оглавление канала
Сначала тихонечко, повторяя слова, словно восстанавливая в своей памяти мелодию. А потом все громче, и все увереннее. Мысли о том, что мое пение могут услышать, в голову не допускала. Конечно, услышат! Обязательно! Ведь не глухие же они, в конце-то концов! Расстояние до устья, где лагерем стояли «охотники», было приличным. По моим скромным прикидкам, около двух километров. А вокруг туман. Голос разносится, далеко, но среди камней с плохой видимостью очень трудно определить точное направление. Значит, время у нас было, пускай, не так много, но мы должны были использовать малейший шанс. После того, как услышат, выйдут на поиски, пройдет не меньше получаса, а за это время, я надеялась, либо у меня получится открыть вход, и мы благополучно исчезнем, либо не получится, и тогда нам быстро нужно уходить в лес. Но обо всем этом я сейчас не думала, нацелившись и сосредоточив все свои стремления и желания только на одно – открыть, во что бы то ни стало, вход в Капище!
Голос отражался от камня, разлетаясь мелкими брызгами позади, по склону. А я пела, старательно выводя уже только одну мелодию, без слов, стоя лицом к камню, положив на его покатые холодные гранитные бока ладони, и закрыв глаза. Нет, конечно, я не могла повторить Вышний Голос, которым владел Володар, не было у меня такого дара, но я вкладывала в эту песню всю себя, без остатка, до самого донышка. Голос взвивался высоко, а потом плавными переливами падал вниз, понижаясь почти до шепота. А перед внутренним взором у меня разлетались звезды, словно брызги из-под ног прыгающего по лужам ребенка. И Крошечка-Хаврошечка, спасаясь от злобной мачехи, влезала в одно коровье ушко[1], оказываясь с Родичами, которые помогали сиротке, а после, вылазила из другого. Звуки мелодии, словно из множества тонких нитей, сплетались в один сплошной узор, постепенно создавая общую картину мирозданья.
Я не могу сказать, сколько это длилось. Наверное, не очень долго. Но в те моменты, для меня перестали существовать подобные понятия, как «долго» или «коротко». Да и само время потекло неспешной рекой без счета, утратив совсем свой первоначальный смысл. Голос последний раз взвился в торжествующем гимне, восславляющем победу Света над Тьмою, и угас. И в этот же миг я услышала скрежет, а под пальцами ощутила вибрацию камня. И только одна единственная мысль звучала ликующе у меня в голове: «Получилось!!». Я сделала небольшой шаг назад, глядя на открывшийся вход. Он оказался совсем не широким, почти что, узкая щель, через которую с трудом мог бы пробраться человек с комплекцией Божедара. Все же, моя песнь не была спета положенным Вышним Голосом. Но и такой вход был уже победой.
И тут, позади себя я услышала медленные хлопки ладоней, и незнакомый мне голос, глубоким красивым баритоном проговорил:
- Браво, Верея Константиновна!! Право слово, не ожидал от вас подобных способностей! Порадовали вы меня, я бы сказал, очень порадовали…
Я резко обернулась, чуть не потеряв равновесия на камнях. Картина, представшая моим глазам, повергла меня в ступор. Вокруг меня полукругом стояло человек десять «охотников». Один из них навис над дедом Авдеем, который стоял со связанными руками. Одежда старика была в беспорядке, ворот рубахи разорван, а из уголка губ по растрепанной и всклоченной бороде текла маленькая струйка крови. Другой «охотник» держал у затылка Божедара короткое дуло автомата. По бокам стояло еще несколько бойцов, замерших в напряженных позах и почему-то, с перепуганными глазами. А чуть впереди этой колоритной компании стоял Ольховский собственной персоной. Ядовитая улыбочка кривила его полные красивые губы. Чуть впереди него стоял незнакомый мне человек, и вполне мило мне улыбался. Мне почему-то вдруг вспомнился зоопарк в Ленинграде, в который мы ходили еще с друзьями на первом курсе. На меня тогда произвел сильное впечатление крокодил. Он с довольно добродушным видом лежал на берегу своего маленького бассейна и… улыбался. Но я очень хорошо запомнила его мертвящий, почти неподвижный взгляд. А еще, как он молниеносно набросился на куски мяса, с какой жестокостью он рвал мертвую плоть, отдирая ее от кости. Так вот, несмотря на ястребиный нос этого нового персонажа, он мне здорово напомнил того самого крокодила. По коже пробежал мороз. Все внутри у меня оцепенело на несколько мгновений. Так и тянуло сказать: «Ну здравствуй, Кащей…»
Даже не зная этих людей, можно было с уверенностью сказать, кто именно управляет этим «оркестром». И судя по всему, управляет довольно мастерски. Бывают в жизни моменты, когда ярая решительность, которая несколько дней назад толкнула меня со скалы в бурлящий поток, бывает неуместной. А самое главное, безрезультативной. В такие мгновения, нужно просто замереть, замереть, застыть в неподвижности, словно муха в капле янтаря. И позволить себе не какой-то миг отключиться от действительности, чтобы тело и душа, слившись в один энергетический поток сами приняли решение в ситуации, в которой, разум не видит выхода. Иногда это происходит само собой, а иногда приходится усилием воли заставить себя это сделать. Я и замерла. Всего несколько мгновений, и сердце уже билось ровно и размерено, а голос приобрел спокойную уверенность. Я, не обращая внимания на говорившего, на Ольховского и всю эту свору, обратилась к деду Авдею.
- Ты как…? Где Хукка?
Старик виновато шмыгнул носом и проговорил чуть хриплым голосом:
- Прости, Вереюшка… Я ж как лучше хотел… А Хукка на этих…, - он покосился на своих конвоиров, сдерживая крепкое словцо, - он кинулся на них. А эта гнида, - мотнул подбородком со всклоченной бороденкой на Ольховского, - стрелил в него. – По-видимому, слово «гнида» не считалось у деда крепким ругательством.
