Теллус, Загорье.
Лагерь экспедиции
близ
Заброшенного Города.
- Что это было, мессир?
Фламберг сидел на складном стульчике перед штабным шатром экспедиции – сюда его приволокли на импровизированных носилках, сооружённых из шинели с продетыми в рукава винтовками. Следы кровавых дорожек с лица стёрли мокрым полотенцем, и теперь магистр только мотал головой да время от времени стонал. На вопрос Алекса он поднял голову и посмотрел на лейтенанта мутным взглядом.
- Я… не знаю, герр Веденски. Прошу меня простить, но – с полной уверенностью сказать не могу, только осторожно предположить. Единственное, в чём я уверен целиком: причина этого странного происшествия не там, на Старой Земле, а здесь, у нас, и где-то недалеко. Я уже испытывал подобные ощущения и в тот раз…
Он бессильно уронил голову, не договорив, и стал медленно заваливаться набок. Стоящий рядом профессор Смольский торопливо подхватил коллегу, не давая тому упасть.
- Может, отнесём его в палатку? – предположил фон Зеггерс. – Полежал бы чуток, оклемался – , тогда и будете расспрашивать. Не видите что ли – совсем худо человеку! Дайте-ка я ему…
Фляжка, маленькая, оловянная, появилась из кармана воздухоплавателя как бы сама собой. Горлышко застучало о зубы Фламберга. Он судорожно сглотнул, дёрнулся, закашлялся и сел, выпрямившись. По подбородку магистра стекала струйка прозрачной жидкости.
- Шнапс! – похвастался фон Зеггерс. – Запасец ещё с Новой Онеги. Его там, правда, называют «первач», но гонят, как положено, из картофеля.
- Так когда вы испытывали подобные ощущения? – нетерпеливо спросил Смольски. Сказанное фон Зеггерсом он, похоже, попросту пропустил мимо ушей.
- Помните, герр Веденски, наше знакомство? – Фламберг, повернулся к Алексу. - Мы с вами и фройляйн Еленой были тогда на «Династии» и мне тоже стало дурно…
- Это после налёта инрийских инсектов? – уточнил лейтенант. – Когда мы сначала помогали ремонтировать газовые мешки корабля, а потом дали гонг к обеду, и мы вернулись в каюту, чтобы немного перекусить? Вам ещё тогда стало плохо, и это ваше приспособление…
Он ткнул пальцем в орбиталь.
- Да, именно. – кивнул магистр. – В тот раз я таким образом отреагировал на появление Тусклого Шара. И сейчас, господа я испытал точно такие же ощущения, только гораздо сильнее. А значит – источник возмущения ТриЭс находится где-то совсем близко.
- Тусклый шар… - фон Зеггерс озадаченно крякнул и поскрёб затылок. Это что же, та чертовщина, которая забросила нас сюда с Земли?
- Она самая. – подтвердил Фламберг. – Только использовали её как-то иначе… не пойму, как, но в орбитали наверняка сохранился отпечаток ауры ТриЭс. Вот приду в себя и буду разбираться. Уже сейчас могу сказать, что понадобятся дополнительные исследования, а здесь я их провести не в состоянии. Вот прибудет эскадра – может, тогда…
Алекс помрачнел. Он не слишком хорошо разбирался в тонкостях Третьей Силы, но знал, что Тусклый Шар, одно из самых могущественных его проявлений, неподвластное даже лучшим человеческим учёным, способно натворить бед. В прошлый раз оно вывело из строя большинство флапперов, поднятых для защиты баз Имперского Воздушного флота, надолго отрубило всю ТриЭс связь и средства наблюдения, сделав возможность внезапную атаку инрийских Роёв. И – да, тут герр Зеггерс прав, - заодно, в качестве побочного эффекта, перенесло со старой земли погибающий цеппелин L-32 вместе с остатками экипажа.[1]
***
- Герр профессор! Смотрите, кого я привёл! А ну, шагайте, стервецы, и не упирайтесь, ухи пообрываю!..
Алекс обернулся – на поляне возник Ганс Фельтке. И не один – между указательным и большим пальцами обеих рук у него были зажаты уши двух самых юных членов экипажа «Баргузина». Один – Семён, припомнил лейтенант, сын драгунского ротмистра Куроедова; приятель его – кажется, Витька, Виктор, отпрыск артиллерийского есаула Ново-Онежского казачьего войска. Оба пробрались на борт «Баргузина» перед отлётом, и были обнаружены несколькими днями спустя, когда девать «зайцев» было уже некуда. Пришлось включить обоих в состав команды – и, надо сказать, ребята не опозорили своих отцов, неплохо себя проявив. Насколько было известно Алексу, оба в данный момент приписаны к команде, производившей под руководством Елены, дочери профессора Смольского, раскопки в подземельях города-холма. Уж не оттуда ли доставил их очень сердитый механик?
- Отпустите ребят, Ганс. – скомандовал фон Зеггерс. – Фельтке ослабил хватку, Сёмка с Витькой ужиками выкрутились из железных тисков его пальцев и принялись растирать ладошками пострадавшие органы.
Чего они натворили-то? – продолжал допытываться воздухоплаватель.
- Да мы ничего такого!... Он, как увидел – и сразу давай ухи крутить!... Карабин, вон, отобрал, а ведь нам его выдали под расписку!.. наперебой кинулись объяснять «задержанные».
- А ну, тихо! – гаркнул фон Зеггерс, и мальчишки послушно умолкли. Только Сёмка что-то недовольно бурчал под нос, злобно косясь на обидчика. – Я жду, Фельтке, докладывайте!
- А чего докладывать, герр капитан? – старший механик пожал плечами. – Выбрались из какого-то лаза, все в пыли, перепуганные, нож у них инрийский – а ведь настрого приказано все находки сдавать под опись! Ну, я им говорю – давайте, выворачивайте карманы, а они: нам срочно к начальству надо, к самому профессору, потому как такое видели…» Ну, я вдаваться не стал, не моё это дело, и отвёл к вам. А что за уши – так это чтоб не сбежали, потому как больно шустрые!
- Ясно. – под тяжёлым взглядом воздухоплавателя мальчишки утихли окончательно и даже предприняли попытку встать по стойке смирно. – Ну что ж, хотели говорить с начальством? Вот вам начальство, в полном составе. Излагайте, только поскорее. И учтите, окажется какая-нибудь ерунда – Фельтке вам покажется доброй няней после того, что я с вами сотворю!
Сёмка с Витькой испуганно втянули головы в плечи – обещание прозвучало зловеще. Но – не молчать же, когда на тебя с ожиданием смотрит всё руководство экспедиции?
- Мы… это… там тоннель был, а в конце каменная дверь! – решился Сёмка. – Мы её открыли ручкой ножа, там узор такой появился, когда на него инрийским фонариком посветили, а за дверью ещё тоннель, в зал. А в том зале…
И умолк - не хватило воздуха. Эстафету тут же подхватил осмелевший Витька.
- Да, большой такой зал, и потолки сводчатые, высоченные, не допрыгнешь! В зале колонны, много, угловатые такие, и кверху расширяются… - он жестом изобразил предмет своего рассказа.
- А дальше, в середине зала – свет! – Сёмка, воспользовавшись паузой, перехватил инициативу. – Я говорю Витьке: прикрывай меня с карабином, а сам пополз от колонны к колонне, чтоб незаметно было…
- И всё ты брешешь! – возмутился Витька. – Это я пополз, а ты хотел патрон в карабин загнать, но испугался, что звук будет слышен, и не стал! Так и сидел с незаряженным!
- Это я-то брешу? – Сёмка повернулся к оппоненту и замахнулся, явно целя тому в ухо. – А ну, повтори!..
- Ма-алчать! – гаркнул фон Зеггерс и спорщики послушно утихли. – Ты… - его палец упёрся Сёмке в грудь.
- Матрос-доброволец Семён Куроедов! – отрапортовал мальчик, снова вытягиваясь по стойке смирно. - Маат то есть!
