Продолжение повести опубликованной в декабре 1928 года в американском журнале "Amazing Stories".
Эдвин К. Слоут "Полёт на Венеру"
III
Неделя переросла в несколько месяцев, прежде чем общественный интерес к межпланетному полёту прошёл. Я ходил на работу как обычно, на руке у меня были новые наручные часы с индукционной зарядкой и больше, чес с сорока драгоценными камнями. Они обошлись директорам «World Television, Inc.» в пятьсот долларов и были подарены мне в знак их уважения за репортажи о подготовке профессора Мортешанга к полёту на Венеру. Должен признаться, что моя совесть была не совсем спокойна из-за этого подарка. Между прочим, мне заранее было поручено освещать возвращение, где бы оно ни произошло. Я с удовольствием посмеялся и над этим.
Зима сменилась весной, а весна перешла в лето, но от Рана не было ни одной веточки. Начали появляться намеки на то, что он, возможно, был уничтожен метеоритом или погиб от сильного холода в черной пустоте космоса, а может быть, стал спутником, как бедный Пибоди. Мне становилось немного не по себе, и я просматривал каждую новостную рассылку из Южной Америки. И вот однажды мне было доставлено сообщение. Оно пришло в сильно потрепанном конверте с почтовым штемпелем Нома, штат Аляска, и было написано почерком Рана. Надпись гласила:
«Приезжай немедленно. Ты очень мне нужен. Ран».
Беглый взгляд на расписание полетов показал мне, что полеты туристических самолетов на Аляску были прекращены ещё две недели назад. Я мог бы сесть на ночной пассажирский самолет класса люкс до Сиэтла и на следующее утро пересесть там на пароход, идущий на север, но решил этого не делать. В сообщении говорилось: «Приезжай немедленно», а на каботажном судне быстро не прибудешь. Я схватил пальто и бросился к лифту, спустился вниз на шестьдесят этажей на станцию метро и помчался в свою квартиру в Эванстоне, где собрал сумку и обратно по подземке нижнего уровня к станции «Музей Филда». Оттуда на такси я добрался к ангарам почтовых самолетов на Солджер Филд, где я, воспользовавшись моей журналистской карточкой, удобно расположился в большом почтовом моноплане, и на следующее утро я прибыл в Ном.
Северные земли уже представляли собой заснеженную, безлюдную пустошь. Войдя в вестибюль большого туристического отеля, я поежился, несмотря на то, что там было почти, как в тропиках. Почти сразу же ко мне подошел коренастый, одетый в меха мужчина и представился Деннисом МакКарджеллом, моим проводником, который доставит к Рану. У него было письмо с моим описанием, и он сразу меня опознал. Мы приобрели мне меховую одежду, и отправились в дальний путь на собачьих упряжках.
Я не буду останавливаться на суровых подробностях нашей поездки, за исключением одного инцидента, который позже причинил много неудобств. Однажды ночью, когда мы спали, хаски, подгоняемые своим волчьим аппетитом, разорвали мой рюкзак и уничтожили переносной телевизионный приемник ради его кожаного корпуса. Я ничего не мог сделать, кроме как собрать кучку деталей на следующее утро и сложить в рюкзак.
Примерно через неделю после отъезда из Нома мы добрались до долины между высокими, покрытыми снегом горами за Полярным кругом, долины, где под склоном холма лежала «точная копия» ракеты Мортешанга. Она лежала на боку, как будто была повреждена ударом при приземлении. В четверти мили от неё стояла большая хижина с дымящейся трубой. Мы остановились на краю долины.
- Что это за богом забытое место! - невольно воскликнул я. - Интересно, почему он не остался в Южной Америке?
Я сдержался и чуть было не откусил себе язык, когда внезапно вспомнил о своем коренастом, суровом шотландском проводнике, стоявшим рядом со мной. Он, по-видимому, не обратил внимания на мои слова, пропустив их мимо ушей. Мы продолжили путь вниз по склону холма и пересекли долину, направляясь к хижине. МакКарджелл толкнул дверь, и мы вошли.
Я с любопытством огляделся по сторонам. В одном конце большой комнаты стояла раскаленная докрасна печь — я был удивлен её размерами, — а рядом с ней стояли стройная девушка и молодой человек, одетые в меха, как и мы. Мне показалось, что они посмотрели на нас довольно надменно. У стены рядом с окном стояла кровать. МакКарджелл подвёл меня к ней.
- Вот он, бедняга, - сказал он.
