«Поляки, с русскими вы не ходите в схватку! Сожрём в Литве, а вы….» А дальше? А дальше Денис Давыдов, бравый офицер 1812, вполне себе прямым текстом говорит о том, что с пищеварением у России всё в порядке – продукт этого процесса вполне может оказаться на Камчатке.
За столь откровенную эпиграмму, чётко и определённо характеризующую отношения Москвы и Варшавы, Д.Давыдов подвергся нападкам своих коллег-марателей бумаги. Грубоват, конечно, был Денис Васильевич, но безупречно точен.
Ненависть к полякам передавалась из поколения в поколение на генетическом уровне. За что же русский люд так ополчился на пшеков? А ведь было за что! Нутро с гнильцой, подленький характерец – это не укрылось и от пристального взгляда Ф.М.Достоевского, который от души в своих произведениях отразил неприязнь к этой нации.
Он неоднократно подчёркивал польскую вороватость и стремление воспользоваться любым поводом, дабы заполучить свою выгоду. При этом удивлялся абсолютному отсутствию даже незначительных угрызений совести после обмана людей.
Откуда же растут ноги этой нелюбви? Истоки следует искать гораздо ранее XIX (и даже XVIII) века. А вот XVII придётся в самый раз!
Время, когда уже пришёл конец династии Рюриковичей, а расцвет династии Романовых ещё не наступил, - Смутное время для русского народа, но крайне благодатное для заморских аферистов, стремящихся прибрать к рукам русский престол.
Правильнее будет сказать – подобраться к русской казне и распоряжаться ею в своих интересах на вполне законных основаниях. Этим и воспользовался польский королевич Владислав IV.
В этот период Русь изнутри разрывали смуты и борьба за власть, а из вне ей грозили войска Лжедмитрия II, знаменитого Тушинского вора, и польская армия под командованием С.Жолкевского.
В 1610 году часть бояр отправилась в ставку польского гетмана просить 15-летнего королевича «прийти и володеть» ими. Фактически же в качестве регента при малолетнем государе все бразды правления в свои руки получил его отец, польский король Сигизмунд III.
Между боярами и королевичем был составлен договор, условия которого предусматривали следующие пункты: принятие Владиславом православия и полный отказ от всяческих попыток крестить Русь в католичество, отказ от поддержки Лжедмитрия, снятие осады Смоленска; назначение на высшие чины исключительно русских. Утвердить этот договор получилось только после свержения Шуйского и прихода к власти Семибоярщины.
Отдав Кремль заморскому правителю, бояре и московский народ почти сразу ощутили все «прелести» польского владычества. Московская казна была обнулена в кратчайшие сроки. Ляхи брали всё, на что невзначай мог упасть их взгляд - в том числе и жён, дочерей, сестёр знатных бояр, бесстыдно пользуя их и отправляя восвояси по домам.
Московиты хоть и возмущались, но делали это неагрессивно и достаточно сдержанно. Однако полякам такое отношение жителей Престольной пришлось не «ко двору». Им необходимо было спровоцировать негодование, обвинить бояр в подстрекательстве к бунту и свергнуть их с «вершины власти», поставив вместо них своих людей.
К чему, собственно, в итоге и пришли – бояре и местные жители вдоволь «нахлебавшись» польского беспредела, предприняли попытку поставить их на место, что, в свою очередь, привело к открытому противостоянию и беспорядкам.
Поляки дотла спалили Китай-город, разворовав богатейшие лавки московских купцов, перебив многих из них в стремлении заполучить их добро.
Не нужен был полякам российский трон, не нужен был свободолюбивый народ – не для того пришли они на российскую землю. Поживиться богатствами государства Московского, получить свою выгоду от правления страной и обманным путём переиначить условия договора в свою пользу – вот основные цели высокомерных поляков.
За что же любить поляков, если они превратили и без того Смутное время в поистине чёрный период для Москвы?!