Владимиро-Суздальская Русь
В 1155 г., уже после того, как Юрий Долгорукий захватил Киевский стол, его сын, 43-летний Андрей, осмелился пойти против воли отца и не остался при нем в Киеве, а самовольно уехал на родину, в Суздаль, вместе со своей дружиной и домочадцами. Он хотел укрепиться в Залесье, а после смерти отца Юрия в Киеве Андрея Юрьевича во Владимире избрали князем. Он был политиком нового склада. Как и его собратья-князья, он хотел завладеть Киевом, но при этом не рвался на Киевский стол, желая править Русью из своей новой столицы – Владимира. Это стало главной целью его походов на Новгород и Киев, переходивший из рук одних в руки других князей. В 1169 г. князь Андрей, как свирепый завоеватель, подверг Киев безжалостному разгрому.
Когда Андрей бежал от отца из Киева во Владимир, он прихватил с собой из женского монастыря чудотворную икону Богоматери конца XI – начала XII в., написанную византийским иконописцем. Согласно легенде, ее писал евангелист Лука. Кража Андрею удалась, но уже по дороге на Суздаль начались чудеса: Богоматерь явилась князю во сне и повелела везти образ во Владимир. Тот послушался, а на месте, где увидел чудесный сон, потом построил церковь и основал село Боголюбово.
Здесь, в специально построенном каменном замке, примыкавшем к церкви, он часто жил и благодаря этому получил свое прозвище Боголюбский. Икона же Богоматери Владимирской (ее называют также "Богоматерь Умиление" – Дева Мария ласково прижимается щекой к младенцу Христу) стала одной из величайших святынь России.
Князь Андрей Юрьевич сразу же принялся украшать свою новую столицу Владимир дивными храмами. Их строили из белого известняка. Удивительные свойства этого камня (мягкий вначале, он со временем становился очень прочным) позволяли покрыть стены здания сплошными резными узорами. Андрей страстно хотел создать город, превосходящий Киев по красоте и богатству. Для этого он приглашал иностранных мастеров, жертвовал на сооружение храмов десятую долю своих доходов. Во Владимире (как в Киеве) появились свои Золотые ворота, своя Десятинная церковь, а главный храм, Успенский собор, был даже выше храма Софии Киевской. Итальянские мастера построили его всего за 3 года. В память о рано умершем сыне Андрей повелел возвести церковь Покрова на Нерли.
Этот храм, и поныне стоящий среди полей под бездонным небом, вызывает восхищение и радость у каждого, кто идет к нему издали по тропинке. Именно такого впечатления и добивался неизвестный нам мастер, поставивший в 1165 г. по воле князя Андрея эту стройную, изящную белокаменную церковь на насыпном холме над тихой речкой Нерль, впадающей неподалеку от этого места в Клязьму. Сам холм покрыли белым камнем, и широкие ступени шли от самой воды к вратам храма. Пустынное это место для церкви выбрали не случайно. В разлив – время интенсивного судоходства – церковь оказывалась на острове, служила заметным ориентиром тем, кто плыл, пересекая границу Суздальской земли. Возможно, здесь гости и послы из дальних стран сходили с кораблей, поднимались вверх по белокаменной лестнице, молились в храме, отдыхали на его галерее и потом плыли дальше – туда, где сиял белизной княжеский дворец в Боголюбове, построенный в 1158-1165 гг. А еще дальше, на высоком берегу Клязьмы, как богатырские шеломы, сверкали на солнце золотые купола владимирских соборов.
Князь Андрей Боголюбский
Отважный воин, много раз побеждавший в поединках врагов, князь Андрей славился умом, имел властный и независимый характер. Он был порой суров и даже жесток, не терпел ничьих возражений и советов. Не в пример другим князьям своего времени, Андрей не считался с дружиной, боярами, вел государственные дела по своей воле – "самовластно". Своих сыновей и князей-родичей он рассматривал лишь как инструмент своей воли. Андрей вмешивался в их ссоры не как брат-посредник, а как властный хозяин, разрешающий спор своих родовитых, но все-таки слуг. Как писал он своему ставленнику на Киевском столе, смоленскому князю Роману Ростиславичу: "Не ходишь по моей воле с братьею своею, так уходи же из Киева!" Князь явно опережал свою эпоху – подобные поступки казались внове "домосковским" политикам. Он же первым стал опираться на ближних неродовитых, зависимых от него вооруженных слуг, которых называли "дворянами". От их руки он в конце концов и пал.