****
Под одеялом лежала Ран, его щеки и глаза блестели от лихорадки. Девушка властно протиснулась между мной и МакКарджеллом, чтобы посмотреть, что мы делаем. Я взглянул на ее профиль и испытал явный шок. Ц обычного человека кожа имеет розоватый оттенок из-за крови под кожей, но её кожа имела нежный зеленый оттенок, который был совершенно завораживающим. Я был поражен. У нее были длинные черные волосы, в которых кое-где пробивались темные зеленоватые пряди. Она вызывающе взглянула на меня своими огромными сияющими глазами, в глубине которых горело янтарное пламя. Я также отметил, что черты её лица были безупречно правильны, но от её пристального взгляда мне стало не по себе. Я поспешно переключил свое внимание на Рана.
Он был в бреду от пневмонии и бормотал странные слова и фразы, ворочаясь с боку на бок, пока девушка не положила ему на лоб свою руку. Он сразу притих и погрузился в беспокойный сон. Я поднял на неё глаза. «Оставь его мне», - сказали её глаза так отчетливо, как будто она произнесла эти слова вслух. Я послушно повернулась к печи и снял верхнюю меховую одежду.
- Расскажите мне, что произошло, - попросил я МакКарджелла.
- Рассказывать особо нечего, - флегматично ответил он, доставая свою трубку. — Это моя хижина, и я пару недель промышлял на другой стороне хребта. Когда я вернулся, то увидел ту большую машину, чем бы она ни была, у холма вон там, где она потерпела крушение, и все эти люди были здесь, когда я пришёл. Молодой парень и девушка не говорят по-английски. С ними ещё старуха, такая же зеленая, как и они - она спит в соседней комнате. Старуха вообще не встает с постели из-за холода.
Ваш друг, добывал уголь для печи из обнажения на склоне холма. Вот там он и простудился. Сначала он не думал, что всё будет так плохо. Когда же ему стало хуже, он отправил меня в Ном с письмом для вас.
- Как же он доставил сюда этот аппарат? - спросил я.
- Откуда я знаю? Меня здесь не было, - возразил он. - Должно быть, свалился с неба. Наверное, это какая-то новая штуковина для перелета через полюс.
Я сел, сбитый с толку. Девушка встала и подошла ко мне. Она достала из-за пазухи своей парки (эскимосская одежда из кожи) небольшую книжку в красном кожаном переплете, протянула её мне и вернулась к кровати. Я наугад открыл книгу в самом начале и взглянул на страницу.
«Приближаюсь к Венере с солнечной стороны, - читал я. - Сияние от сплошной облачности, покрывающей планету, потрясающе. Мне пришлось затемнить часть окна и поставить светофильтры на перископы, через которые я наблюдаю. Я с помощью рулей развернул ракету так, чтобы я мог опустить её на поверхность планеты, используя давление реактивной струи в качестве тормоза и посадочной подушки. Я надеюсь, что не приземлюсь в океане».
Отличная штука! Ничто не может быть лучше для нашей книги, чем приятный, сочный дневник или отчёт о поездке. Ран, очевидно, обо всём продумал заранее, чтобы наше предприятие увенчалось успехом. Я перевернул ещё несколько страниц.
«Сегодня утром я въехал в Черву, столицу, торжественно сопровождаемый почетным караулом этих прекрасных зеленых людей. Жаль, что я не могу адекватно описать сказочную красоту города с его величественными, украшенными орнаментом стенами из мрамора и широкими улицами. Стройные здания с башнями, напоминающие мне восточные минареты, гордо возвышаются за стенами, а высокие деревья, похожие на веера с перьями на длинных ручках, украшают широкие мраморные аллеи. Как бы я хотел, чтобы Лес был со мной и наслаждался всем этим!»
Я нахмурился. Это последнее предложение неуместно и должно быть исключено.
«Как бы мы с ним посмеялись над моим диким планом, который мы обсуждали там, в Майами, в ночь моего отъезда, планом, который, если бы был осуществлен, лишил бы меня этого замечательного приключения».
Я ахнул, когда до меня дошла правда, и лихорадочно открыла первую страницу дневника.
«Случилось невероятное, на самом деле, я скорее рад, что все обернулось так, как обернулось. Земля, похожая на огромный черный шар с серебряным ободком в виде полумесяца, лежит позади меня, и я несусь сквозь пустоту. Слева от меня огромное красное Солнце и его пылающие лучи простираются на сотни тысяч миль в космос, а вверху, внизу и повсюду вокруг - огненные точки разнообразных цветов, которые сами по себе являются мирами и солнцами, далекие из которых видны только как огненные искорки света на фоне черного бархатного занавеса вечного пространства. Всё это внушает благоговейный трепет, но меня ничто не пугает. Я только сожалею, что не могу более точно описать окружающий вид.
