Вдруг его телефон издал звук. Пришло сообщение.
Ладомирский просмотрел его, потом убрал в карман и довольным тоном произнёс:
– Мне только что сообщили последние данные вашего сегодняшнего обследования. Я рад, что с моим ребёнком всё хорошо. Но впредь прошу согласовывать со мной любые ваши походы, поездки и обследования, а лучше бы вы подписали...
НАЧАЛО РОМАНА / ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
– Я сама знаю, что лучше для меня и МОЕГО ребёнка, Руслан Германович, – с нажимом произнесла я, чувствуя, что начинаю терять терпение. – И если ваши люди такие Шерлоки, то вы должны знать, что мне нельзя волноваться, нельзя нервничать и нельзя переживать. А в данную секунду вы вызываете во мне только эти эмоции и чувства.
– Прошу прощения. Немого забылся. Не волнуйтесь, Тамара. И да, мои люди очень ответственно и дотошно относятся к своей работе, – согласился он. – Я узнал о вас много всего, в том числе и то, что вы, Тамара, очень ответственный, обязательный и порядочный человек. Именно поэтому я прекратил своё давление на вас. И я очень рад, что мой ребёнок родится с некоторыми вашими личностными данными. Вы отличаетесь от многих женщин по ряду причин... Но мне это как раз и нравится. Вчера, получив вашу посылку и письмо, я вас даже стал уважать. Немного. Поэтому я принял решение.
Его речь прервал официант, принёсший наш заказ.
Я сделала большой глоток воды, стараясь унять волнение. Чувствовала, что от Ладомирского ничего хорошего ждать не стоит, и пыталась к этому подготовить себя морально. Мне нужно лишь держать лицо, не психовать, не нервничать. Он всего лишь мужчина. Со своими страстями и огромными тараканами в голове.
Официант удалился, но Ладомирский не спешил продолжить разговор, а принялся за свой салат.
Я немного поковыряла своё блюдо, которое наверняка было восхитительным на вкус, но его я сейчас не ощущала.
– Я принял решение, Тамара, – заговорил Ладомирский снова, когда расправился с салатом и попробовал свой кровавый стейк. – Вы мне нравитесь как личность, поэтому после рождения ребёнка мы составим соглашение, по которому вам будет дозволено иногда с ним или с ней видеться, но без объявления вас как матери. Заметьте, дорогая Тамара, ранее я даже посметь не мог думать о таком. Это вы повлияли своими поступками на моё решение, и я позволил себе быть с вами щедрым. Согласитесь, это и есть та самая золотая середина, которая удовлетворит и меня, и вас...
Видит Бог я сдерживалась из последних сил!
Схватила свой бокал и выплеснула из него воду в лицо Ладомирскому. Жаль, в бокале была не щёлочь и не кислота, а обычная вода!
– Это. Мой. Ребёнок, – произнесла по слогам со всей силой и яростью, которые только смогла в себе найти. – Я не собираюсь отказываться от своего малыша. Никогда. Запомните это, Руслан Германович. Максимум я готова согласиться на совместную опеку. И я никак не могу взять в толк, почему вы не хотите согласиться на это? Именно совместная опека и является золотой серединой, а не ваша «щедрая» подачка!
Кажется, Ладомирский был поражен моей выходкой и тирадой.
– Сядь! – рявкнул он.
Вся его маска благородства, которую он так старательно держал, начиная с сегодняшней нашей встречи в клинике, мгновенно испарилась.
Я хотела не послушать его, а взять и уйти, но решила, что всегда успею, тем более его глаза в данный момент метали гром и молнии, губы были плотно сжаты, желваки ходили ходуном, делая черты лица более хищными.
Вода каплями стекала по лицу Ладомирского. Он вытер лицо салфеткой, но одна-единственная капелька осталась и повисла на кончике его носа, как самая настоящая сопля. И весь такой грозный Ладомирский с этой соплёй уже не казался мне таким страшным и свирепым.
Я еле сдержала рвущийся истеричный смех.
– Твоё счастье, что кроме нас и персонала в этом ресторане больше нет никого. Я прощаю тебе эту выходку. Но если в следующий раз выкинешь нечто подобное, то сильно пожалеешь. Даю слово, Тамара, – в словах сквозила прямая угроза.
Ладомирский снова перешёл на «ты», пытаясь меня как-то задеть. Но странно, мне почему-то не было страшно.
Не знаю, что на меня нашло, но вдруг стало жарко, я расстегнула намерено медленно две первые пуговицы своей блузки.
Взгляд, который заткнувшийся Ладомирский бросил на меня, задержался как раз на уровне оголившейся кожи.
Я одарила его сияющей арктическим льдом улыбкой и произнесла таким же тоном:
– Я наелась, а ещё устала. Вы утомили меня своими разговорами. Отвезёте меня или мне вызвать такси?
Чёрт! А ещё придётся завтра ехать к клинике, чтобы забрать свою машину. Ладомирский создаёт лишь одни проблемы.
Демонстративно поднялась, стараясь не искрошить свои зубы от той ярости, которую испытывала. Взяла футляр и небрежно закинула его в сумочку. Это не осталось незамеченным Ладомирским.
Он схватил меня за руку, тесно прижал к себе, точно так же, как в тот день в его чёртовом кабинете, и ласковым, но при этом зловещим тоном прошептал:
– Тамара, советую тебе хорошенько подумать, прежде чем играть со мной в такие игры. Запомни, я никогда не проигрываю.
Я промолчала, губы Ладомирского изогнула довольная усмешка.
– Идём. Отвезу тебя домой.
* * *
Когда мы вышли из ресторана на улицу, неожиданно из тени деревьев ко мне метнулся какой-то мужчина. В его руках что-то блеснуло. Я не успела ничего понять, лишь на мгновение замерла от неожиданности. Но в тот же миг Ладомирский дёрнул меня за руку и спрятал за своей спиной.
Из автомобилей, припаркованных рядом с автомобилем Ладомирского, выскочили мужчины в чёрных костюмах. Вот теперь мне стало страшно.
Они быстро разобрались с непонятным мужчиной, уложили его на асфальт вниз лицом и заломили ему руки. Судя по молящим крикам, они с ним не особо церемонились.
– Ты в порядке? – спросил меня Ладомирский, приобняв за плечи, когда мужчину погрузили в один из автомобилей.
– Если честно, я даже ничего не поняла, – ответила ошарашено. – На тебя хотели напасть? Это было покушение?
От неожиданной ситуации я невольно перешла с ним на «ты».
– Можно сказать, это было нападение. На нас напал фотограф, который желал сделать наши снимки, а потом их продать, – процедил он со злобой.
Фотограф?
– И что ты с ним сделаешь? – спросила с опаской.
Ладомирский хищно оскалился.
– Мои люди поговорят с ним по душам и отпустят. Не бойся, он будет цел и невредим.
Я вздрогнула от его тона.
Думаю, после этого разговора несчастный больше не возьмёт в руки фотоаппарат.
Ладомирский в очередной раз показал своё истинное лицо. Лицо беспощадного зверя.
Козёл, кстати, тоже зверь.
-КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА-