Маша всеми силами старалась забыть все, что произошло между ней и Гришкой. Утром она шла на работу, вечером возвращалась домой и помогала матери по хозяйству. Подруги звали ее то в кино, то на танцы, но Маша отказывалась и все вечера проводила в своей комнате. Отец был доволен, что дочь его послушалась и выбросила все глупости из головы, а мать все вздыхала, глядя на дочь, которая совсем поникла и даже перестала улыбаться.
Со временем мать стала замечать, что с Машей и вовсе происходит что-то неладное, то она отказывалась от завтрака, то зажимала нос, когда отец закуривал сигарету, а однажды она увидела, как Маша стоит за сараем и ее буквально выворачивает на изнанку.
- Ты часом не беременна?- осторожно спросила мать, боясь услышать, что ей ответит дочь.
Маша молча кивнула головой и разрыдалась.
- А батюшки,- всплеснула руками мать,- Нагуляла все таки. Как людям то теперь в глаза глядеть? Но это еще ладно, что мы отцу то скажем, он ведь и прибить тебя может в сердцах.
- Мама,- закричала Маша,- Не говори отцу, я лучше пойду утоплюсь, чтобы избежать такого позора.
- Еще чего удумала,-рассердилась мать,- Я сама с отцом поговорю, авось не тронет тебя.
Уж неизвестно какие слова нашла мать в разговоре с мужем, но Дмитрий Матвеевич лишь спросил Машу, кто является отцом ребенка. Она сразу назвала имя Гришки Махутина и теперь уже боялась, как бы отец не прибил того за то что он наделал.
Узнав необходимую информацию, Дмитрий Матвеевич быстро вышел из дома и быстрым шагом пошагал в сторону дома, в котором жили Махутины.
Обратно он вернулся через час и ,строго посмотрев на притихших жену и дочь, сказал:
- Завтра сваты придут, так что готовьтесь к свадьбе. Не позволю, чтобы моя дочь была опозорена на всю деревню.
- Дмитрий, а разве так можно насильно то их женить?- запричитала мать,- Не по людски это как то.
- А по людски меня перед всеми позорить?- взревел отец,- Что я родную дочь не смог уберечь от блудства? Я сказал, что будет свадьба, значит она будет,- он стукнул кулаком по столу,- А Гришку я предупредил, что если он откажется жениться, то посажу в тюрьму или вырву его детородный орган, чтобы больше не повадно было совращать молодых девок. А ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.
Для молодоженов свадьба была грустной, гости веселились, громко кричали «Горько» и желали счастья жениху и невесте, А Григорий и Маша молча сидели за столом, не смотря друг на друга. Маша не могла поверить своему счастью, что выходит замуж за Гришку, а тот злился на нее, но не показывал вида, боясь навлечь на себя гнев Дмитрия Матвеевича.
Жить молодые стали в доме Махутиных, свекровь приняла жену сына хорошо, сразу стала называть «доченькой» и старалась оберегать ее от тяжелой работы, хотя Маша всячески старалась помогать.
Дмитрий Матвеевич зорко наблюдал за зятем и даже устроил его на работу в гараж, чтобы тот был постоянно у тестя на виду и не вздумал снова «дурить».
В назначенный срок Маша родила сына, которого назвала Мишенькой. Григорий относился к ребенку равнодушно, словно это и вовсе был не его сын. Да и к Маше он относился достаточно прохладно, не говорил ей ласковых слов, не обнимал, весь его лексикон, по отношению к жене, состоял из слов: дай, уйди, принеси, отстань. Но Маша и этому была рада, ведь рядом с ней был муж, которого она очень любила.
Еще через два года на свет появился еще один сын, которого Маша назвала в честь отца- Димочкой. Она души не чаяла в своих детях, да и вообще считала себя счастливой женщиной. До нее доносились слухи, что ее мужа видели то с одной, то с другой девушкой или разведенкой, но Маша не придавала этим слухам ни какого значения. Григорий всегда ночевал дома, спал с ней в одной кровати, да и зарплату всю приносил жене.
