— Итан, вставай, вставай, пожар, — Итан потёр руками глаза, сбрасывая с себя последний сон, затем быстро натянул штаны и рубаху из холщевой ткани, вскочил на ноги, умело замотал портянки, и, сунул ноги в длинные сапоги с голенищем.
Перед ним стояла девчушка лет тринадцати, и теребила косу, от испуга хлопая огромными глазёнками, "точно, как у лягушки", подметил Итан.
— Быстрей можешь?
— Да, что случилось-то?
— Церковь горит, тушить надо, помощь нужна. Из мужиков ты, да дьяк, поп давича в область уехал. Давай родненький, скорее.
Итан выскочил на улицу, где уже собралось приличное количество народу. Две бабы причитали, охали, ахали, но дальше этого дело не пошло.
— Цыц, раскудахтались, — мужчина угомонил женщин, и обернулся к Итану.
— Ещё вчера электрика вызывали, замкнуло там что-то, а сегодня загорелось.
— Ценное есть что? — По взгляду завхоза, Итан понял, что сморозил чушь.
— Там ценное абсолютно всё! — Иваныч стал на пальцах перечислять церковное добро.
Пока другие стояли и смотрели, как горит церковь, одна старенькая бабушка тихо прошептала:
— Господи, что это делается на свете, — перекрестилась три раза, и крикнула более громким голосом, — иконы спасайте.
Завхоз Иван Иванович обратился к Итану, который не помнил, как сюда попал. "Чёрт, что на мне надето"?
— Помогай тушить огонь, всё охвачено пламенем, — сказал мужик. — Давай, давай, иди, глянь, может, ещё можно спасти, что! Там, со стороны чёрного входа, кажется можно попасть внутрь.
— Казну надо спасать, — крикнул кто-то из стоявших зевак. Просочившись сквозь толпу, Итан увидел, на одну секунду, некрасивое лицо юродивого, которое так же быстро исчезло, как и появилось. Голос тоже исчез.
Итан намотал на себя побольше тряпок, и ринулся спасать церковное имущество. Понятно, что церковь придётся строить заново, но это будет потом. Сейчас самое главное вынести, как можно больше икон, делить по ценности не приходилось, успеть бы.
На автомате Итан взял икону Казанской Божьей Матери, завернул в тряпицу, и вынес на улицу, отдал реликвию дьякону, нырнул за следующей. На этот раз ему попалась икона Святого Трифона с вороном на плече, надо же, он и не слышал про такую.
Передавая из рук в руки спросил, что за икона, откуда она?
— За иноверцев можно молиться, — пояснил священнослужитель, бережно укладывая икону в коробку, которую принёс подоспевший председатель.
— Обязательно помолюсь перед ней, друг у меня серьёзно болен, он другой веры, мусульманин.
— Чего в долгий ящик откладывать, молись, — дьяк на секунду задумался, и достал икону обратно из контейнера, — нет времени на церемонии, молись своими словами. Сегодня ты с богом онлайн, и, первый на очереди, так, что проси за своего друга, что хочешь. За церковь не беспокойся, самое страшное уже позади. Главное, что все живы, и иконы спасены, а с остальным участковый разберётся.
— Я же говорю, что меня не проведешь! — с деланным возмущением воскликнул Василий Петрович. — Это ж надо, на старости лет самому себе в подмётки не гожусь!
— Что могло такого случиться, что ты сам себе не веришь? — Кузьмич, так зовут председателя, на самом деле он Александр Кузьмич Быков, вмешался в разговор, как представитель власти, и просто, мировой мужик.
— Казну украли! Библиотеку при церкви не тронули, часть сгорело, но добрую половину, каким-то провидением, удалось спасти. — С придыханием рассказывал участковый.
— Кого подозреваешь?
— Всех! У каждого есть мотив, даже у меня, представляешь, Кузьмич?
— А кого в первую очередь?
— Вот, поп. Прям перед пожаром уехал, связались с ним, алиби нет.
— Да, странные дела.
— А, этот, ваш иностранец, как его?
— Итан.
— Взялся ниоткуда, без документов, идеальная кандидатура на нары, алиби тоже нет, говорит спал дома, но никто не видел, выходил он или нет.
— Что ты к парню прицепился, нормальный он.
— Вот, чует моё нутро, что нечисто тут, наверняка напарник есть. — Участковый поправил фуражку, сползшую на лоб, машинально почесал затылок, и проверил, на месте ли его табельное оружие, к которому он относился очень бережно, как девушке.
— Надеюсь, обойдётся без стрельбы, — участливо посмотрел председатель.
— Не хотелось бы применять силу, это только в крайнем случае, — участковый заметно нервничал, шутка ли, церковная казна, там миллион, батюшка на реставрацию церковного колокола взял, оставшиеся деньги собирался потратить на новую часовню для прихожан.
— И, что? Бес попутал?
— Типун тебе на язык, такое думать.
— Проверим всех, без исключения! Я бы присмотрелся к иностранцу, уж очень подозрительный он, не наш человек. Говорит не как мы, ходит по-другому, думает даже иначе.
— Так, инакомыслие у нас не преследуется законом.
— Но, и, не поощряется.
— Что верно, то верно, — невольно согласился председатель.
— Я понимаю это, но всё-таки иностранца проверить стоит на предмет благопристойности.
— А, что, если, он шпион?
— Возможно.
— А как мы его проверим?
— Старинным дедовским способом, тащи самогон.
— Наливай.
Поднесли, выпили по стопке, принюхались. Не пахнет. Опять налили, и, снова не пахнет. Закусили. Поболтали. Снова налили. Нет, не пахнет! Допили, опять закусили. Вышли на улицу...
Пили, пили, пили... Всё-таки, запах есть.
Принюхался. Точно, есть! Как у самогона.
— Так, и, есть, шпион! Тащи его!
— Куда?
— Что, как, куда? — спрашивает начальник.
— Я, не помню, в полицию, кажется.
— А мы где?
— У бабы Маши, в магазине, купили самогон, а он подозрительный, запах не тот, и решили прямо здесь проверить.
— Ты же за рулём, как теперь назад поедешь?
— Я сегодня безлошадный, Кузьмич на телеге домой отвезёт, лошадь не учует.
— Ну, ну, надейся...
Собрались быстро. Связанного шпиона погрузили на телегу, и все вместе поехали в участок. Начальник полиции, конечно, разозлился, но, ничего, привели веские доводы и аргументы, и, ему пришлось начать расследование. Итана посадили в обезьянник для выяснения личности и проверки фактов. Потом, до выходных про него забыли совсем. Пятница в селе, это святое...