- Хорошо, маат. – фон Зеггерс слегка сбавил тон. Докладывайте, только внятно и чётко.
- Так я ж и говорю! – зачастил Сёмка. – Там, за колоннами, были двое. Одна синерожая, страшная такая, глаза, как уголья – она посреди зала, на каменной такой платформе всякие штуки раскладывала, вроде этой, только другие.
Палец мальчишки уткнулся в орбиталь. Фламберг от такой непочтительности к уникальному прибору скривился, но смолчал.
- А второго мы узнали! – не выдержал Витька. – Это наш, пилот, тот, что пропал, когда разведку делал!
- Я кому приказал докладывать? – осведомился воздухоплаватель, и Витька, осознав всю чудовищность своего промаха, умолк. – Продолжайте, маат!
- Витька верно говорит. – пришёл на помощь другу Сёмка. Это он его узнал – англичанин, лётчик, который лейтенант. Только он лежал на камне и стонал – видать совсем ему было плохо, и нога замотанная от колена, повязка все в крови. А этой, синерожей, нипочём, что человек страдает – склонилась к нему, резанула по запястью и кровь сцедила в плошку.
- Всю кровь? – деловито осведомился Фламберг. – Он что, умер?
- Не, живой. – мотнул головой «маат». – Она ему потом платок швырнула, так он к ране его прижал и зубами принялся узел затягивать. А синерожая к своим штучкам подошла и стала на них кровь лить тонкой струйкой. И запела что-то на своём, инрийском – да так жутко, что у меня всё внутрях аж заледенело! Штучки засветились, вокруг них появились вихри какого-то серого дыма, только дым тот ещё и светился – и потянулись вверх, к потолку. А потом как грохнет!..
- Что именно грохнуло? – спросил Фламберг. – Где?
- Не знаю. - Мальчик развёл руками. - Я, как загрохотало, назад кинулся, упал и головой о колонну приложился, меня во он вытаскивал…
- Точно! – подтвердил Витька, дождавшись на этот раз кивка фон Зеггерса. - Подхватил под микитки и поволок в коридор, где дверь. Всё боялся, что та, с красными глазами, за нами кинется, но обошлось. Но дверь я всё же запер, только он – мальчик показал на Фельтке, нож отобрал!
Фламберг посмотрел на механика. Тот вытащил из-за пояса изогнутый инрийский кинжал и передал его магистру.
- Что ж, господа… Фламберг повертел оружие в руках. – Так, говоришь, их там двое было?
- Вроде…. Мальчик замялся… - да, кажись, только двое, герр магистр!
Заминка, однако, не укрылась от Фламберга.
- А если хорошенько вспомнить?
- Даже и не знаю. – признался Витька. Я, когда Сёмку вытаскивал, вроде видел вдали, за колоннами, ещё одного... тоже синерожий, только старик, лицо всё в морщинах!
- И глаза тоже красные?
- Не разглядел я! Он боком сидел, и мелькнул только раз, я потом подумал – обознался, или статуй какой. Он же не шевелился, герр Фламберг, вот нисколечко!
- Не шевелился, значит… - Фламберг в сомнении покачал головой. - Что ж, может и так. Когда, говоришь, это всё случилось?
- Ну… - мальчик задумался. - Пока Сёмка в себя приходил, пока я дверь обратно запирал, пока по коридору бежали – ну, может, с четверть часа прошло, прежде чем нас дяденька Фельтке… виноват, герр старший механик сгрябчил. Часов-то у меня нет, точно не скажу!
- Теперь будут. – улыбнулся Фламберг. – Лично подарю, самые лучшие, с музыкой – как только домой вернёмся. Благодаря этим храбрым юношам, господа… - объяснил он удивлённым слушателям, - мы можем теперь обойтись без дополнительных исследований. Сомнений нет, это был именно Тусклый шар, и ничего больше!
Он снова взял в руки инрийский клинок. Чёрный камень в его рукоятке отсвечивал багровыми прожилками.
- Говорите, вы заперли за собой дверь в тоннеле?