Все это замечательное приключение случилось из-за того, что я уронил ключ от люка ракеты в момент старта в Майами. Когда я поспешно вставил его в замочную скважину, ключ выскользнул у меня из пальцев и упал на пол, где и закатился под груду коробок с припасами. К тому времени, как я нашёл его, момент был упущен. Я был уже в сотнях миль от Земли, и моя скорость увеличивалась с каждым мгновением. Прыгнуть в чёрную холодную пустоту было бы верным самоубийством. Я мог бы либо развернуть ракету и снова вернуться на Землю, либо продолжить свое путешествие на Венеру. Я выбрал последнее.
Приняв решение, я решил ускорится и почувствовал, как мои ноги уперлись в пол от нового взрыва в камере сгорания. Вырвавшееся из сопла пламя распространилось на сотни миль позади. Я рассчитал свою скорость, исходя из положения Солнца, Марса и Земли, и обнаружил, что двигаюсь со скоростью более миллиона миль в час. Вскоре я ещё увеличу её. В конце концов, скорость здесь - понятие относительное, и миллион миль в час кажется не быстрее десяти-двенадцати узлов на борту океанского грузового судна или двухсот в самолете. Я испытывал некоторые трудности при перемещении внутри ракеты, потому что там нет силы тяжести, которая удерживала бы меня на месте, но в остальном дискомфорта нет. Оборудование функционирует идеально».
****
Я закрыл дневник и в изумлении огляделся по сторонам. Он действительно сделал это! Эти зеленые люди действительно были детьми другой планеты! Какую книгу — настоящую книгу — мы должны были бы написать и как мы взволновали бы мир! Я нетерпеливо вернулся к путевым заметкам.
Здесь нет ни места, ни времени, чтобы полностью записать то, что я там прочитал. Я бы не стал утомлять своих читателей, если бы мог, поскольку этот том почти полностью включен в автобиографию Рана «В темном космосе», которая выдержала более ста изданий и была переведена на все языки мира. Вы должны быть знакомы с этой книгой. Если какая-либо из её глав была забыта вами, книгу можно почитать ближайшей публичной библиотеке, где она вероятно, и к сожалению, размещена в отделе художественных произведений.
МакКарджелл, прервал меня прежде, чем я закончил читать дневник.
- На улице сильный снег и буран, - лаконично объявил он. - Мы застряли здесь на всю зиму.
Я вскочил на ноги.
- Но я должен вернуться в Ном! - воскликнул я.
- Всё, до весны мы в ловушке. К утру нам повезёт, если сможем что-нибудь увидеть из окна.
Я был поражён, но он был прав, и перед лицом стихии мы были так же беспомощны в нашем цивилизованном мире, как самый примитивный дикарь, запертый в своей горной пещере до весны, потому что у нас не было средств связаться с цивилизацией и вызвать самолет, да и осмотр доктором Рана не повредил бы. Радиоприемник ракеты был безнадежно разбит, когда она ударилась о склон горы, а моя портативная теле-камера был уничтожена хасками МакКарджелла, и я не мог её починить. Поэтому я смирился с нашей судьбой и сразу же приступил к работе над книгой о великом приключении, в то время как Лоама, зеленая девушка с изумрудной кровью принцев Венеры в жилах, ухаживала за Раном.
Состояние Рана ухудшалось. Вскоре он очутился на границе жизни и смерти, и мы все с тревогой ждали, пока кризис минует. Лоама находилась рядом с ним, когда он погрузился в спокойный сон. Проснулся он сильно ослабленным, но больше не бредил. Лоама, измученная долгим бдением, спала в кресле у кровати, держа его за руку.
- Привет, Лес, - поприветствовал он меня слабой улыбкой, когда узнал. - Я знал, что ты приедешь, когда получишь мое письмо. Я вижу, ты уже знаешь правду о моём путешествии. Должно быть, прочитал дневник. Теперь у нас есть шанс на что-то реальное, а не на жалкую мистификацию.
- Я бы так и сказал, - от души согласился я. - Ты вошел в историю, старик, но мы поговорим об этом подробнее после того, как ты поправишься.
Его выздоровление было быстрым, и он едва мог дождаться, когда мы закончим первый набросок книги.
