Тем временем по лестнице королевского замка поднимались две дамы в пышных одеяниях. Их расшитые золотом юбки были такими широкими, что дамы едва могли разминуться на этой лестнице. Тяжелые рукава ниспадали до пола. Но больше всего затрудняли шаг высокие каблуки. Кроме того на каждой из дам было понавешено по полпуда драгоценностей. На шеях обеих красовалось по нескольку ожерелий из рубинов, изумрудов, сапфиров, по нескольку длинных ниток жемчуга и тяжелых золотых цепей. Уши были оттянуты массивными серьгами с тяжелыми алмазными подвесками. На каждом пальце каждой руки у обеих дам сиял тот или иной драгоценный камень. Все это ужаснейшим образом сочеталось одно с другим и имело единственную цель – выставить напоказ богатство обладательниц этих драгоценностей.
Младшая дама поминутно поправляла то одну, то другую деталь своего роскошного туалета и взволнованно озиралась на старшую.
– Мамаша, ну, все-таки, похожа я на принцессу?
– Во-первых, Регина, не называй меня мамашей, – строго отвечала старшая дама. – Говори: «маменька». Во-вторых, не затыкай подол платья за пояс. Ты не деревенская девчонка и идешь не на речку стирать белье.
– Ну, мамаша… то есть, маменька, я уже пятый раз наступаю на собственный подол. Не привыкла я к этим длинным юбкам. А в седле с ними – вообще морока.
– Ничего, Регина, – успокаивала мать, – станешь королевой – носи, что хочешь. Хоть вообще из мужских штанов не вылезай. А пока потерпи.
– А на этих проклятых каблуках я точно себе ноги переломаю, – продолжала дочь.
– Это оттого, что ты несешься по лестнице, как скаковая лошадь, а надо шествовать. Ни на минуту не забывай, что ты сейчас принцесса. Скоро на твоей голове будет красоваться королевская корона. Вот и иди так, будто уже несешь ее.
– Ну, это еще вилами по воде писано, – вздохнула Регина.
– Ты, главное, верь в свои силы, – подбадривала ее мать. – Кому царствовать, как не тебе? Старуха Вероника устала от этой канители. Она давно мечтает отойти от дел и отдавать все время тому, что называет светской жизнью. То есть встречам со своими подружками, такими же кривляками, как сама, сплетням и любимой собачке. Но прежде ей необходимо женить и короновать непутевого сынка. А мальчишка, хоть и вырос, но полнейшее дитя, думает об одних развлечениях. Будешь вертеть им, как хочешь, и править королевством сама.
– Кстати, маменька, – вспомнила вдруг Регина, – я всё забываю, что про наше королевство врать, если спросят.
– Говори, что находится оно далеко за морем, ни с одним из известных государств не граничит.
– Ну, а если о названии спросят? Нам бы следовало что-то одно врать, чтоб не запутаться.
– Запомни, наше государство называется – королевство Заморское. Я здесь уже представилась заморской королевой. Других названий не выдумывай. А главное, маши перед носом будущей свекрови драгоценностями. Они так ослепляют королеву, что она смотрит сквозь пальцы на твои дурные манеры. А в Лунляндии перспектив много.
– Да, я видела здешние поля и пастбища. Тут всегда хороший урожай зерновых и овощей, большие удои молока. Можно еще наладить производство сыра, начать торговлю с соседними королевствами.
– Хорошо. Но не это главное, – возразила мнимая королева Клавдия.
– Ну, да, – кивнула Регина. – До меня тоже дошли эти слухи. По большому секрету один леший рассказал, что слышал от своих соседей – горных троллей. В Лунляндии добывают золото и алмазы. Только, чтобы дело пошло, надо с местными гномами подружиться. Говорят, они в своем Гномьем королевстве каких только сокровищ не хранят! Иной раз и людям дорогу к ним указывают.
– Я слыхала, – добавила Клавдия шепотом, – где-то под землей хранится даже перо жар-птицы. Оно – волшебное. До чего дотронется – всё в золото превращается.
– Вот бы хоть на денек такое заполучить! – воскликнула Регина. – Уж я бы развернулась!
– Подружись сперва с гномами, – продолжала Клавдия. – Их королевство аккурат под Лунляндией расположено. Гномы, кроме всего прочего, считаются лучшими в мире ювелирами.
– Значит, у меня будет еще больше украшений! – воскликнула мнимая принцесса. – Все королевы лопнут от зависти!
– Не хвались раньше времени. Говорят, у гномов скверный характер.
– Да, знавала я гномов, – махнула рукой бывшая разбойница. – Был приятель-гном в Эротполе. Мы с ним хорошо ладили, ни разу не поссорились. А прежде и в нашей банде был один гном. Славный малый, хорошо боевым топориком орудовал.
– Ты про банду тут потише, – одернула ее мать. – Забыла, где находишься?