Все изменилось, когда внезапно умер Дмирий Матвеевич. Еще утром он ходил на работу, ругался с механиками и шоферами, а вечером, после бани, сел на завалинку, а потом завалился на бок и все..., был человек и нет его.
Маша сильно горевала по отцу, к тому же от горя у матери стали отказывать ноги и Мария буквально разрывалась между двумя домами. Хорошо, что свекровь приглядывала за детьми и Маша могла за них не волноваться.
А вот Гришка пустился во все тяжкие, он уже открыто «гулял» с другими бабами, не скрывая этого от жены. Маша пыталась его образумить, ругалась с ним, но Гришка ответил чтобы она прикусила свой язык, иначе он вовсе разведется с ней и снова станет свободным.
Маша понимала, что имея на руках двух детей и больную мать, дальнейшая женская участь ее незавидная, поэтому она махнула рукой на загулы мужа и с головой погрузилась в домашнее хозяйство и воспитание детей.
То что она снова беременна, Маша поняла не сразу. Ей уже исполнилось 37 лет, старший сын Михаил служил в армии, Дима заканчивал школу и собирался уехать в город, поступать в институт. Мать к тому времени, лежала на кладбище, рядом с отцом, свекр тоже отправился туда же, а свекровь стала совсем больная и помощи от нее не было никакой.
Григорий к тому времени уже устал «бегать по девкам», да и сыновей опасался, которые сказали ему, что если он будет обижать мать, то пусть пеняет на себя. Видимо характером пошли в деда- Дмитрия Матвеевича.
Когда родилась дочка, то Маша очень обрадовалась- будет ей помощница и утешение в старости, да и Григорий полюбил дочь всей душой. Баловал, дарил подарки, словно старался компенсировать свое безразличие к сыновьям. Если Мария ругалась на Аню, то отец тут же становился на ее защиту и Мария отступала, ей не хотелось портить отношения с мужем, которые наконец то начали налаживаться.
Аня росла капризной, понимая что самая младшая и любимая в семье. Братья уже жили в городе, учились и вся любовь и внимание родителей доставалось девочке.
В школе она училась плохо, хотя могла бы и больше уделять внимание урокам. Но, Ане нравилось гулять на улице с подружками, а когда стала взрослее, то по вечерам убегала из дома то в кино, то на танцы, вместо того чтобы готовиться к занятиям.
Маша боялась, что дочь повторит ее судьбу , старалась по-взрослому разговаривать с ней, объясняла, что у нее вся жизнь впереди и не нужно торопиться взрослеть. Аня внимательно слушала мать, но вечером снова уходила из дома, а Мария оставалась одна. Григорий года три как умер, он стал сильно пить и зимой замерз в сугробе, не дойдя до дома. Марии некогда было горевать по мужу, дочь взрослела и требовала все больше и больше внимания.
- И все же я за Анькой не уследила,- Мария очнулась от воспоминаний,- И ничего уже не поделаешь. Ладно, проживем как нибудь, лишь бы ребеночек родился здоровым.
Через несколько дней после выпускного, Аня родила дочку, которую назвала Юлькой. Когда она впервые взяла девочку на руки, то не почувствовала к ней ничего, кроме удивления, как такой ребенок мог умещаться внутри ее. Остальные мамочки, которые находились с Аней в одной палате сюсюкались со своими малышами, умилялись, как они причмокивают при кормлении, а Аня все смотрела на Юльку, но никаких материнских чувств к ней не испытывала. Она вспомнила слова Ирки Ковалевой, которая тоже недавно родила ребенка и теперь с гордостью разгуливала с коляской по деревенской улице. «Когда я родила Пашеньку, то поняла, что у меня теперь появился смысл жизни, я готова отдать за сына всю свою жизнь, разорвать на кусочки любого, кто обидит мою крошку. Это же моё продолжение, моя плоть и кровь».
Аня ничего подобного не испытывала, по отношению к свое дочке. После удивления, она испытала ужас- что с ней теперь делать?