Сёмка и Витька наперебой закивали. Фламберг довольно улыбнулся.
- Отлично! Те двое, скорее всего, ещё в зале. Дело в том, господа, что ритуал вызова Тусклого Шара отнимает очень много сил даже у лучших инрийских мастеров, даже если для него берётся не собственная, а чужая кровь – как, судя по всему, и было сделано. Так что, - Фламберг посмотрел на Алекса, – если вы поторопитесь, герр лейтенант, то, возможно, сумеете их захватить. Этот нож поможет вам открыть дверь, силой её не выломать. И пилота спасёте, если он, конечно, ещё жив, и дадите мне возможность побеседовать с этой инри. Очень мне любопытно, почему у неё красные глаза…
***
- Кто это был? – Уилбур показал на остывающее тело старого инри. – И зачем ты его убила? Он же твоей раcы!
- А вы, человеки, разве не убиваете представителей своей расы? – усмехнулась Л'Тисс, и в отсветах масляных светильников острые зубы наездницы показались лейтенанту такими же багровыми, как и её глаза.
- Убиваем, но он же тебе помогал, разве нет?
- Помогал. - Л'Тисс кивнула. – Правда, особого выбора. Но дело не в этом – я могу забрать с собой только одного, на двоих пассажиров в «стрекозе» места не хватит. Ты бы предпочёл уступить ему своё место?
Перед тем, как готовить ритуал - Л'Тисс не посвятила англичанина в его суть, - она сообщила пленнику, что недалеко от грота, где они расположились, запрятана «стрекоза», боевой инсект, на котором Л'Тисс приняла бой с воздушными разведчиками «Баргузина». И даже добилась некоторого успеха – струя «живой ртути», выпущенная её метателем, достала истребитель одного из ведомых лейтенанта, и тот разбился вместе с пилотом, так и не сделавшим попытки покинуть обречённую машину. После этого Уилбур потерял «стрекозу» из виду, втянувшись в «собачью свалку» с тремя «медузами – и так больше не вспомнил о ней, пока не увидел над собой лицо Л'Тисс. Оказывается, та сумела выйти из воздушной схватки невредимой, и к тому же, спасла пассажира. Правда, ненадолго – сейчас его тело остывало на полу грота.
Уилбур так и не понял, зачем этот «пассажир» понадобился наезднице – как и то, почему она в итоге решила его прикончить. Увидел только взмах ножа, которым Л'Тисс рассекла несчастному гортань так, что из-под клинка на ближайшую колонну брызнул веер тяжёлых тёмных капель.
– Вы, человеки, вечно забываете, что у нас анатомия иная, не совсем такая, как у вас. Этому инри уже пытались перерезать горло, но сделали это, мало того, что топорно, грубо и неизысканно – так ещё и крайне неумело. Удар оставил уродливый шрам, но оказался не смертельным. Раненого вовремя обнаружили и оказали помощь, жизнь его не прервалась. Хотя, помедли спасители ещё несколько минут - К'Нарр мог бы истечь кровью.
Уилбур покосился на синюю лужу, расплывшуюся вокруг головы трупа. Такая кровь течёт в жилах расы инри – синяя, с лёгким багряным отливом. Запекалась она так же, как и человеческая - поверхность кровавой лужи кое-где поркрылась неровной корочкой, пошла рябью.
- И ты, значит, решила исправить это упущение, а заодно – продемонстрировать, как надо изысканно резать горло? – усмехнулся лейтенант. Он вдруг понял, что ничего не боится. Ну, прирежет она его, ну станет терзать своим страшным клинком искалеченную ногу, или ещё какие пытки придумает, инри на них мастера – так и что с того? Всё это он уже проходил… в той или иной форме.
Англичанин ждал взрыва ярости, который в исполнении наездницы и правда, мог скверно для него закончиться. Но, к его удивлению, Л'Тисс сохранила невозмутимость и даже снизошла до объяснений.