К лету 1174 г. самовластный князь сумел настроить против себя многих: бояр, слуг и даже свою собственную жену. Против него сложился заговор. Ночью 28 июня в Боголюбове пьяные заговорщики ворвались к Андрею в спальню и зарезали его. Когда они покинули княжеские покои, то раненый Андрей сумел встать и попытался сойти с лестницы. Убийцы, услышав его стоны, вернулись в спальню и по кровавому следу нашли князя за лестницей. Он сидел и молился. Вначале ему отсекли руку, которой он крестился, а потом уже добили. Убийцы ограбили дворец. В этом им помогала набежавшая толпа – князя Андрея люди ненавидели за жестокость и откровенно радовались его смерти. Потом убийцы пьянствовали во дворце, а обнаженный, окровавленный труп Андрея долго лежал на огороде, пока его не схоронили.
Правление во Владимире Всеволода Большое Гнездо
После гибели Боголюбского Владимиром 3 года правил Михаил Ростиславич (сын покойного Ростислава Юрьевича, внук Долгорукого). Именно он судил и казнил убийц Андрея Боголюбского. После смерти Михаила владимирцы выбрали в князья его дядю, 23-летнего Всеволода Юрьевича, младшего брата князя Андрея Боголюбского (он был моложе убитого на 42 года!). Ему пришлось утверждать свое право на Владимирский стол в битве с мятежными боярами. Жизнь Всеволода была нелегкой. В течение 8 лет Всеволод с матерью – дочерью византийского императора – и с двумя братьями жил в Византии.
Туда их, как в ссылку, отправил Юрий Долгорукий, почему-то невзлюбивший супругу и ее отпрысков. И только в правление брата, Андрея Боголюбского, Всеволод Юрьевич вернулся на Русь, и вот, в 1176 г. стал великим князем Владимирским. А потом наступила благословенная тишина. 36-летнее княжение Всеволода оказалось истинным благом для Владимиро-Суздальской Руси. Продолжая политику Андрея по возвышению Владимира, Всеволод при этом избегал крайностей, считался с дружиной, правил гуманно, его любил народ. По крайней мере, так писали летописцы.
Всеволод получил прозвище Большое Гнездо, потому что имел 10 сыновей и заслужил репутацию заботливого отца: сумел "пристроить" их по разным уделам, где они создали впоследствии целые удельные княжеские династии. Так, от старшего сына, Константина, пошла династия суздальских князей, а от Ярослава – династии московских и тверских князей. Да и собственное "гнездо" – город Владимир Всеволод строил, не жалея сил и денег. Возведенный им белокаменный Дмитровский собор украшен внутри фресками работы византийских художников, а снаружи – затейливой каменной резьбой с фигурами зверей и растительным орнаментом.
Всеволод был опытным и удачливым военачальником. Он часто ходил в походы со своей дружиной. При нем Владимиро-Суздальское княжество расширилось на север и северо-восток. В 1181 г. он основал Хлынов (Вятку) и Тверь. Дважды Всеволод водил свою дружину усмирять непокорных рязанцев. Ходил он и на Новгород, который то принимал на стол кого-нибудь из его сыновей, то изгонял их. Известен успешный поход Всеволода на Волжскую Булгарию, который (как и многие подобные походы в те времена) откровенно преследовал цель поживиться за счет богатых приволжских соседей. О мощи войска Всеволода ярко сказано в "Слове о полку Игореве": "Ты можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вылить".
Сражение при Липице и его последствия
Под конец жизни князь Всеволод Большое Гнездо за какие-то провинности отказал в наследстве старшему сыну Константину Ростовскому и передал Владимирский стол младшему сыну Юрию Всеволодовичу.
Это так оскорбило Константина, что он даже не явился на похороны отца и начал войну с Юрием и другим младшим братом – Ярославом. В 1216 г. Константин в союзе с Мстиславом Удалым, новгородцами, смолянами, псковичами и киевлянами пошел войной на Юрия и Ярослава. Так началась настоящая братоубийственная война. Как писал летописец, "страшное было чудо и дивное, братья: пошли сыновья на отца, отцы на детей, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов".
