Весна быстро набирала силу. Вскоре уже стояли жаркие дни, хотя по ночам все-таки было холодно, и по утрам со стекол машин и вагончиков стекали обильные капли росы. На площадке между вагончиками травы не было: все было засыпано песком, чтобы поменьше грязи было во время дождей, а за ними поднимались буйные заросли травы, неизвестных цветов. В мае нераспаханные участки запестрели яркими тюльпанами. Их острые лепестки выглядывали из травы, не подозревая, что их теперь видят люди, способные оценить их красоту.
Распаханные поля почти все были засеяны. Только на самых отдаленных продолжалась работа. Погода выдалась будто по заказу – позволила не только вспахать, но и забороновать и засеять. Приехавшие уже не считали себя новичками, уже привыкли и к бескрайности степей, и отдаленности поселений. Совхоз, куда время от времени ездили самые нетерпеливые, уже не казался очень далеким, тридцать километров на этих просторах казались вполне досягаемыми.
В первый раз посещение этого совхоза обошлось «путешественникам» дорого: заявившись в клуб, они первым делом выяснили, где можно разжиться «горючим», а потом, разгоряченные, стали выбирать девчат, пришедших на танцы. Конечно, местные кавалеры были не в восторге от появившихся конкурентов, тем более что «дамы» отнеслись к приехавшим вполне благосклонно. В связи с этим возникло несколько потасовок, так что пришлось вызывать участкового. Вернулись некоторые с ярко выраженными следами на лице. Петр усмехался, глядя на тех, кто явился под утро не совсем готовым к работе. Бригадир выяснил, что вернулись не все: двое остались там на ночь. Один из них – морячок, которого увела домой пышнотелая блондинка, а второй – тот самый, что уговаривал Петра ехать с ними. Куда делся он, никто не видел. А морячок появился на следующий день с грузовиком, привезшим бочки с соляркой, еле передвигавший ноги, и сразу завалился спать. Бригадир рвал и метал: выходной вылился в два дня прогула: он не смог подняться и на следующий день.
Те, кто не решился ехать, подшучивали над ним:
- Что, совсем замучила бабенка?
- Следующий раз когда поедешь, Максим?
Тот лениво отмахивался:
- Посмотрим! А поехать – обязательно поеду! Такая горячая попалась!
- Да тебе после службы на корабле любая покажется горячей!
А второй вскоре обнаружился в районной больнице: с разбитой головой и сломанной рукой. Бригадир решил отправить его обратно, как только он поправится:
- Мне еще не хватало разборок с местными! Спасибо, что не написал заявление в милицию, а то сейчас всех вызывали бы на допросы вместо работы.
Петр чувствовал себя на своем месте. Работа нравилась, хотя, конечно, просторы были не те, что на его Кубани. Особенно удивляли его птицы, вдруг выпархивавшие из-под гусениц его трактора, суслики, отбегавшие на некоторое расстояние и встававшие столбиком по бокам трактора. Иногда появлялась мысль о том, что вот жили они здесь веками, создавали свои гнезда, норы, выводили детей, а теперь пришел он, и вся их жизнь теперь нарушена, теперь нужно искать новые места.
По ночам он все чаще думал о Зое. Как там она? И когда стали завозить стройматериалы для домов, он уже стал планировать, как она приедет к нему. Она писала ему часто, однако почту привозили не каждый день, поэтому бывало, что он получал два письма сразу. Зоя писала, что очень скучает, прислала фотографию, на которой она снята с Колей. Она была на этой фотографии очень красивой, и когда Петр поставил ее на тумбочке рядом со своей койкой, не было ни одного, кто не сказал бы:
- Ну, Петро, конечно, от такой гулять – дураком быть! Она у тебя красавица!
Но, как обычно бывает, нашлись и те, кто не смог не позлорадствовать:
- Такая вряд ли сидит да ждет! Она ж по улице пройдет – ее глазами каждый разденет! А найдется и такой, кто не только глазами!
Петр готов был таких разорвать, однако их слова западали в душу и иногда выливались в письме к жене. Потом он жалел, что написал, в следующем письме извинялся за это, объяснял тем, что очень скучает.
Зою обижали его подозрения, но она старалась понять его, находящегося далеко от нее, в чисто мужском коллективе, в условиях, далеких от привычных.
Ее жизнь заключалась только в работе, сыне и доме. Конечно, знакомые, сотрудники приглашали ее в кино, на концерты, в компании, но она предпочитала отказаться, находя для отказа причину.
Однажды в ее отделение зашла Наталья, жена Николая. Отметив, что Зоя выглядит очень хорошо – модная прическа, красивая кофточка, приветливое лицо – Наталья с завистью смотрела на нее. Ей казалось, что мужчины как-то особенно смотрят на нее, а она всем улыбается. Наталья встала в очередь в другое окошко, чтобы не встретиться с родственницей, а дома рассказала мужу все, что нафантазировала:
- Видела твою родственницу, совсем стыд потеряла: глазки строит всем мужикам! Сколько стояла я в очереди, столько видела, как мужики ей комплименты отвешивают, а она только хихикает! Конечно, муж далеко, приедет не скоро, можно и налево сходить!
Николай пытался защитить невестку:
- Не болтай глупости! Зоя не такая! Да и дитё у нее, куда она от него денется?
- Что там еще это дитё понимает? А если б ты увидел, как она себя ведет, так написал бы брату!
Николай только махнул рукой:
- Все б тебе сплетничать! Делать нечего, вот и болтаешь что попало! Что она тебе сделала? Чем так провинилась перед тобой, что ты разносишь про нее что не надо?
- А что это ты ее защищаешь? – продолжала Наталья. - Может, и сам там бываешь, пока братца нет?
Николай прикрикнул на жену:
- Ты говори да не заговаривайся! А то договоришься у меня! Зоя ребенком занимается, а ты? Тебе все нельзя ребенка родить – то одно тебе мешает, то другое! А гадости болтать тебе ничего не мешает. Не дай Бог, я услышу, что ты где-то это говорила еще!
Наталья замолкла: она знала, что Николай может долго терпеть, но если сорвется, то мало не покажется. Не раз она приходила на работу с синяками, объясняя тем, что ночью стукнулась о дверь шкафа...
