У меня на приёме очередная несчастная женщина. Серая кожа, мешки под глазами, готовность расплакаться по любому поводу. Тревога так и сквозит в каждом жесте и слове. А от эманаций печали и безнадёги даже, как-будто бы, стало темнее в зале. Конечно, у неё есть проблемы со здоровьем, как физическим, так и душевным. Конечно, ей нужна помощь...
⠀
Но она здесь не для себя. Она привела своё дитя, свою кровиночку. У ребёнка есть ряд моментов, нуждающихся в коррекции. Я это прекрасно вижу. Так же как вижу, что это отражённые состояния. Состояния мамы, которые маленький человек взвалил на свою хрупкую систему. В затаённой надежде, что любимой маме станет хоть чуточку легче. И её вечно печальные глаза, наконец, будут улыбаться.
⠀
Я пытаюсь донести до женщины, что именно она, в первую очередь, нуждается в заботе и отдыхе. Что нужно научиться уделять себе внимание, любить себя. Она как река, вдоль которой стоят поселения. Живая вода, что питает своей силой людей, избравших её берега своим домом. Тот, кто не любит себя, в принципе не способен нормально любить. Переживать, тревожиться, душить опекой и изводить жертвенным самоистязанием - несомненно. Но любить чистой светлой любовью - нет. Когда иссыхает или заболачивается река - истаивают многолюдные громкоголосые поселения. Кто-то усыхает вместе с рекой, не в силах покинуть родной край. А кто-то из последних сил снимается с насиженного, когда-то такого живого и милого сердцу места, в поисках новой жизни. И уходит, упрямо опустив голову и пряча злые слёзы. Ведь мёртвая мама никому не нужна...
⠀
И, кажется, я достучался. Женщина распрямляет спину, хоть задубевшие за годы мышцы и сопротивляются проснувшейся решимости. Подбородок упрямо взлетает вверх. Скорбные складки по уголкам губ сменяются несмелой, такой непривычной и еле заметной, но Улыбкой. И ребёнок, будто почувствовав что-то, жмётся к её ноге. Затаив дыхание, заглядывает маме в глаза, пытаясь разглядеть там своё будущее. Которое, теперь я верю, будет правильным. Ведь рядом будет живая мама.