В сражении на реке Липице (под Юрьевым-Польским) 21 июня 1216 г. Юрий и Ярослав потерпели поражение, хотя накануне суздальцы хвастались, смотря на босоногую новгородскую рать: "Да мы их седлами закидаем!" Дело в том, что новгородцы шли в бой пешими, да к тому же полуобнаженными, скинув лишнюю одежду и обувь. Перед боем они восклицали: "Забудем, братья, дома, жен и детей!" Все это напоминало атаку скандинавских рыцарей – берсерков, которые также шли в бой обнаженными и босыми, опьяненные особым наркотическим настоем, притуплявшим страх и боль. Неизвестно, благодаря этому или чему другому, но победа новгородцев оказалась полной.
От всех этих давних событий, казалось бы, ничего не осталось, но неожиданно через шесть столетий люди вспомнили битву при Липице. Дело в том, что во время этого сражения такая необъяснимая паника охватила брата Юрия – князя Ярослава, что он потерял свой золоченый шлем, прискакал в Переелавль-Залесский и тотчас приказал запереть ворота и укреплять город. Бывших же в это время в Переславле новгородцев он распорядился заключить в тесной тюрьме, где все они (всего 150 человек) через несколько дней умерли от духоты и жажды… Но потом, узнав о том, что к Переславлю идет Константин с новгородцами, Ярослав перестал "злобиться" и вышел с мольбой навстречу брату. Этот убийца новгородцев и стал отцом знаменитого Александра Невского… А в 1808 г., т. е. почти 600 лет спустя после битвы, шлем князя Ярослава случайно нашел в поле какой-то крестьянин. И теперь он хранится в Оружейной палате.
Согласно ростовскому преданию, в войске Константина в бой против суздальцев шли два богатыря – Добрыня Золотой Пояс и Алеша Попович со своим оруженосцем Топотом. К двум знаменитым богатырям народ в своих былинах прибавил и третьего – Илью Муромца, хотя тот жил во времена Владимира Красно Солнышко. Наверное, поэтому он и выступает в былинах "старинушкой", степенным, немолодым воином. Так появилась знаменитая, увековеченная в былинах и на картине Васнецова лихая русская троица.
Князь Юрий, потеряв при Липице оружие, брони и честь, бежал во Владимир, загнав по дороге трех коней. Горожане, увидев мчащегося к Владимиру всадника, подумали, что это гонец с поля боя мчится обрадовать их доброй вестью о победе, и поэтому, не откладывая в долгий ящик, приступили к празднеству. Но вскоре выяснилось, что это не гонец, а сам полуголый князь, который тотчас приказал укреплять стены и просил владимирцев не выдавать его врагам. Вскоре его победители-союзники стояли уже у стен Владимира. Юрию пришлось сдаться на милость победителей. Они согнали его с Владимирского стола и дали ему на пропитание малый удел – Городец-Радилов. Великим князем стал Константин Всеволодович, получивший за мягкость нрава довольно редкое в истории прозвище Добрый. Когда в 1218 г. он умер, опальный князь Юрий Всеволодович вернул себе стол во Владимире – такова была воля Константина, думавшего о благополучной судьбе своих малолетних детей. Правление Юрия, как и его жизнь, трагически оборвалось во время страшного нашествия монголо-татар.
Возвышение и могущество Великого Новгорода
Новгород был "срублен" в IX в. на границе тайги, заселенной угро-финскими племенами. Отсюда новгородцы проникали на северо-восток в поисках пушнины, основывая колонии с центрами – погостами. Сам же Новгород лежал на перекрестке важных торговых путей с Запада на Восток. Это обеспечило ему бурный рост и экономическое процветание. Велик был и политический вес Новгорода – вспомним первых русских князей Олега, Владимира, Ярослава Мудрого, вышедших отсюда на завоевание киевского стола. Тесная связь Новгорода с Киевом стала ослабевать в 1130-е гг., когда в столице началась усобица. И раньше в Новгороде не сложилось своей династии, а теперь выросла власть веча, которое в 1125 г. избрало ("посадиша на столе") князя Всеволода Мстиславича. Именно с ним и был впервые заключен договор – "ряд", которым власть князя была ограничена несколькими принципиальными условиями. Когда в 1136 г. князь нарушил ряд, его вместе с женой, тещей и детьми с бесчестьем согнали со стола – "указали путь чист" вон из Новгорода. С этого времени Новгород получил независимость от Киева и фактически превратился в независимую республику. Отныне все приглашенные на новгородский стол князья командовали только войском, и их изгоняли при малейшей попытке посягнуть на власть новгородского народа. Впрочем, иногда новгородцы не приглашали постороннего князя, а по договоренности с великим князем брали в Новгород его сына, юного княжича-отрока, и воспитывали из него послушного республике правителя. Это называлось "вскормить князя". Таким "вскормленным" был князь Мстислав, правивший в Новгороде 30 лет, и горожане им, своим "прирученным" князем, дорожили.
