К двенадцатому марта сорокового Финляндия объявила о своей капитуляции.
Всеобщее воодушевление и радость распускались вместе с первыми весенними цветами и зелеными листьями на ветвях.
Тая сидела на лекции по лингвистике, когда к ней подсела Соня и возбужденно зашептала ей на ухо:
- Тайка, тебя у главного входа ждет офицер! Марширует туда-сюда, но не заходит внутрь!
Профессор Белоусов говорил о санскрите, и о том, как произошли все языки мира. Студентов на гуманитарных факультетах осталось мало, из парней, так вообще один Сережа с отсрочкой от армии по состоянию здоровья. Зрение было слишком низким.
Зато в Ленинграде теперь никого нельзя было удивить офицером или солдатом, ухаживающим за молоденькими студентками. Тая вздохнула, сделав помарку в конспекте и с укоризной посмотрела на подругу.
- Соня, а с чего ты взяла, что он меня ждет?
- Он сам так сказал, когда Мирошникова заявила, что гулять одна не хочет, а вот за компанию была бы не прочь!
- Зойка уже готова на улице на офицеров бросаться? Как досадно... и в учебе не клеится, и в личной жизни тоже!
- Да оторвись ты от тетради! - Миниатюрная и смугленькая Соня рванула конспекты на себя. - Это же твой Громов!
Карандаш упал выпал из онемевших пальцев, и покатился вниз по ступенькам лекционной аудитории.
- Тихомирова, что с вами? - Профессор прервался и приспустил с носа очки, чтобы посмотреть на свою самую лучшую студентку.
Кровь отлила от лица, дышать стало тяжело и больно, потому что сердце непривычно закололо.
- Извините меня... Мне нужно идти...
- Лекция еще не закончена, но если очень нужно.
- Очень нужно. Вы даже не представляете себе, как нужно, профессор!
Тая встала, и на ватных ногах спустилась к доске, а там к выходу из лекционной. Она даже в гардероб не стала спускаться, побежала к парадному входу Филологического факультета. Уложенная на затылке шпильками косичка распустилась, и когда она выскочила на улицу, мартовский ветер подхватил ее каштановые кудри и вконец растрепал.
Офицер стоял к ней спиной, в сером бушлате и кепке. Перчатки снял и нервно сжимал их в руках.
Тая спустилась по ступенькам и громко крикнула, чтобы он точно услышал сквозь ветер:
- Саша!
И он обернулся, и пугая и заставляя Таю захлебываться в собственных нежных чувствах одновременно.
- Или мне теперь тебя называть “старший лейтенант Громов”?
Девушка, дрожащим пальцем указала на нашивки на его воротнике и сильно задрожала, потому что ее шерстяное платьице раздулось, как колокол или парус.
- Привет! - Он сделал большой шаг вперед и взялся за Таины плечи.
Обняться бы, да вот только глаз вокруг было слишком много. Так они и замерли. Рассматривая друг друга и пытаясь понять, все ли осталось по прежнему, или нечто, все же, изменилось?
- Замерзший зяблик... Чего на улицу голая выскочила?
- Не голая я. Я в платье. Лекция ведь шла, когда мне Соня сказала, что меня ждут!
- В платье она. - Громов, ворчливо снял с себя шинель и закутал в нее дрожащую Таю. - Так спешила меня увидеть?
- Скажешь тоже! Может я думала, что это Костя?
- Ты знала, что это я. Обманываешь, а еще будущая учительница! Разве так можно? Он поправил ее волосы, убирая их под воротник, и тут то Тая и сумела рассмотреть большой шрам, идущий от правой брови Громова и до скулы.
- Ты ранен?
- Поцарапан. Пойдем внутрь, Тай? Отпросим тебя, заберем пальто и гулять в парк? Как тебе идейка?
Он не дал ей коснуться своего шрама, увернулся и, ухватившись за руку девушки, поволок ее обратно в университетский корпус, не переставая говорить.
- Коля твой уже дома, бабушке и Галине Михаллне привез по платку, а у тебя, сказал что есть уже, и тебе хватит, поэтому взял заколки девчачьи с перламутровыми цветками. Он, конечно, до моих высот не дослужился, но хвастать подвигами будет каждый вечер еще года два!
Гардеробщица семидесяти лет, состроила Громову глазки, отдала вещи Таи и шепнула ей вслед:
- Держись за него! Такой лейтенант и полковником станет!
- Послушаешься старую, умудренную жизнью, женщину?
Если по началу Тайка не знала как себя вести, то теперь, когда шла рядом с Сашей
по набережной Невы и смеялась, жизнь вернулась в прежнее довоенное русло.
- Что? Держаться за тебя?
- Да! - И Громов шутливо уперся в бок девушки согнутым локтем, да так и завис, пока она не взялась покрепче.
- И что же мы будем делать, старший лейтенант?
- Сразу, пойдем распишемся, или начнем с парка и мороженного?
Шутил ли Сашка, или был абсолютно серьезен, Тая не поняла. Согласилась на мороженное для начала.
В небе кружили белые и упитанные чайки, дорогу пересекла машина почтовой службы и с ее борта спрыгнул мальчишка с пачкой свежих газет, моментально начиная торговать.
“Финская граница отошла от Ленинградской области!” - пестрили заголовки. И души молодежи переполняла гордость за свою страну, только только набирающую силы и мощи.
- Когда мы были на Маннергейме...
- Саша, не надо! Пожалуйста! Расскажешь папе за чаем, когда придешь в гости! А я о войне не хочу... Не сейчас! Я так волновалась за вас! Всех троих! И за Костю тоже, даже зная, как скверно он поступил.
- Ах да... О Косте... - Громов сжал челюсти и нахмурился, но руки Таи не отпустил, следил, чтобы та не упала. Неуклюжая ведь была в детстве, всегда коленки свои сбивала. - Костя в госпитале в области.
- Сильно ранен? - На глаза Таи навернулись слезы, но она сдержалась. - Вы слишком молодые для войн! Для битв и всего прочего! Неужели не было никого постарше? Опытных, воевавших в Испании, мужчин?
- Мы уже не дети, Тая. Мы офицеры.
Они остановились под большой и старой липой, лишь слегка одетой в нежную зелень.
- Знаешь, все эти долгие месяцы я думала, как бы хорошо было, если бы вы трое были простыми студентами. Или деревенскими дурачками, которых никуда не берут! Но вы бы были целыми и невредимыми...
Тая вздохнула, и все-таки потянулась, чтобы ласково и нежно коснуться свежего Сашкиного шрама.
- А деревенского дурачка ты бы смогла полюбить? - Серьезно спросил Громов, замирая и наслаждаясь легкими прикосновениями девичьих пальцев к своему лицу.
- А почему же нет? Смогла бы!
- Мне так не кажется. - Саша перехватил ее ладошку и порывисто прижался к внутренней ее стороне холодными губами. - Что бы быть с тобой, Тай, нужно быть кем-то.
