Эту историю мне рассказала моя подруга. Замечательный человек, добрая и любящая мама. Она, как смогла, выбралась из детских обид и страхов, которые часто и взрослым людям не дают покоя. Но все же помнит свое детство за закрытой дверью...
Мое было таким. Родители почему-то думали, что если меня отправить в спальню и закрыть дверь, то я не пойму, что они ругаются. Да, говорили они тихо, слов было не разобрать, но каждый раз, когда меня выпускали из «заточения», дома воцарялась гнетущая тишина. Это могло продолжаться и день, и два, и неделю. Папа и мама не разговаривали между собой, не разговаривали со мной. Лишь по необходимости отвечали на мои вопросы или давали указания. Как тут не понять, что дома разлад?
Потом у меня появился младший брат. Какое-то из временных перемирий родителей затянулось дольше обычного и привело к пополнению семейства. Я надеялась, что папа и мама перестанут ругаться и закрывать меня, но теперь нас отправляли в спальню вместе с братом. Родители перекладывали его в коляску, завозили ее в комнату, ставили подальше от дверей, а мне говорили: «Следи, чтобы спал. Если что, качай». Если ЧТО? Они забудут про нас? Уйдут? Начнут вдруг кричать, а не ругаться шепотом?.. Я ждала любого из вариантов, но ничего не менялось в этих молчаливых скандалах.
Годам к тринадцати я знала в спальне каждый уголок. Меня уже тошнило от цвета обоев, от штор, которые какое-то время служили мне убежищем. На них были огромные пальмы с попугаями. Я пряталась за широкими полотнищами, садилась на пол и смотрела на комнату сквозь листья пальм и перья попугаев. Детская фантазия уносила меня в такие минуты на необитаемый остров. Мне на нем было очень хорошо, потому что там никто не ругался.
Со временем шторы перестали спасать. А потом я переживала за брата. Этот маленький комочек всегда нервно ерзал в коляске, когда мы оказывались с ним взаперти, словно чувствовал, что дома неладно.
Отец ушел от нас через год. Мама пару месяцев была в прострации, а потом вдруг ожила, затеяла ремонт. Переклеила ненавистные мне обои, поменяла шторы.
Смена обстановки в спальне после происходила еще не раз, но для меня это значения уже не имело. Даже сейчас, когда я бываю в родительской квартире, избегаю заходить в эту комнату, хоть там и стало намного уютнее. Хорошо, что брат был слишком мал и не запомнил, белую деревянную дверь, которая порой казалась частью глухой стены.
Мама чувствует мое отношение к «месту вечного заточения», старается встречать меня на кухне или в зале. А недавно вдруг напомнила, как я фломастерами на белой двери нарисовала окошко, а в нем двух человечков, которые держатся за руки, видимо, их с папой. Я совсем не помню этот эпизод, наверное, память стерла его вместе с переживаниями из-за ссор родителей. Но сейчас, после рассказа мамы, понимаю, что хотела показать им с отцом, как хочу, чтобы они были рядом и не ругались.
У меня в семье тоже не все было гладко. Мы с мужем и отношения выясняли не раз, и молчали потом, и, конечно, старались ругаться не на глазах у детей. Но все же придумывали как поскандалить, так сказать, без маленьких свидетелей. То договаривались, что покричим, когда муж везет меня на работу, то откладывали разговор, пока дети не уснут. И знаете, частенько к тому времени и пыл спадал, и причина ссоры казалась нелепой.
Спасибо мужу, что он услышал меня, когда я рассказала ему про свое «закрытое» детство. Это спасло и нас, и наших детей от его повторения.
На родителей не обижаюсь, они жили как могли и хотели как лучше. Но дочерям своим я историю эту рассказала, чтобы не наступали на те же грабли. Не хочу, чтобы мои внуки, сидя за шторами, мечтали о необитаемых островах.