Великий Новгород имел свои святыни кроме Софии Новгородской. Самым знаменитым был Юрьев монастырь. Согласно легенде, этот монастырь, посвященный святому Георгию (Юрию), был основан Ярославом Мудрым в 1030 г. Центр монастыря составляет грандиозный Георгиевский собор, который возвел мастер Петр. Строительство зданий монастыря продолжалось до XVII в. Юрьев монастырь стал главной святой обителью Новгорода, богатой и влиятельной. В усыпальнице Георгиевского собора хоронили новгородских князей и посадников. Игумен Юрьева монастыря почитался не ниже самого новгородского архимандрита.
Особой святостью окружен другой знаменитый новгородский монастырь – Антониев. С ним связана легенда об Антонии, сыне богатого грека, который жил в XII в. в Риме. Он стал отшельником, поселился на камне, на самом берегу моря. 5 сентября 1106 г. начался страшный шторм, и когда он стих, то Антоний, оглядевшись, увидел, что вместе с камнем очутился он в неведомой северной стране. Это был Новгород. Бог дал Антонию понимание славянской речи, а новгородские церковные власти помогли юноше основать на берегу Волхова монастырь, центром которого стал построенный в 1119 г. собор Рождества Богородицы. Князья и цари давали богатые вклады в этот чудесно возникший монастырь. Многое повидала на своем веку эта святыня. Иван Грозный в 1571 г. устроил чудовищный разгром монастыря, вырезав всех монахов. Не менее страшны оказались и послереволюционные годы XX в. Но монастырь выжил, и ученые, изучая камень, на которым якобы перенесся на берега Волхова святой Антоний, установили, что это балластный камень древнего беспалубного судна, стоя на котором праведный римский юноша мог вполне добраться от берегов Средиземного моря до Новгорода…
На горе Нередице, недалеко от Городища – места древнейшего поселения славян, стояла церковь Спаса на Нередице – величайший памятник русской культуры. Одноглавая, кубического типа церковь была построена за лето 1198 г. князем Ярославом Владимировичем и внешне походила на многие новгородские церкви той эпохи. Но стоило только войти внутрь здания, как люди испытывали необыкновенное чувство восторга и восхищения, как будто попадая в иной, прекрасный мир. Всю внутреннюю поверхность церкви от пола до купола покрывали великолепные фрески. Сцены Страшного суда, изображения святых, портреты местных князей – эту работу новгородские мастера сделали всего лишь за один (1199) год… и почти на тысячелетие – фрески до XX в. не утратили своей яркости, живости и эмоциональности. Однако в годы Великой Отечественной войны, в 1943 г., церковь со всеми ее фресками погибла – ее расстреляли из пушек. По значимости среди самых горьких, невосполнимых потерь России в XX в. гибель Спаса на Нередице стоит в одном ряду с разрушенными во время войны Петергофом, Царским Селом, снесенными в мирное время московскими церквами и монастырями.
Новгородцы и их вече
Народное собрание (вече) существовало во многих городах Руси, но под воздействием разных обстоятельств вече постепенно исчезало. Не так было в Новгороде. Там вече после отделения от Киева в 1136 г., наоборот, усилилось. Участниками веча считались все свободные горожане. Они сообща решали важные вопросы мира и войны, приглашали и изгоняли князей. Основу новгородской демократии составляли уличанские общины – вечевые сходы отдельных улиц. Они сливались в вече одного из пяти районов – "концов" Новгорода, а потом в общегородское вече, собиравшееся на Торговой стороне у стен Никольского собора. Городское вече состояло из нескольких сотен выборных – "золотых поясов" (драгоценный пояс в древности считался признаком чести и власти).
Вече утвердило главный закон государства – Новгородскую судную грамоту, оно же при необходимости выступало высшим городским судом, который мог вынести смертный приговор. Тогда преступников "сажали в воду" – тащили к Волхову и бросали в него связанными. На вече давали грамоты на земли, выбирали посадников и их помощников – тысяцких, а также церковного главу – архиепископа. Ораторы говорили с возвышения – с вечевой "ступени". Решение на вече принималось только единогласно. При этом новгородские концы имели собственные интересы – и на вече возникали серьезные разногласия, споры и даже драки. Вече раздирали и социальные противоречия между новгородской верхушкой – боярами, богатыми купцами, и простолюдинами – "черным народом".