– Кстати, гномы – и оружейники неплохие, – продолжала Регина. – Их оружие многие ценят даже выше эльфийского. Если наладим производство мечей, клинков, копий, ну, и, конечно, доспехов, сможем поставлять их в воюющие королевства. А таковых, на наше счастье, не мало.
– Только принцу не признавайся, что разбираешься в оружии, – предупредила мать. – Не забывай, что ты сейчас принцесса – существо нежное, утонченное. Принц Альберт только таких девушек ценит. Принцесса должна интересоваться балами, нарядами и любовной поэзией.
Мнимая принцесса тяжело вздохнула.
– Говорят, принц сам пишет стихи и очень этим гордится, – продолжала наставления мать. – Постарайся выслушать его со вниманием и похвалить.
– Мне этот принц приглянулся смазливой мордашкой да тем, что скоро королем станет. А я, стало быть, – королевой. Что он там сочиняет, меня не колышет, – усмехнулась бывшая разбойница. – Да, и вообще, ненавижу я всех этих рифмоплетов! Терпеть не могу их ахи да охи! Помню, как-то попался нам в лесу один менестрель. Золота у него не было, а стихов – целая куча. Так он надеялся, что мы его за одни стихи без выкупа отпустим. Ребята заставили пленника их читать, а после сами не знали, куда от его виршей деться. Как затянул поэму на целый час! Да всё слезы, да грезы! Помню, я слушала-слушала, наконец, не выдержала, да как двину менестрелю – тот на десять шагов отлетел. Сказала, чтоб убирался из нашего леса, пока цел. Наш гном, правда, предлагал его на елке повесить. А атаман требовал, чтоб непременно на дубу. Потому и отпустили рифмоплета – между собой передрались, не до пленника было.
– Смотри принцу так не двинь, – сказала Клавдия. – И рифмоплетом его не зови, пока королевой не станешь.
– Да, нет, – возразила дочь, – этот молоденький принц Альберт – такой красавчик, что его единственного из всех поэтов буду слушать с удовольствием. Ведь глаз оторвать нельзя, какой хорошенький! Похож на куклу, что мне однажды привез с ярмарки Плутька.
– Ну, опять ты о своем разбойнике! – рассердилась Клавдия. – Пора бы уж его выбросить из головы.
– А выбросил ли Альберт из головы свою Валенсиэль? – спросила вдруг Регина. – Вдруг он все-таки женится на ней? Она-то, в отличие от меня, настоящая принцесса и его любит. Да и он ее – тоже.
– Кто ж ему позволит по своей воле жениться?! – усмехнулась Клавдия. – К нашему счастью, принц здесь ничего не решает. А эту глупую гусыню королеву я беру на себя. Она падка на побрекушки. При виде золота разум теряет. Так что считай, королевская корона – у тебя в кармане. Мы ее тебе купили. Худшее, что тебе грозит, это – наличие у мужа любовницы и бастарда. Но этого уж ни одной королевской жене не избежать.
– А радости-то в этом мало, – заметила мнимая принцесса.
– Зато, – продолжала убеждать ее мать, – все твои дети будут законными принцами и принцессами. Ты понимаешь меня, все. От кого бы ты их не родила, хоть от лешего.
Регина рассмеялась во все горло.
– Такого мне еще не приходило в голову!
Регина еще никому не признавалась, что уже два месяца беременна. Но отнюдь не от принца Альберта. А от студенческого приятеля гнома Фронезиса. Но она не желала вспоминать о влюбленном гноме. Он ведь не был принцем.
– Да не гогочи же ты, как кобыла! – снова одернула ее мать. – Смех принцессы должен напоминать звон хрустального колокольчика.
– Ладно, посмеялись, и будет, – остановила сама себя Регина. – Не хочу я подруге такую подлость устраивать. Даже разбойники не грабят друзей.
– Но ты, дочка, сейчас не в разбойничьем вертепе, а в королевском замке. Здесь никто не придерживается вообще никаких принципов. Единственное, что требуется в замке, это – хорошие манеры. Здешние люди не стыдятся предавать друзей и проливать кровь родных братьев. Они краснеют лишь, проливая соус на скатерть.
– Но я же не одна из них, – продолжала возражать Регина. – Предать подругу – для меня перебор.
– То, что с одной стороны видится злом, может с другой обернуться благом, – не отступала мать. – Ну, подумай, какая из этой романтичной дуры королева?! Если принц Альберт казну промотал, то эта Валенсиэль вообще весь двор по миру пустит! Пусть лучше занимается своими эльфийскими делами: полетами под облаками на прозрачных крыльях да вздохами при луне. А королева должна твердо стоять обеими ногами на земле. Так что от твоего воцарения – всем только польза.
Дочь начала колебаться.
– Кстати, мы подходим к тронной зале, – сказала мать и тотчас же снова одернула свою дочь, взявшуюся было за дверную ручку. – Да куда ты прешь?! Опять забыла, что принцесса?! Войдешь не раньше, чем слуги отворят перед тобою двери.
Продолжение следует...