- Это не просто разрез, это знак нашего клана. - Она продемонстрировала пленнику изогнутый клинок из полупрозрачного голубого обсидиана, по долу которого извивалось изображение змеи, окрашенное в багровый цвет. – Всякий воин инри знает, что так кусает только Гранатовая Змея», только она оставляет такой след. А опытный воин увидит в форме разреза мою руку, руку лучшей поединщицы клана, и поймёт, что и эту жизнь прервала я – вдобавок к тем несчётным жизням, которые забрала раньше. А зачем убила? Ну, не оставлять же его твоим соотечественникам? Старик слаб, ещё толком не оправился от раны. Станет болтать, выложит что-то, чего вам, человекам знать совсем необязательно…
«Где ты его здесь возьмёшь, опытного-то?» – хотел спросить лейтенант, но вовремя прикусил язык. Незачем лишний раз возражать этой буйнопомешанной, неизвестно что придёт ей в голову. Что до тела – он совершенно забыл о своих друзьях с «Баргузина». Вскоре они начнут обыскивать окрестности города-холма и тогда, может статься, обнаружат грот – а вместе с ним и труп с перехваченным «фирменным» ударом наездницы Л'Тисс гортанью. Конечно, надежда на это слабая – но вдруг кто-нибудь из здешних обитателей сумеет различить характерный почерк наездницы?
- Больше у тебя вопросов нет, человек Уилбур? – в голосе Л'Тисс угадывалось нетерпение. – Этот старик мне больше не нужен, своё дело он сделал, объяснив, как вызвать Тусклый шар. А вот ты… - она хищно улыбнулась, и острые зубы снова сверкнули багровым под стать уголькам глаз. - А вот ты мне ещё пригодишься. Надо восстановить силы, ритуал высосал меня досуха. К тому же… - она зашарила у него на поясе, нашла пряжку ремня, расстегнула, - запах крови возбуждает во мне желание, а я не привыкла отказывать себе в чём-то!
Она рывком спустила с Уилбура брюки – острая боль при этом пронзила искалеченную ногу, но наездница не обратила на его вопль никакого внимания. И следующий его крик в равной степени нёс отпечаток страдания и наслаждения – воистину, искусство любовной игры инри сродни убийству, и боль партнёра, как и запах свежей, пролитой ею крови, только возбуждал наездницу Л'Тисс из клана Следа Гранатовой Змеи.
***
Тряска была нестерпимой – выматывающей, не дающей расслабиться ни на миг. Шагоход раскачивался на ходу, опасно кренился, переступая через стволы поваленных деревьев, а уж когда пришлось пробиваться сквозь бурелом, люди, устроившиеся наверху, вынуждены были пристегнуть себя дополнительной парой ремней к поручням, ограждающем плоскую крышу – иначе они давно бы уж кубарем скатились под огромные клёпаные ступни и разделили бы печальную судьбу муравьиных куч и прочей мелкой таёжной живности, имевшей неосторожность встать на пути имперского технического прогресса. Угольный чёрный дым, валивший из двух труб, то и дело окутывал верхнюю площадку, и тогда приходилось зажмуриваться и закрывать рукавами нос и рот, чтобы не наглотаться жирной копоти. В какое состояние пришла после такого даже неприхотливая экспедиционная одежда - лучше и не говорить… Однако, несмотря на всё эти неудобства, Фламберг решительно отверг предложение спуститься в рубку, составить компанию профессору Смольскому и прочим пассажирам – тряски там ничуть не меньше, но хотя бы падать некуда, и не хлещут со всех сторон жёсткие ветви елей, кедров и лиственниц. Магистр упрямо оставался на верхней площадке, рядом с фон Зеггерсом, обеими руками вцепившимся в свой «машингевер». Стрелять, правда, было не в кого – зверьё разбежалось, услыхав треск и лязг приближающегося стального чудища, а других врагов пока обнаружить не удалось.
