Рассказ о миллионерше и ее образе жизни на пышной выставке в подмосковной усадьбе.
Итак, наконец я набралась достаточно сил и вдохновения, чтобы рассказать вам о своем первом опыте работы в качестве куратора выставки, настоящего, взрослого (а не в качестве арт-критика, журналиста и блогера, в чем я давно собаку съела).
Опыт -- выставка "Пальмы и розы Зинаиды Морозовой" в подмосковном музее-заповеднике "Горки Ленинские", для меня получился очень интересным, результат (получившаяся выставка) -- полностью адекватным запросу заказчика. Красочное зрелище, которое зрителям, а также экспертам, судя по отзывам, тоже в целом нравится.
Светлая, полная роскоши выставка про купчиху-миллионершу, ее любовь к цветочкам и подмосковную усадьбу.
Итак, что мы там натворили, рассказываю и показываю.
Кураторские экскурсии в обозримом будущем я, увы, проводить не планирую, выдохлась.
Так что считайте этот текст своего рода кураторской экскурсии буковками.
Музей "Горки Ленинские" -- усадьба, где умер больной Ленин, до революции была просто "Горки" и принадлежала миллионерше из знаменитой династии Зинаиде Григорьевне Морозовой, в 3-м браке Рейнбот. Она имела тут огромную оранжерею, разводила розы и пальмы, которые на лето в кадках выставляли из зимнего сада по всем лужайкам и дорожкам. Об этой ее страсти к цветам музей решил сделать выставку и позвал меня.
Музей пришел ко мне с предложением сделать выставку в конце февраля, и 23 июня мы ее открыли (кто в теме музейного, сейчас осознал наш героизм). У них было готовое название -- "Пальмы и розы Зинаиды Морозовой", и мне захотелось наполнить его более глубоким смыслом, чем просто рассказ о цветоводстве. И для этого, конечно, пригодился язык цветов.
Рассматривая фотографии второго мужа нашей героини -- Саввы Тимофеевича Морозова, стоящего под пальмами за несколько часов до своей загадочной смерти (самоубийства?) помните, что пальма имеет тесную связь с божественным. Во многих культурах Средиземноморья, начиная с древнеегипетской, пальма является символом победы, триумфа, мира, а также бессмертия (победы над смертью). В католическом искусстве пальмовая ветвь – атрибут мученичества. То, что последняя фотография Саввы запечатлела его именно под этим деревом, учитывая странные слухи об «истинных» виновниках его смерти – имеет символический характер.
Но это всего лишь один из лейтмотивов выставки.
Ее главной идеей является то, как женщины Серебряного века любили цветы.
В первую очередь, Зинаида Морозова.
Поэтому выставка набита, прямо-таки битком набита предметами с изображениями цветочков.
Над вкусами Зинаиды Морозовой и ее наивными притязаниями на аристократизм современники насмехались. Например, о ее личной комнате в особняке на Спиридоновке Максим Горький писал: «в спальне хозяйки – устрашающее количество севрского фарфора: фарфором украшена широкая кровать, из фарфора рамы зеркал, фарфоровые вазы и фигурки на туалетном столе и по стенам, на кронштейнах. Это немножко напоминало магазин посуды. Владелица обширного собрания легко бьющихся предметов m-me Морозова с напряжением, которое ей не всегда удавалось скрыть, играла роль элегантной дамы и покровительницы искусств».
В своем новом жилище в Горках Зинаида Григорьевна смогла продемонстрировать свой «купеческий вкус» с гораздо большим размахом, чем в предыдущем московском особняке на Спиридоновке. Напомним, что его парадные интерьеры Шехтель исполнил в «средневековом» псевдоготическом духе, поразив москвичей витражами и коваными химерами. Савва Морозов, построив этот особняк, рассказывал, что он сделал это «для жены», однако контраст очень велик. Сам Савва в молодости учился в Кембридже, конечно, был потрясен подлинной готикой старого университета, и попытался ее воспроизвести. (Сегодня это назвали бы игрой в гаррипоттеровщину).
