Если бы не Фенимор Купер с его знаменитым циклом книг про приключения “Кожаного Чулка”, где одним из главных героев является сагамор могикан Чингачгук, то интерес к этому маленькому алгокиноговорящему племени с берегов Гудзона проявляли только историки и любители эпохи колониальной Америки.
К 1740-му году, т.е. времени, к которому относится роман “Зверолов”, первой книге из цикла “Кожаный Чулок”, если рассматривать его в хронологическом порядке, на Американском континенте вряд ли бы нашлось более разобщенное племя, чем то, что принято называть могиканами. Войны, эпидемии и алкоголь, уступка и продажа земель, обеднение охотничьих угодий, соперничество Франции и Англии за умы индейцев, все это в совокупности привело к тому, что могикане были раскиданы от реки Святого Лаврентия в Канаде на севере до долины Гудзона в Нью-Йорке на юге, и от реки Хусатоник в Коннектикуте на востоке до Саскуэханны в Пенсильвании на западе.
От самих могикан или, как их часто называли на голландский манер махикандеров, по сути осталось только имя. Многие старики умерли, не успев передать свою историю и традиции молодому поколению, а молодежь, в свою очередь, была больше увлечена не сохранением традиций, а тем, как добыть средства для обмена-покупки на товары белого человека, главным из которых был алкоголь.
Ситуацию с сохранением наследия предков еще больше усугубил поток индейских беженцев из числа родственных алгокиноговорящих племен юго-востока Новой Англии. Этот приток остатков сторонних племен был особенно силен после поражения индейцев Коннектикута и Массачусетса в Войне Короля Филиппа (1675-1676 гг.). Многие из них делали промежуточную остановку в селениях, номинально населенных могиканами, прежде чем отправиться куда либо еще, и часто оставались жить среди могикан.
Когда число беженцев превысило число хозяев, то колонисты для упрощение идентификации индейского населения долины Гудзона, дали им общее прозвище “Речных индейцев”. Имена могикан и “ривер индианс” стали взаимозаменяемыми, так что часто невозможно понять, кто из них кто. Например, Цинцендорф, руководитель американской миссии Моравской Церкви, в своих записках за 1743 год проводил четкое различие между могиканами Шекомеко на Гудзоне и “речными индейцами”.
Эти речные индейцы - народ, который за счет общения с христианами практически полностью испорчен пьянством, воровством, блудом и т.д. Однако они имеют то преимущество, что почти ничего не знают о христианской вере. Ибо христиане имеют с ними другие дела, и по этой причине забывают упоминать им о своей религии. Поэтому, когда кто-нибудь говорит с ними на эту тему, это настолько ново для них, что производит сильное впечатление и оставляет след в их сердцах.
Я обратил на это особое внимание во время 3-го Синода в Пенсильвании, где присутствовали три наших индейца, которые сейчас являются старейшинами и дьяконами общины в Шекомеко, и были крещены при посещении Синода. К нам в гости пришли несколько речных индейцев, им было любопытно узнать, из какого они народа. Сердца наших индейцев забились сильнее из-за визита этих людей и они проповедовали им с полудня до середины ночи. Ибо был среди наших индейцев один, который понимал язык делаваров.
Еще больше путаницы в идентификацию могикан вносит наличие у них двух деревень с одинаковым названием Шахтикок (Schaghticoke). Обе являлись местом компактного проживания могикан и индейских переселенцев из Новой Англии. Первая находилась в провинции Нью-Йорк недалеко от места слияния рек Гудзон и Хусик, и была в 1675 году определена, как убежище, где могут поселится индейские беженцы из Новой Англии и существовала до 1754 года, когда в преддверии большой войны между Англией и Францией ее покинули последние жители.
Вторая располагалась в Коннектикуте, почти на границе с Нью-Йорком, в месте слияния рек Хусатоник и Скаттикук (ныне Македониа Брук) и была определена правительством Коннектикута в 1736 году как резервация, где все вместе могли оседло поселиться бродячие индейцы из осколков различных коренных народов этой колонии. В сжатом виде эта резервация существует до сих пор. Названия обеих деревень происходят от восточно-алгонкинского слова «Пишгатикук», означающего «при встрече двух вод».
Из этих двух деревень наиболее примечателен нью-йоркский Шахтикок. В конце XVII века его население составляло почти 1000 человек, которые могли выставить 200 воинов. Но пьянство, болезни и общая неустроенность неуклонно сокращали численность деревни.
Одни переселились в долину Вайоминг на Северной Саскуэханне, где ирокезы учредили “резервацию” для покоренных племен, которые лишились своих земель из-за действий колонистов. Там могикане поселились в северной части Вайоминга и жили бок о бок с шауни, которые, в свою очередь, обратились к могиканам, как с своим “дедушкам”, чтобы те похлопотали перед ирокезами и делаварами о разрешении поселиться на развилках Делавэра и на Саскуэханне.
Другие получили разрешение поселиться вместе с ирокезами (каюга) в местечке Тиога, тоже на Северной Саскуэханне но выше по течению от Вайоминга. Таким образом, на западе образовались два места притяжения, куда могли податься могикане и речные индейцы, желавшие жить подальше от соблазнов белого человека.