Воздухоплаватель то и дело косился на планшетку с картой, где была отмечена конечная точка их маршрута – невысокая каменистая гряда примерно в миле от заброшенного города. В её скальном массиве предположительно и скрывался обнаруженный мальчишками грот – да и тоннель, если верить наскоро составленным схемам подземелий, вёл примерно в том направлении. Алекс вместе с несколькими матросами и двумя малолетними проводниками как раз и шли этим путём; а остальные же – Фламберг, фон Зеггерс, профессор Смольский и Елена, категорически потребовавшая взять и её тоже, набились, словно сельди, в бочонок, в шагоход и направились поверху.
Расчёт оказался верен – стоило шагоходу, проломившись сквозь сплошные заросли малинника, спутанные настолько, что могучий паровой агрегат едва не застревал в них подобно угодившему в трясину лосю, Фламберг обнаружил на гребне скалистого всхолмья маленькую фигурку. Это был один из мальчиков – он взмахнул над головой карабином, потом передёрнул затвор и выпалил с воздух, привлекая к себе внимание. Фламберг махнул рукой в ответ, свесился в открытый люк и, перекрикивая лязг, скрип, скрежет, наполнявшие рубку, скомандовал изменить курс.
Фельтке – это он управлял шагоходом – не стал подниматься на склон, а остановился у подножия. Массивный корпус, повинуясь движениям рычагов, опустился на сложившихся чуть ли не вдвое ногах-опорах; гидравлической жидкости брызнули из сочленений, и агрегат замер неподвижной чугунной статуей, вроде тех, что украшают площади Столицы и других городов Кайзеррайха. Из открытого люка в днище рубки спустилась раздвижная лестница, и навстречу карабкающемуся по её ступенькам Фламбергу уже бежали сверху Алекс и размахивающий своим карабином Сёмка.
- Нашли, мессир, нашли всё, как они и сказали! – задыхаясь, сообщил лейтенант, указывая на своего юного спутника. – И зал, и колонны, и штучки всякие колдовские, вроде вашей орбитали… и ещё кое-что. Пойдёмте скорее, вам бы лучше самому всё это увидеть!
- Зарезан, и весьма умело. – вынес вердикт фон Зеггерс. – узнаю руку нашей старой знакомой. Той, синекожей, если вы, мессир, понимаете, о ком я.
- Л'Тисс? – Фламберг поднялся с коленей и принялся их отряхивать. – Пожалуй, соглашусь с вашим выводом, герр капитан. Её рука, её клинок. Но мне другое непонятно…
Он посмотрел на искажённое мукой лицо пожилого инри, чей труп они только что обследовали.
- Это К'Нарр, тот самый инрийский учёный, о котором я вам рассказывал.
- Ваш наставник в Гросс- ложе? – уточнил профессор. Он стоял шагах в трёх от тела, не решаясь подойти ближе.
Он самый. – кивнул Фламберг. – И я сам был свидетелем того, как его убили – несколько дней назад, на борту облачника «Хрустальное жало», я вам рассказывал…
Да, малютка Чо постаралась. – кивнул фон Зеггерс. – Неужто рука у девчонки дрогнула?
- Нет, тут дело в чём-то другом… - Фламберг покачал головой. – Давайте-ка вынесем тело наружу и погрузим на шагоход. Доставим в лагерь, осмотрю – тогда смогу что-то сказать. А это всё куда девать? – алекс указал на россыпь бронзовых, стеклянных и серебряных предметов непонятного назначения, окружавших каменное возвышение в центре зала.
- В рубку не поместятся, на себе тащить, по тоннелю – никаких рук не хватит… - сказал фон Зеггерс. - Давайте-ка оставим караул, потом вернёмся, заберём. Слышь, Ганс, назначь - только чтобы люди были надёжные, не из пугливых. И пулемёт им оставь, а то мало ли что тут из стен повылезает, место-тоненадёжное, подозрительное…
- Оставлю. – кивнул Фельтке. - И пулемёт с парой лент оставлю, и бомбочек ручных полдюжины, у меня в рубке шагохода запас.
- Вот и хорошо. Скажи им – часа через два будем назад, и матросов для погрузки прихватим.
[1] Эти события подробно описаны в первой книге цикла, «Чужая сила».