После его гибели Зинаида быстро продает особняк. И потом, будто наперекор шехтелевской готикой, став дворянкой, госпожой Рейнбот, наполняет Горки еще большим количеством позолоченного фарфора, обоями с розочками и мебелью, обитой розочками же.
Однако на самом деле -- это мое личное мнение -- не стоит обвинять Морозову в особом дурновкусии!
Бюст Марии-Антуанетты, сохранившийся среди ее вещей, четко указывает на ее стилистический ориентир.
Зинаида Григорьевна, как и многие другие ее современники (и особенно современницы), отдала свое сердце стилю «неорококо», который воскрешал изящество и роскошь французского XVIII века. «Неорококо» в очередной раз вернулось в моду в последние десятилетия XIX века.
В России это любование давно ушедшим ярче всего отразилось у «мирискусников», которые добавили в него декадансную печаль и одновременно юмор. Потому что юмор давал возможность притвориться, что они не по-настоящему наслаждаются этой сладостью, а как бы свысока в нее играют.
На вводной экскурсии я неоднократно повторяла, что это выставка про Зинаиду Морозову -- про женщину, которая жила в мире кукол Барби до изобретения кукол Барби.
В этом зале я рассказываю о цветочных орнаментах рококо и неорококо, а также о более ботанически точных орнаментах Англии, викторианских, которые мы используем до сих пор. Один из них, например, вернувшись с выставки, я нашла на своем постельном белье, правда, немного в упрощенном виде.
Завершает эту панораму первого зала достаточно неожиданная авангардная картина Юрия Васнецова, изображающая женщину эпохи 1900-х. У нас нет портретов Зинаиды Морозовой, она не позировала для картин маслом. Поэтому мы интерполируем. Этот шокирующий после сладкой роскоши обобщенный "грубый" портрет показывает взгляд на миллионерш-купчих со стороны.
Нет хорошего кадра, но если будете на выставке, обратите внимание, что "за спиной у меня" прямо сейчас наклеен на бортик таймлайна гигантский цветочный орнамент -- это копия обоев Зинаиды из главного дома усадьбы.
Покидаем первый этаж флигеля и отправляемся на второй, чтобы продолжить разговор о цветочных орнаментах, Морозовых, жизни и смерти.
Зал по имени "Абрамцево / Мастерская" посвящен старшей дочери Зинаиды и Саввы по имени Мария, которая немного увлекалась художествами и тусила в абрамцевской художественной мастерской Мамонтовых.
Что до эволюции цветочного орнамента, тут мы видим, как мастерские Абрамцево и Талашкино в своем неорусском / псевдорусском стиле брали цветочные орнаменты храмов и манускриптов допетровского времени и переводили их на язык уже ХХ века.
Здесь к пальмам и розам добавляются птицы, в первую очередь, павлин -- в допетровское время один из символов райского сада.
Этот фрагмент текстиля с фиолетовыми птичками -- один из самых любимых моих экспонатов на выставке.
У нас тут оч. много тканей, но это не ткани фабрик Морозовых -- такой роскоши они не делали. Это продукция фабрики Товарищества Эмиля Цинделя. Для выставки их нам предоставил чудесный музей Университета им. А. Н. Косыгина, за что я им очень благодарна. Благодаря этим ярким орнаментам выставка приобрела какой-то отзвук поп-арта. Только не современного, а поп-арта Серебряного века.
Покинув "Мастерскую" (Мария Саввишна, кстати, унаследовала некое родовое безумие Морозовых, имела проблемы с головой еще до 1917 года, а в советское время попала в лечебницу для умолишенных и погибла в воде при невыясненных обстоятельствах), мы отправляемся в следующую комнату, по правую руку.
Это "Смотровая", которая выходит на балкон с видом на лужайку.
По небольшому коридорчику мы проходим в следующий зал, где представлена масляная живопись.
В ней про Морозовых ничего нет, зато мы узнаем, как не садовые цветы становятся предметом интереса художников и декораторов.
Более того, даже срезанные розы стали темой натюрмортов не сразу (с отставанием от тюльпанов).