Третьи эмигрировали в Канаду. Французы не упускали возможности привлечь на свою сторону любых “английских” индейцев, тем более что Шахтикок находился практически у границ Новой Франции. В результате множество могикан-махикандеров поселились как среди родственных алгонкиноговорящих абенаков из миссии Сен-Франсуа, так и среди ирокезов миссии Су-Сен-Луи, часто называемых коноваго. Причем переселенцев с Гудзона к ирокезам было столь много, что в 1770-е годы это дало повод говорить о том, что в коноваго течет лишь малая толика ирокезской крови, а все остальное от мунси (делаваров) и “моухиканов или речных индейцев”.
Кроме двух Шахтикоков и поселений на Саскуэханне, могикане сконцентрировались в деревне Шемеко на границе Нью-Йорка и Коннектикута, и в Стокбридже на реке Хусатоник в западном Массачусетсе. Шемеко была основана самими могиканами, а Стокбридж окончательно сформировался в 1737 году, как резервация для “молящихся индейцев”, подобная коннектиковскому Шахтикоку, но с религиозным уклоном. Стокбриджские индейцы считали себя одним племенем с речными индейцами на Гудзоне, это явствует из письма преподобного Джона Сержанта, который свидетельствует о том, как “гудзонские” пеняли “хусатониковским” за то, что с ними не посоветовались:
У индейцев есть традиция не приступать ни к какому важному делу, пока не будет получено согласие нескольких кланов, принадлежащих к их народу. Индейцы Хусатоника слишком далеко зашли в своих делах, не получив общего согласия собратьев, и были очень обеспокоены тем, что на ближайшем совете их осудят, тем более, что они слышали о том, что индейцы Гудзона выразили крайнее неодобрение, что они приняли у себя священника и школьного учителя, прежде чем они получили одобрение остальных членов своего племени…
…Были ли эти сообщения правдивыми, или же злокозненными слухами, пущенными в ход голландскими торговцами, чтобы отвратить индейцев от миссии на Хусатонике, я не могу сказать. Но как бы то ни было, индейцы были так обеспокоены этими слухами, что послали с просьбой, чтобы кто-нибудь из священников графства приехал к ним и присутствовал на их общем собрании.
Кроме того “стокбриджские” не теряли связи с могиканами, которые переселились в Вайоминг и считали их за “дедушек” в иерархии племени. По крайней мере, именно так их называл крещенный могиканин Джереми Аунауваунекббик, который вернулся из посольства в Вайоминг в мае 1739 года, и чью речь записал Сержант. Из той же речи выясняется, что несколько семей все еще жили в сердце родины могикан на Большом Острове на реке Гудзон чуть ниже Олбани.
“Молящиеся индейцы” Стокбриджа были не единственными, кто осознал преимущества религии белого человека, которая своими положительными качествами отвращала индейцев от выпивки. Летом 1740 года Генрих Раух, миссионер Моравской церкви, прибыл в Шекомеко, но поначалу встретил недружелюбный прием. Характеристика, которую дал в 1742 году могиканам Цинцендорф, в общем показывает, что из себя представляли все “речные индейцы”, жившие рядом с белыми поселениями.
Могикане, хотя по природе своей свирепы, злопамятны и склонны к чрезмерному употреблению спиртного, обладают нежным сердцем и отзывчивы на добрые дела. Когда наш бледнолицый брат Раух впервые появился среди них, они посчитали его глупцом и угрожали его жизни. Но после того, как его рассказы о страданиях Спасителя произвели сильное впечатление на самого отъявленного грешника из могикан (впечатление, которое не давало ему покоя ни днем, ни ночью, пока он не осознал всю драгоценность благодати), дело Господне продолжилось, и другие индейцы потянулись к свету веры.
Чуть позже, Цинцендорф в одном из писем, посвященных планам развития Моравской церкви в Америке, сообщал:
Это самый дикий народ среди всех индейцев. Они не только чрезмерно много пьют спиртные напитки, но и очень склонны к дракам и убийствам.
Однако, за два года работы Рауху и его товарищам удалось разительно преобразить могикан Шемеко:
Наши могикане в Шекомеко прилично одеты, чисты в своих манерах и хижинах, а ром они просили больше не приносить в их деревню.
Ходя дела шли успешно, и моравцам даже удалось организовать еще два миссионерских поста в соседних алгонкиноговорящих деревнях Вечкваднач (Wechquadnach) и Пакгагоч (Packgatgoch), по итогу миссия в Шекомеко была свернута в 1746 году из-за негативных настроений колонистов, которые подогревали местные торговцы, т.к. трезвых индейцев было сложнее обманывать при меновых сделках, а следовательно падал уровень доходов. Большинство могикан Шекомеко мигрировало к родственникам на Саскуэханну, а оттуда в долину Огайо, где они растворились среди родственных племен делаваров и шауни.
Какую-то “могиканскую” идентичность удалось сохранить только индейцам Стокбриджа. Они тоже были вынуждены продать свои земли после Американской революции, и через череду переездов и объединений с другими родственными племенами наконец получили свою собственную резервацию в Висконсине, США, где и проживают до сих пор в качестве признанного на федеральном уровне племени под названием “Нация Могикан сообщества Стокбридж-Мунси”.
Примечание
Весь этот текст был написан по большей части для себя, чтобы разложить у себя в голове по полочкам тот кавардак, что творился среди могикан в середине XVIII века, времени, о котором писал Д.Ф. Купер в "Зверолове", "Последнем из могикан" и "Приключениях на берегах Онтарио".
Присоединяйтесь к чтению увлекательных историй эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.