Мой голос в эти мгновения был способен заморозить не один вагон рыбы.
- Он жив…? – Это все что я могла из себя выдавить.
Дед, повесив голову на грудь, не глядя на меня, пробурчал:
- Ранил он его… Но псина успел в кусты шмыгнуть.
Я просто кивнула головой и уставилась в белесые рыбьи глаза Кощея.
- Что тебе надо, Кощей…?
Брови у того изумленно взлетели вверх, на узком лице на короткий миг проступило изумление. Но он тут же взял себя в руки, и его физиономия вновь стала непроницаемой. Он протянул напевно, с кривой ухмылкой:
- Браво, Великая… Недооценил я тебя… Хотя, мог бы и догадаться. Ключ кому попало не поручат…
На Ольховского я старалась не смотреть вовсе, но краем глаза заметила на его лице глупое выражение недоумения. Судя по всему, не очень-то он был и в теме. А Кощей заговорил уже безо всякой улыбки:
- Сила не на твоей стороне. И никакие твои выкрутасы этого уже не изменят. Надеюсь, ты это хорошо понимаешь. Иначе, я буду жестоко разочарован. – Его голос звучал ровно и невыразительно, но это было страшнее любой угрозы. Я это сразу поняла. Выражение, что «самый опасный пес никогда не лает, но кусается» подходило к нему очень хорошо. Хотя, нет… Песье племя я обидела напрасно. А он продолжил. – Думаю, ты знаешь, что мне надо. Ты проведешь меня на девятый, самый нижний уровень, где находится, сама знаешь что. И без фокусов. Старик останется в заложниках, как и этот, малохольный. – Он пренебрежительно кивнул в сторону Божедара.
Я посмотрела на своего любимого. Внешне он не проявлял никаких признаков напряжения, или неудовольствия. Вообще, никаких эмоций. Он стоял спокойно, опустив руки вдоль туловища. Голова слегка наклонена в бок, словно он увидел что-то в высшей степени любопытное. Никакого намека на то, что он может сделать в следующую минуту. Так себя может вести только очень сильный и уверенный в себе человек. А вот в глазах… В глазах солнечными протуберанцами полыхала яростная ненависть. Но кроме меня этого никто, вроде бы, не замечал. Но его конвоир, держащий его на прицеле, старался не приближаться к нему, словно чувствуя клокочущую в нем энергию. Только на один миг наши взгляды встретились. И все сразу стало ясно и понятно. Я с усмешкой посмотрела на Кощея, и проговорила, чуть растягивая слова:
- Не по Сеньке шапка… Не боишься надорваться? По силам ли ноша будет?
Напряжение, буквально висевшее в воздухе, наконец прорвалось. Конечно, это был Ольховский. Он подскочил ко мне, и зашипел, брызгая слюной:
- Что ты о себе возомнила, девка?! Не видишь, с кем говоришь??!! Сказано тебе, веди куда следует, иначе я за твоих дружков через полчаса и ломаного гроша не дам! – И глупый человек принялся размахивать перед моим носом своей дурацкой пукалкой, которую он гордо именовал «пистолетом».
Кощей охладил его пыл, с отеческим благодушием проговорив:
- Ну, будет, будет тебе, Александр. Она умная девочка. Все на лету схватывает. А что дразнится? Пускай себе… Это от страха. – И прищурившись процедил, обращаясь ко мне. – Неправда ли?
А я взяла, да и подмигнула ему, отчего он несколько оторопел. Ольховский, словно цепной пес, под грозным окликом своего хозяина, тут же притих, отступив от меня поближе к хозяйской руке. Только зло посверкивал на меня глазами, да сжимал и разжимал кулаки. От слов Кащея я чуть не расхохоталась в голос. Все правильно. Каждый судит по себе. Правда, мне очень захотелось подразнить Ольховского, но это было не ко времени, да и не достойно человека обращать внимание на гавканье всякой шавки. Ох ты, Господи! Не заметила, как снова обидела собачий род. Не обращая больше внимания на этих двоих, которых и сравнить было не с кем, чтобы, упаси, Господи, никакую живую тварь не подвергнуть оскорблению, я внимательно оглядела бойцов, стоящих полукругом. Да, по их лицам было заметно, что боевого пыла у них как-то поубавилось. Вид они имели хоть и молодцеватый, но какой-то невнятный, что ли. Будто, слыша знакомый призыв «в атаку!», они не знали направления этой самой атаки, словно перед ними разверзлась бездонная пропасть, а шагнуть в ее зияющую пасть желания ни у кого не возникало. Ну что ж… Это неплохо. Значит, не все для них еще потеряно.
И тут мой взгляд зацепился за знакомое лицо. Колоброд!! Он стоял спокойно рядом с командиром, невозмутимый и спокойный, словно Сфинкс. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать своего ликования. Постаралась смотреть равнодушно, как и на всех остальных. И, кажется, безразличное внимание мне вполне удалось. Оглядев с легким прищуром всю эту компашку еще раз, посмотрела на Кощея, и спокойно проговорила:
- Хорошо. Я отведу тебя туда, куда ты так рвешься. Но не одна. – Указала головой на Божедара. – Он тоже пойдет со мной. Без него нам не пройти.
Я не вкладывала в свой голос никакого убеждения, или, упаси Бог, просьбы. Обычная констатация факта, которая выдавала мою решимость настоять на своем намного сильнее любых эмоциональных призывов. Кащей побуравил меня немного своими пустыми и холодными глазами, и просто молча кивнул.
[1] Коровье ушко – У древних славян 4 звезды, образующих ковш в созвездии Малая Медведица.