В этот раз засыпалось мне удивительно хорошо. Обычно я долго ворочалась и не могла найти удобную позу, а потом упорно пыталась очистить голову от лишних мыслей. Но сегодня голова лишь коснулась подушки рядом с большой пушистой Урсёной — и я оказалась во сне.
В нос ударил удивительно весенний аромат цветущих трав, причем каких-то невиданных луговых, а вокруг, впервые за последнее время, вновь была привычная поляна с деревянным «креслом» в центре.
Урсула кажется даже не пыталась сохранить интригу, а ясно давала понять, что крепким сном и быстрым засыпанием я обязана именно ей. Ух, чародейка пушистохвостая! А можно мне так спать не только в те дни, когда она решает поболтать?
Впрочем, сама усатая вредина уже ждала меня посреди поляны, и от нетерпения наматывала круги, периодически пытаясь поймать свой хвост лапками. Видимо, чтоб скучно не было. Я быстрым шагом проследовала вперед, и жизнерадостно уселась на кресло.
Рядом с ним тут же как из-под земли вырос деревянный столик, а на нём — тарелочка с сушеным мясом. Какая у меня вежливая и гостеприимная кошка! Чудо, а не пуховый хвост. Рядом с самой Урсёной появилась большая-большая миска креветок. Один раз попробовать дала заразе, а она уже намяукивает, что еще надо.
Стойко проигнорировала креветочные инсинуации, и посмотрела в умное кошачье лицо. Урсёна была чем-то необычайно довольна, и ей явно не терпелось поделиться. Спросила:
— И что же ты мне такое хочешь рассказать, о мохнатая владелица моего сердечка?
— Я только куриные сердечки ела, твоего не ела! — тут же всполошилась Урсёна, распушив длинный хвост, и едва не подпрыгнув на месте.
Я рассмеялась. У нее на мосечке отразилось такое искреннее недоумение! Пришлось просвещать пухнатую:
— Люди говорят, что кто-то владеет их сердцем, когда имеют ввиду, что они этого кого-то очень любят. И тот как бы живёт у них в сердце, то есть, они о нем думают, любят, и волнуются, если вдруг что с ним не так. Теперь поняла? — я тепло улыбнулась.
— А-а-а! Я тоже тебя люблю! Но это получается, твоим сердцем владеют еще Грозный, Туна и эта мелкая Тьмаленькость наглохвостая, Бозя? — сразу заинтересовался любознательный Урсёнок.
— Конечно. А еще некоторые двуногие, которых ты не знаешь, или знаешь мало, — я откусила кусочек сушеного мяса и блаженно зажмурилась. В реальности оно таким вкусным бывает редко. — Например, вот Бозяка — твоя сестра. А у меня есть брат, тоже младший. Он у нас был два раза. Один раз давно-давно, пока ты еще маленькая была, и один — когда вам ставили столбик с лежанками.
— А он тоже вредный, кусал твой хвост, и отбирал твою еду? — Урсула с интересом склонила голову.
— Ой, ты не представляешь! Я его сама пару раз кусала, правда не за хвост — у нас хвостов нет. За лапу. Потому что еду мою он ел так, что Бозька по сравнению с ним — самая воспитанная кошка во вселенной! Но ты же не это хотела спросить? — я чуть улыбнулась.
— Не знаю, кто такие все ленные, и почему они ленятся, но поняла, что твой брат ужаснее Бози, — проворчала Урсёна, спрыгнула со своего пня, влезла мне на руки и обвила пушистым хвостом. Кажется, она так выражала сочувствие. — Я не спросить, я сказать хотела! Я поняла, чем Туна полезная! Нам всем! Мне тоже!
Я даже закашлялась от удивления.
— И чем же?
— Не болей, а то тебе придется к человечьему Теринару пойти, а это долго, скучно, и могут отобрать шерсть! А у тебя её и так мало, беречь надо, — наставительно выдала кошка, вызвав у меня умиленный смешок. — А вот много чем! Первая лапа — это ты теперь не шипишь штукой с противным запахом! Туна говорит, это потому что она болеет, а тебе Теринар сказал, что ей такое вредное. Но я не такая умная, я столько двуногих слов не знаю.
— Это ты про освежитель воздуха! — прыснула я. — Правильно Форточка говорит, ей такое нельзя. А то она чихать будет, а мяукать не сможет. А еще?
— Опять новые слова учить, — проворчала Урсёна, недовольно топорща усы. — Житель воздуха, так житель, только он противно пахнет, когда живёт. Хорошо, что ты его в наш воздух больше не пустишь! А еще ты теперь вкусного больше даешь, и оно разное! Вот то, которое в холодных маленьких брюшках, и почти как мясо — оно мне очень нравится. А без Туны ты такое не давала. А даже когда его не даешь, моё любимое даёшь чаще. Такого тоже не было! Раньше только на две лапы давала, всегда-всегда!
— Это потому что Фортуне надо хорошо кушать, чтобы больше не болеть. А вы у меня тоже худенькие, так что вам не повредит. Поэтому всем поровну даю, — я чуть привстала, села удобнее, и принялась наглаживать Урсёновые бока. Кошка довольно жмурилась. Я спросила: — А еще чего-нибудь увидела?
— Конечно! Еще две лапы! — Урсула даже подняла две лапы, привстав у меня на руках на задние. — Туна интересное всякое говорит, чего я не умею. Только странное, её иногда после того, как скажет, хочется хвостом обвить. Чтобы поражёвые настроения свои оставила, вот! А еще с ней вместе вкусных Летал загонять удобнее. Съест, конечно, только одна, но зато оно не улетит! А от меня одной всегда улетают. Вот оно как. Поэтому я решила, что ей теперь тоже можно спать на большой лежанке! Ты же заметила, да?
— Заметила, коне… — начала было я, но наш интереснейший разговор прервал предательский будильник.
Эх, Урсёна-Урсёна! Снись мне по выходным, а? И в отпуск тоже снись. Но надо было выбираться из теплой кровати. Правда, проснулась я, обнаружив обеих кошек, сладко спящих в разных местах кровати. Фортуна — на Иваньей подушке рядом со мной, а Урсёна в ногах. И только Бозька сидела на подоконнике и с утра пораньше выслеживала очередную муху.
Возможно, вам будет интересно:
И в Телеграм к нам тоже приходите. Будем там больше на кошек смотреть, и смешное читать. Нам с Урсулой будет приятно!