Сила Новгорода определялась не его ополчением, а богатствами, которые новгородцам приносила их торговля и ремесло. Обширная Новгородская земля славилась пушниной, медом, воском. Все это везли в Западную Европу – в Скандинавию, Германию, Францию. Оттуда доставляли на Русь благородные металлы, вина, сукна, оружие. Новгород торговал с Ганзейским союзом немецких торговых городов, новгородские купцы имели свой торговый двор на острове Готланд. В самом Новгороде были открыты так называемые "Немецкий" и "Готский" дворы, в которых немецкие и скандинавские купцы хранили товары и жили, когда приезжали для торговли в Новгород. Много богатства Новгороду приносила и торговля с Востоком – с Волжской Булгарией, куда приходили товары из Средней Азии. Новгородские ладьи по пути "из варяг в греки" доходили до Крыма и Византии. Силен был в Новгороде и ростовщический капитал, новгородцы ссужали деньги под высокие проценты и тем обогащались.
В середине XII в., после освобождения от власти Киева, Новгород стал желанной добычей усилившихся на северо-востоке ростово-суздальских (а потом владимиро-суздальских) князей. При Андрее Боголюбском началась война с Новгородом. Андрей в свойственной ему решительной манере заявил: "Хочу искати Новгорода и добром, и лихом", намереваясь посадить на новгородский стол своего ставленника. В 1170 г. суздальцы окружили город и пошли на штурм. Обороняющимся удалось отбить четыре их приступа. Во время пятого, как гласит легенда, суздальская стрела попала в икону Богоматери, которую вынес на стену архиепископ. Тут Дева Мария, не выдержав такого надругательства, заплакала, а на суздальцев якобы нашло помрачение, и они набросились друг на друга. В тот раз город выстоял, но князь Андрей все равно вышел победителем в этой войне, использовав экономический рычаг – ведь хлеб новгородцы получали из Суздальской земли. Отныне на полстолетия борьба с суздальско-владимирскими князьями стала важнейшей внешнеполитической проблемой Новгородской республики. Только в 1216 г. в Липецкой битве новгородцам под предводительством Мстислава Удалого с союзниками (смолянами) удалось победить владимирцев и тем самым устранить угрозу с северо-запада. Как оказалось, лишь на время – до возвышения Москвы.
Своей, особой от Новгорода, жизнью жил его сосед Псков. В XII в. он считался пригородом (пограничным пунктом) Новгорода и во всем следовал его политике. Но после 1136 г., когда новгородцы изгнали князя Всеволода Мстиславича, псковичи пошли им наперекор и приняли изгнанника у себя. Попытки Новгорода усмирить псковичей провалились. И хотя вскоре Всеволод умер, псковичи объявили его святым, а меч его хранили как реликвию. Вече Пскова, которое собиралось в Кроме (кремле), выразило всеобщее желание псковитян отделиться от Новгорода. Тому, скрепя сердце, пришлось на это пойти. Сговорчивыми новгородцев сделали экономика и политика: Новгород нуждался в псковском хлебе, а с начала XIII в. вместе с псковичами им пришлось отбиваться от немцев – ведь Псков первым принимал на себя всякий удар с запада, прикрывая собой Новгород. Но настоящей дружбы между городами никогда не было – во всех внутрирусских конфликтах Псков принимал сторону врагов Новгорода. В конце концов за это Псков, вслед за Новгородом, и поплатился своей свободой.
Открытие новгородских берестяных грамот
Самым выдающимся открытием русской археологии в XX в. стали новгородские берестяные грамоты. Первая из них была найдена экспедицией А. Арциховского 26 июля 1951 г. во время раскопок в Новгороде. Сейчас обнаружено более 600 берестяных свитков, на которых процарапаны тексты. Древнейшие из грамот относятся ко второй половине XI в., поздние – к середине XV в. Здесь и записки простых новгородцев друг другу, и учебные тетради школьника, и черновики пергаментных грамот и деловых соглашений. Берестяные грамоты позволяют не только изучить жизнь простых новгородцев, но и уточнить данные летописных источников, узнать больше о людях, известных в политической истории Новгорода. А главное – все время теплится надежда, что самые важные открытия еще впереди. У историков, работающих с архивными письменными источниками, таких надежд уже давно нет.