Хотя ботаническая иллюстрация издавна документировала и такие виды флоры, однако высокий жанр – масляная живопись, обратила внимание на «разнотравье» достаточно поздно. Классический натюрморт XVII-XVIII веков воспевает роскошные тюльпаны неимоверной стоимости, благородные ирисы и лилии Богородицы, изысканную еду и серебряную посуду. Или же создает аллегорические картины, в которых с помощью вещей и цветов зашифровано напоминание о бренности бытия или пользе наук. Внимание культурной публики к «диким цветам» родилось лишь в конце XVIII века, благодаря сентиментализму и руссоизму, идеям ухода от светской жизни, обращения к первозданной природе. Характерный пример: Николай Карамзин вспоминает, что букетики ландышей в Москве впервые стали продавать совсем недавно, «на его памяти».
Любование простыми или дикорастущими цветами, болотами и лесами становится модой, свидетельствующей о тонкой натуре созерцающего. Художники с большим интересом присоединяются к этой моде, ведь она позволяет взглянуть на природу гораздо шире и увидеть красоту в самом скромном, отнюдь не оранжерейном цветочке. Изобретение пленэрной живописи способствует наращиванию их наблюдательности. Свою лепту внесут и прерафаэлиты, изучавшие средневековые травники. К концу XIX века это зоркое наблюдение за «простенькими цветочками» приведет к тому, что сорняки и лесные травы (васильки, ромашки, одуванчики, земляника, лопухи, клевер) станут фирменными мотивами стиля модерн.
Наконец, последний зал рассказывает об эпохе модерна.
В Горках сохранился ряд предметов в стиле модерн – в основном это мебель, письменные приборы, рамки и немного керамики. Но их появление явно не было результатом целенаправленного коллекционирования: их как будто просто покупали по мере необходимости, когда возникала нужда в каком-нибудь повседневном предмете. Зинаида явно не была ярой любительницей этого стиля, предпочитая более старомодные вещи.
Однако для человека 1910-х годов отгородиться в быту от магистрального стиля эпохи было уже невозможно. Это было как Икея -- когда у тебя что-то ломалось, проще всего было купить именно вещь в стиле модерн.
После того, как в усадьбе поселились Ленин и Крупская, несколько из этих модерновых шкафов, туалетных столиков, диванов и стульев были использованы для того, чтобы обставить их жилые комнаты. Эти вещи смотрятся элегантно и просто – в отличие от другой мебели Зинаиды Морозовой, которую в советское время приходилось закрывать белыми матерчатыми чехлами, чтобы не смущать посетителей ленинского музея зрелищем роскоши, которой, оказывается, пользовался вождь.
Как я говорила, портретов Зинаиды нет, только фото. Однако обратите внимание на рисунок театрального костюма справа. Это несомненно отзвук ее образа.
Несколько портретов неизвестных из частных коллекций напоминают, что женщина модерна -- как цветок, прекрасна и столь же хрупка.
Вот финальный экспонат -- серия отпечатков на тему Ванитас работы Якунчиковой в разных цветах. Эту серию впервые экспонируют вместе (надеюсь, будут еще находки).
Эдакий прото-Уорхол.
Справа оставлено пустое место для селфи.
В общем, получилось очень интересно.
Я, честно говоря, до ужаса боялась, что мой дебют выйдет более позорным. Ну, или что мы вообще не успеем.
Спасибо музею и всем его сотрудникам!
***
Как добраться своим ходом:
- от Павелецкого вокзала каждые полчаса примерно ходит электричка до станции Ленинская, идет около 40 минут. От ж/д станции берете такси до музея, которое за 10-12 минут довозит до КПП, и там пешочком по территории минут 7
- от станции метро Домодедовская (или любой другой конечной станции метро южного направления) на такси, получается подольше и подороже
- на собственном автотранспорте
До 22 октября
cреда — воскресенье
с 11:00 до 18:30
Отдельный сайт выставки
пальмыирозы.рф
Сайт музея
http://mgorki.ru/
Комменты в посте внезапно открыты, и это не случайность!