А вот Мария, когда приняла внучку из рук медсестры при выписке и прижав ее к себе, ощутила такое счастье, словно она сама родила это маленькое чудо, которое смотрело на нее большими голубыми глазами. У нее словно появился смысл жизни в этом маленьком беззащитном комочке. Мария вставала к внучке по ночам, после работы сразу бежала домой, купала, убаюкивала. Аня лишь прикладывала девочку к груди и безразлично смотрела, как та причмокивает губами.
- Ты хоть бы приласкала дочку то,- стыдила Мария Аню,- Как к чужой относишься. А ты ведь ей мать, как никак.
- Да ну, мам,- лениво отвечала Аня, - Она еще маленькая, мне с ней не интересно. Она только ест и спит. Вот когда подрастет, тогда и буду с ней заниматься. Ты лучше отпусти меня на улицу, давно с подружками не виделась, хоть последние новости деревенские узнаю.
- Коль стала матерью, то закончились твои гулянки, - Мария сердито смотрела на дочь,- Лучше искупай ребенка, да колыбельную спой, помнишь, как тебе бабушка Нина пела:
«Уж как сон ходил по лавке
Дрема по полу брела
Дрема по полу брела
К Ане нашей забрела
К ней в кроватку забрела,
На подушку прилегла.
На подушку прилегла,
Аню ручкой обняла.»
- Вот еще,- фыркала Аня,- Я что, бабка какая то , такие колыбельные распевать? Можно я лучше на танцы схожу, а то совсем дома тошно? Ну, хотя бы на полчасика.
Мария отпускала дочь , понимая, что ни через полчаса, ни через час, та не вернется домой. Хорошо хоть, что она перед уходом сцеживала молоко, которого у нее было в избытке и бабушка кормила внучку, когда та хотела есть.
- Ты мне смотри второго ребенка в подоле не принеси,- выговаривала она дочери, когда Аня поздно возвращалась домой, - И так вдвоем на моей шее сидите. Юлька ладно, еще маленькая, но ты то хотя бы могла матери по дому помочь.
- Я еще после родов не отошла, - твердила Аня, понравившуюся ей фразу,- Вот немного оклемаюсь...
- Ох, - вздыхала Мария,- Ты и до родов себя не особо утруждала помощью, а сейчас и вовсе обленилась. Вот Юлька немного подрастет, определим ее в ясли и как миленькая пойдешь у меня работать. Хочешь птичницей, а можно и к нам на ферму, телятницей. И нечего морду воротить, сама себе жизнь испортила, а могла уже в училище или техникуме учиться. Хотя, с твоими то знаниями...,- Мария махала рукой и шла заниматься своими делами.
В середине сентября, Мария возвращалась с работы домой и , подойдя к калитке услышала громкий Юлькин плач.
- Опять что ли Анька уснула и не слышит, как ребенок надрывается?- подумала она и быстро вошла в дом.
Внучка лежала в своей кроватке и громко плакала, пеленки под ней были мокрые и лицо девочки уже покраснело от крика.
- Аня,- позвала Мария,- Ты что не слышишь, что дитё у тебя плачет?- Мария взяла Юльку на руки и стала менять на ней ползунки и пеленки,- И голодная она небось. Анька, - снова крикнула она,- Ты что, не слышишь меня?
В доме стояла тишина, лишь Юлька всхлипывала, прижавшись к теплой бабушкиной груди. На кухне Мария обнаружила бутылочки с молоком и, покормив девочку, снова уложила ее в кроватку. На письменном столе, за которым Аня делала уроки, когда училась в школе, Мария обнаружила листок бумаги, она взяла его дрожащими руками и , прочитав первую строчку, сразу все поняла.
- Ах ты ж, стерва,- в сердцах воскликнула она,- Сбежала. И от кого, от матери и родного дитя.
Мария снова поднесла лист бумаги к лицу и стала более внимательно его читать:
«Мама, меня не ищи»,- писала Аня корявым почерком,- «Я встретила свою любовь и уехала с ним в город. О Юльке позаботься сама, ты ее очень любишь, а я еще не готова быть матерью. Я еще молода и хочу быть счастливой, а ребенок мне будет только мешать.»