- Это значит гораздо больше, чем ты думаешь, Лес, - заявил он. - Расы Венеры уже давно усовершенствовали космические полёты и привозят редкие породы дерева, металлы и химикаты с планеты Меркурий, которая настолько горяча, что человеческая жизнь не может существовать там сколь-нибудь продолжительное время. В следующий раз они прилетят на Землю для колонизации.
- Почему же они не прилетали раньше? - спросил я.
- Мы были защищены великим космическим течением, о котором я тебе рассказывал. Зеленые люди используют электрическую силу для своего космического полёта. Особые электрические свойства Сильного течения сводят на нет его эффективность, и корабли беспомощно уносятся прочь, чтобы в конечном счете, я полагаю, упасть на Солнце. За последние двадцать лет не менее сотни искателей приключений храбро отправились в путь, чтобы достичь Земли, и с тех пор о них никто ничего не слышал. Ученые Венеры были в недоумении, не понимая, что с ними произошло, пока я не объяснил силу тока, которая никак не влияла на примитивную реактивную тягу моей ракеты.
Эти и многие другие факты, которые включены в книгу «В темном космосе», я узнал от Рана из первых рук, когда он лежал в своей постели под бдительным присмотром зеленой Принцессы, которая часто властным жестом приказывала мне замолчать и дать ему отдохнуть, когда он казался ей немного уставшим. Я так и не смог выучить больше нескольких слов на венерианском языке, и, должен признаться - для меня они все звучали одинаково, потому что требовались минимальные изменения тона, чтобы передать их значение. В своей книге Ран говорит, что словарный запас этого языка ограничен всего несколькими десятками произносимых слов в качестве основы для пирамиды самой высокоразвитой коммуникации во Вселенной, которая осуществляется своего рода ментальной телепатией. Система письма чрезвычайно сложна и не имеет никакого отношения к произносимым словам, хотя её можно использовать как для записи художественной литературы, так и глубоких философских размышлений. Ран выучил разговорный язык с помощью гипноза в течение многих недель и овладел зачатками письменности языка во время своего пребывания на Венере.
****
Лоама, ее брат Воми и их старая гувернантка-рабыня презирали изучение английского языка, как чего-то слишком примитивного и грубого. Я заметил, что ни один из них не испытывал ни малейших затруднений в том, чтобы выразить свои желания выразительным взглядом.
Эти двое детей Венеры поначалу смотрели на МакКарджелла и на меня примерно так, как смотрят на своих рабов дома, но они почитали Рана как настоящего полубога, доказав это не только тем, что сопровождали его обратно на Землю, но и, как помнят те, кто знаком с его книгой, спасли его от Неизвестного общества, радикальной организации ученых Венеры. Эти учёные держали Рана в плену и решили, что он не покинет Венеру, пока они, используя его, как подопытную морскую свинку, с помощью гипноза не исследуют самые сокровенные глубины его разума. Если бы он не умер во время этой процедуры, то до конца своих дней он оставался бы болтливым идиотом.
Зная находчивость Лоамы и абсолютное бесстрашие её брата, я не удивляюсь тому, как они немедленно вооружились атомно-лучевыми аппаратами для спасения Рана. Они пробрались в стальное хранилище в подвале Академии Черва, где Ран беспомощно лежал в гипнотическом оцепенении на приподнятой мраморной плите, готовой к первым экспериментам Неизвестного общества. Я легко могу представить черноту ночи, холодный, проливной дождь, который начинается в сумерках и продолжается с перерывами в течение двух, и там, у подножия стены Академии, мокрые до нитки и стучащие зубами, Лоама и ее брат с помощью луча, прожигают стену секретного хранилища, в то время как члены Неизвестного общества собирались в лекционном зале наверху. Как они, должно быть, поспешно схватили его бесчувственное тело и выбежали наружу, как раз в тот момент, когда вспыхнул свет и этаж над камерой начал открываться! Я также могу оценить решимость Лоамы спрятать Ран в её собственной спальне во время последовавших поисков, в то время как придворные сыщики по приказу её отца, Короля Венеры, выяснили имена членов Неизвестного общества и предали их смерти.
Часто я наблюдал, как сияющие глаза Лоамы вспыхивают и прыгают в свете огня, льющегося из открытой дверцы раскаленной докрасна печи, когда она погружалась в воспоминания о своей родине, где небо всегда белое и подернуто дымкой под вечным пологом облаков. Долгая арктическая ночь здесь, на Земле, с северным сиянием, пылающим снаружи в напряженной тишине глубокого холода, несомненно, была достаточно контрастной, чтобы вызвать у неё тоску по дому. Все трое, должно быть, сильно страдали от холода, хотя постоянно носили меховую одежду.