастила! Так вот, у тебя классический абстинентный синдром!
- Нет, я тебя точно стукну! – сказала Полина грозно, - Ты с русского на понятный переводи сразу, а то непонятно, ты меня обидеть хочешь или похвалить.
- Синдром отмены. Все еще непонятно? Ломка!
- Как у наркомана?
- Что-то в этом роде, но без болевых ощущений. Ты просто привыкла к тому, что у тебя рядом мужик. Каким бы он не был, но он был. А тут его не стало, а привычка, что он есть, осталась. Вот тебя и ломает, потому что исчез фактор, к которому ты привыкла. Вот я и говорю, не спеши. Ты под действием ломки, можешь или старого в дом привести, или нового, который окажется ничуть не лучше.
- Ну, у меня проскальзывала мысль, что неплохо бы нормального мужчину найти.
- Вот и не спеши! Ты сейчас оцениваешь мужчин не объективно, а исключительно из позиции, хоть какой-нибудь. А какого-нибудь ты только что выпроводила.
- Ладно, будем считать, что я поняла, - сказала Полина, - Делать-то что?
- Повторяю тебе в сотый раз: «Не спеши!» Не надо пока ничего делать. Научись жить для себя! Готовь то, что хочешь съесть ты, смотри, что хочешь ты, иди туда, куда хочешь ты! Понимаешь? Есть такой человек – Полина! Вот и разберись, чего она хочет?
- Чего она хочет? – по инерции повторила Полина.
Когда всю жизнь свои интересы ставишь на последнее место, очень сложно научиться вытаскивать их наружу. Когда потребности удовлетворяются по остаточному признаку, практически невозможно продолжать чего-то хотеть.
Полина сидела на своей пустой кухне и сверлила взглядом трехлитровую кастрюлю со свежим борщом. Сварить-то она его сварила, а вот есть не хотела. Вот Егор бы умолотил полкастрюли и не заметил бы. Ромка бы тарелочку умял. А Полине этот борщ ни шел, ни ехал.
- И зачем я его сварила? – спрашивала она себя уже не первый раз.
Ответ напрашивался сам собой – по инерции.
- Даже, если бы я его захотела, - рассуждала она, - Три литра мне зачем? Неделю есть, чтобы вконец возненавидеть?
Неделя могла и не понадобиться, потому что Полина уже смотрела на кастрюлю с ненавистью. Так глубоко в ней засело подобострастие перед мужем, что избавившись от него, рабская угодливость осталась.
Но процесс выздоровления уже начался. Ненависть к борщу, тоже, конечно, клиника, но хотя бы не было ненависти к самой себе. Прогресс налицо, но с борщом надо было что-то делать.
- Можно и вылить, - размышляла Полина, - Но как-то жалко.
На ум пришел сосед из квартиры напротив. Валера человеком был одиноким. Работал на стройке. Егор часто обращался к нему, чтобы отремонтировать что-нибудь в доме.
«У самого же ручки не той стороной к тушке прибиты! - в который раз начала заводиться Полина, но вовремя притормозила. – Все-все! Его уже нет! Спокойно! Равнодушно!»
Пожертвованный борщ пришелся ко двору, да еще и с пользой. Валера выдал карт-бланш на любые ремонтные работы.
Люба твердила Полине:
- Чтобы быть полноценной личностью, надо в первую очередь любить себя! Заботиться надо о себе! Понятие эгоизма в негативном свете придумали угнетатели, чтобы ты и подумать не могла, что можно жить для себя. Эгоизм – это хорошо!
- Это плохо! – заученные с детства истины рушились с трудом.
- Эгоцентризм – это плохо, потому что требует от окружающих любви и почитания к себе. Я в центре, а все остальные должны меня любить. А эгоизм – это твое отношение к самой себе! Ты ни от кого ничего не требуешь, но и не перед кем не пресмыкаешься!
- Ну, если так, тогда, конечно! – согласилась Полина.
Пока только согласилась. А вот понимание и принятие такого переворота в сознании потребовало несколько месяцев.
- Вот теперь я вижу нормального человека! – после долгой разлуки, пока Полина себя перевоспитывала, говорила Люба, - Гордая осанка, носик по ветру и глаз горит!
- Знала бы ты, как это тяжело давалось! – Полина закатила глаза.
- Никто и не говорил, что будет легко, - Люба пожала плечами, - Ты сама себе такая нравишься?
- Однозначно – да! – сказала Помина, - И не только себе, - она улыбнулась.
- Что? Опять? – Люба округлила глаза.
- Понимаешь, были у меня в некотором роде срывы. Готовила по привычке не совсем то, что хотела, ну и объемы превышали все мои возможности. Короче, заносила я их соседу по площадке. А потом, оно как-то само получилось, что стала его сразу к себе звать, чтобы с кастрюлями по площадке не бегать.
Люба чертыхнулась, добавила что-то на «французском», а потом снизошла до русского:
- Только не говори, что ты в ту же лужу села.
- Никакая он не лужа! Нормальный мужчина, хороший, заботливый, - постаралась объяснить Полина.
- Они все такие в начале, - отмахнулась Люба, - Конкретика где?
- Мои счастливые глаза тебе ни о чем не говорят? – спросила Полина и рассмеялась.
- Я до последнего надеялась, что ты под мухой, а оно вот как повернулось.
Полина пропустила замечание, и серьезно сказала:
- Я вижу в его отношении искренние чувства. Иногда мне кажется, что это я его эксплуатирую. Я абьюзер, а он жертва. Но его это устраивает, а я стараюсь не наглеть. Ты другое пойми, я его осознанно выбрала. Головой его приняла, а потом уже открыла заслонку чувств.
- Чудны дела твои, Господи! По-другому и не скажешь! – Люба задумалась, - Ладно, живите! Но помни, я буду за вами присматривать!
---
Автор рассказа: Наталья Потапова