Знай Иваныч, через что ему, умерев, придется пройти, точнее, через что его пронесут, он бы жил вечно.
Покой все не приходил. Закат наполнил комнату тревожным ярко-оранжевым светом, и солнце, подобное огромному марсианскому кораблю, готовилось сесть за горизонт.
Иваныч и живым не любил такие закаты: в детстве из-за того, что в этом безумно-оранжевом свете видна была вся пыль, покрывающая убогую мебель в родительском доме, а повзрослев – потому что они всегда наполняли душу какой-то непонятной тревогой и тоской. Чужих людей в доме только прибавилось. Откуда они шли и кто их звал? Этого он точно не знал. У него и при жизни-то не было друзей, и вообще людей он недолюбливал, а в дружбу не верил.
Свечки перед завистливыми глазами святого регулярно меняла какая-то тётка, торчавшая возле правой ноги Иваныча весь день и, честно говоря, изрядно ему надоевшая своим присутствием. Тётка мешала ему думать, а мысли толклись в голове, как бабки в коридоре собеса в бесконечной очереди. Мысли толкали друг друга, пихались, дышали друг на друга старческим несвежим дыханием, которое никуда не уходило, несмотря на то, что и зубов-то своих в их ртах не осталось, недовольно цыкали, норовили начать бить друг друга коленкоровыми папками, скреплёнными замусоленными ленточками, переругивались - в мёртвой голове Иваныча, освободившейся от земных забот (теперь Петровна сама наточит ножи от мясорубки, как-то закрепит отвалившуюся ножку дивана, и запасать картошку на зиму тоже придётся ей), им было тесно и неуютно.
Убрали простыню, которая хоть как-то закрывала его от любопытных глаз, и под предостерегающие вскрикивания Петровны («Только не ударьте!», «Тихонько - угол ведь, угол…») Иваныча понесли мыть.
Живые, да что ж вы делаете с нами???
Ну кто-нибудь – вот ты, МузыкаИванАнтонович1946-1990Опустелабезтебяземля…, или ты, ИвановаАннаИвановна1920-1960Трагическипогибла (а ничего, симпатичная), скажите мне, ну зачем им нас мыть? Ну что нам там осталось-то? Повонять несколько часов, и всё – земля укроет нас, навалится своими тоннами на нас, укроет от глаз живых то, что будет происходить с нами. (Они ведь и не задумываются, что в каких-нибудь километрах двадцати-пятидесяти от них, всего-то в двух метрах внизу под землёй родной человек продолжает гнить, разлагаться, превращаться в труху, пока они продолжают жить, стараясь выпростать его из памяти. Им кажется, что, раз они унесли нас подальше, да зарыли по всем правилам, да веночков сверху наложили сервелатным веером, так и нет теперь ничего, и всё кончилось. Посмотрели бы вы, во что мы превращаемся тут день за днём). Так унесите уже меня с глаз долой, подальше от этих чужих людей! Они чужие, мне тошно от них, я не хочу, чтобы они видели, что творится с тем, что от меня осталось. Чёртовы соседи, выключите вы, наконец, свою идиотскую музыку, лягте спать, сделайте ночь, дайте тишины, завтра всем рано на работу…
Чертова простыня прилипла к засохшей сукровице, выступившей у уголков губ, когда Петровна сжимала старческими ссохшимися руками голову мужа, и этот присохший кусочек ткани отодрался от губ с мерзким хрюкающим треском. Все увидели Иваныча протертые штаны с пузырями на коленях (есть ли что уютнее на свете?), дырку на носке на правой пятке и недоуменно-вопрошающее выражение на разбухающем небритом лице. Тесная квартира явно не была предназначена для свободного таскания покойников в ванную и обратно, так что, если бы не заботливые причитания Петровны, неизвестно, сколько раз Иваныча приложили бы к косякам мертвой головой.
Его уложили на пол (холодный, между прочим!), так, что голова оказалась почти под ванной, а ноги торчали в коридор старой «хрущевки» через открытую облупленную пожелтевшую когда-то белую дверь, и Иваныч пришёл в ужас, поняв, что какая-нибудь чужая тетка сейчас станет его раздевать и лапать его холодное тело. Как он и предполагал, красотку ему подобрали не первой свежести. Бабка сноровистыми руками стянула с него небесно-голубые с намеками на белые облака штаны, разрезала майку (Иванычу почему-то стало жалко вещи, хотя он прекрасно понимал, что ему майка теперь точно ни к чему, и даже хозяйственной Петровне она вряд ли пригодится, разве что полы мыть), трусы сняла с такой проворностью, что при других обстоятельствах Иваныч бы только присвистнул от удивления, и губкой, смоченной холодной водой и пропитанной каким-то мерзко-клубничным мылом, стала обтирать его тело, и показалось Иванычу, что вместо отвращения некое подобие любопытства и возбуждения то и дело выпрыгивало из глубины ее выцветших старческих глаз, несмотря на все её старания изобразить смиренную мученицу, идущую на такие вот жертвы ради омытия земных грехов.
Продолжение следует...
Читайте все опубликованные части книги.
Иваныч. Часть 12.
Иваныч. Часть 13.
Иваныч. Часть 14.
Иваныч. Часть 15.
Иваныч. Часть 1.
Иваныч. Часть 2.
Иваныч. Часть 3.
Иваныч. Часть 4.
Иваныч. Часть 5.
Иваныч. Часть 6.
Иваныч. Часть 7.
Иваныч. Часть 8.
Иваныч. Часть 9.
Иваныч. Часть 10.
Уважаемые читатели! Рад буду вашей поддержке, вашим комментариям и вашим советам! Поддержите, пожалуйста, мой канал! Если материал понравился - ставьте лайк! Заранее всем благодарен!